KnigaRead.com/

Вероника Рот - Преданная

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Вероника Рот, "Преданная" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Мой сосед — историк, он из Округи, — поясняю я, роясь в карманах в поисках ключей. — Он называет Чикаго «четвертым городом». Когда-то, давным-давно Чикаго был уничтожен пожаром, потом — Войной за Чистоту… Затем он превратился в гиганский эксперимент, а теперь мы пытаемся возродить здесь поселение.

— Надо же, — задумчиво произносит Эвелин.

У меня — мало мебели: диван, стол, несколько стульев да плита. Из окна открывается вид на заболоченную реку, на поверхности которой играют солнечные лучи. Некоторые из ученых упорно стремятся восстановить водную артерию Чикаго в ее былой славе. Эвелин кидает сумку на диван.

— Спасибо, что разрешил мне немного пожить здесь.

— Без проблем, — отвечаю ей, хотя и чувствую некоторую нервозность: ведь Эвелин будет без спросу бродить по моим скромным владениям.

Но не можем же мы расстаться навсегда.

— Джордж жаловался, что ему не помешала бы помощь в подготовке полицейских, — замечает Эвелин. — Ты не хочешь попробовать?

— Нет. Я завязал с оружием.

— Верно, — морщится она. — Но ты знаешь, я не доверяю политикам.

— Мне ты должна верить, потому что я — твой сын, — усмехаюсь я. — И пока я — не политик. Просто помощник.

Она садится за стол и оглядывается, напоминая мне быструю кошку.

— А где твой отец? — наконец, произносит она.

— Вроде бы ушел в неизвестном направлении, — пожимаю я плечами.

— И ты не хотел бы ничего ему сказать? — подпирает она рукой подбородок.

— Нет, — отрезаю я, крутя на пальце кольцо с ключами. — Пусть остается в моем прошлом.

Два года назад, еще в том заснеженном парке, я понял, что нападки на Маркуса не принесли мне облегчения. Бесполезно кричать или оскорблять его — это не поможет мне избавиться от старых ран.

Эвелин встает, открывает сумку и достает оттуда фигурку из синего стекла. Она похожа на застывший водопад.

Я был совсем маленький, когда она показала мне безделушку в первый раз. Отец заявил, что вещице — не место в доме альтруистов. Дескать, она «бесполезная и лишь потакает нашим собственным слабостям». Я спросил маму, зачем она нужна, а она ответила, что ни зачем, но всякая красота затрагивает что-то вот здесь. И она прикоснулась к сердцу.

Потом, на протяжении многих лет, фигурка была для меня символом моего молчаливого противостояния, моим отказом от повиновения. Я всегда прятал ее под кроватью, но в день, когда решился оставить фракцию альтруистов, я водрузил ее на стол, чтобы отец увидел нашу с мамой силу.

— Возьми ее, — говорит Эвелин. — Я всегда хранила ее для тебя.

Я не решаюсь произнести ни слова: боюсь, что мой голос сорвется, поэтому просто киваю.

Весенний воздух еще холоден, но я открываю в машине окна, чтобы почувствовать ветер. Торможу у железнодорожной платформы неподалеку от Супермаркета Безжалостности и беру урну. Она сделана из серебра, безо всяких гравировок. Ее выбирал не я, а Кристина. Я иду по перрону к собравшимся.

Кристина и Зик стоят рядом с инвалидным креслом Шоны. Колени девушки накрыты пледом. Мэтью балансирует на самом краешке платформы.

— Привет, — здороваюсь я со всеми.

Кристина мне улыбается, а Зик хлопает по плечу.

Юрайя умер через несколько дней после Трис, но Зик и Ханна попрощались с ним гораздо позже. Они рассеяли его прах над пропастью, под крики друзей и семьи. Его имя разносилось громогласным эхом. Знаю, что Зик вспоминает его сегодня, даже если этот последний акт храбрости лихачей предназначен для Трис.

— Гляди, — восклицает Шона.

Она отбрасывает плед в сторону, и я вижу замысловатые металлические скобы на ее ногах. Шона напрягается, спускает ступни на асфальт, а потом, рывками, поднимается.

— А я-то и забыл, какая ты высокая, — заявляю я.

— Калеб и его приятели из лаборатории сделали эти штуки для меня, — поясняет она. — Если я потренируюсь, то смогу даже бегать.

— Отличная новость, — говорю я. — Где он, кстати?

— Калеб с Амаром встретят нас в конце линии.

— Он у нас тот еще тип, конечно, — хмыкает Зик.

— Угу, — неопределенно бурчу я.

Я помирился с Калебом, но не способен долго находиться рядом с ним. Его жесты, интонация, манеры — буквально все напоминает мне о ней. Он похож на бледную копию Трис, и это невыносимо.

Хочу что-то добавить, но к станции приближается поезд. Он, визжа на отполированных рельсах, подъезжает к нам, сбавляет ход и останавливается. Из кабины машиниста высовывается голова Кары. Ее волосы стянуты лентой.

— Запрыгивайте, — кричит она.

Шона садится в кресло и направляет коляску в дверной проем. Мэтью, Кристина и Зик заходят следом. Прошу Шону подержать урну с прахом и замираю, вцепившись в поручень. Поезд трогается, его скорость растет с каждой секундой, слышу громыхание и перестук. Ветер бьет в лицо, раздувает мою одежду, а навстречу мне несется город, освещенный солнцем.

Все не так, как раньше, но я давно покончил с прошлым. Мы обрели новую судьбу. Кара и Калеб — работают в лабораториях на территории Резиденции, ставшей частью департамента сельского хозяйства. Они трудятся над повышением эффективности, стремясь накормить как можно больше людей. Мэтью занимается психиатрическими исследованиями где-то в городе. Кристина выбрала офис и помогает тем, кто желает переселиться в Чикаго из Округи. Зик и Амар — полицейские, а Джордж тренирует ребят, которые собираются поступить туда же на службу — рабочих мест для экс-лихачей предостаточно. Ну и я сам — помощник одного из представителей нашего города в правительстве, Джоанны Рейес.

Я протягиваю руку, чтобы схватиться за другой поручень и свешиваюсь вниз. Страх и трепет — вот истинная любовь лихача…

— Эй! — окликает меня Кристина. — Как твоя мать?

— В порядке.

— Ты что, собираешься полетать?

Я смотрю на трос под нами, спускающийся до самой улицы.

— Да, — соглашаюсь я. — Трис бы меня одобрила.

Когда я произношу ее имя, то чувствую укол боли. Кристина бросает на меня пытливый взгляд.

— Думаю, ты прав.

Мои воспоминания о Трис немного притупились. Изредка я даже счастлив перебрать в памяти то, что с нами случилось. Иногда я рассказываю о чем-то Кристине, и та всегда внимательно слушает, чего я никогда не ожидал от такой законченной правдолюбки.

Поезд подъезжает к станции, и я выскакиваю на платформу. Шона выбирается из кресла и аккуратно спускается по ступенькам. Мэтью и Зик вдвоем несут ее громоздкое кресло.

— Что слышно о Питере? — спрашиваю я у Мэтью.

После того как Питер выбрался из тумана сыворотки, некоторые из наиболее резких и жестких аспектов его личности вернулись. И я потерял с ним связь. Я не ненавижу его больше, но это не значит, что он мне нравится.

— Он в Милуоки, — отвечает Мэтью, — но я не в курсе, чем он занимается.

— Вкалывает в какой-то конторе, вроде неплохо устроился, — объявляет Кара.

Она прижимает к себе урну, которую забрала у Шоны.

— А я считал, что он присоединится к повстанцам в Округе, — удивляется Зик.

— Он сейчас абсолютно другой, — пожимает плечами Кара.

В Округе продолжают жить те из «ГП», которые полагают, что новая война — это единственный способ добиться желаемых изменений. Я же склоняюсь к мысли, что всего можно достичь и без насилия, — в моей жизни его было предостаточно. Следы его остались не в виде шрамов на коже, но в воспоминаниях, которые внезапно всплывают в моей голове. Кулак моего отца, направленный в мою челюсть. Я, хватающий пистолет, чтобы застрелить Эрика. Тела мертвых альтруистов, валяющиеся на дороге.

Мы шагаем по улице к тросу зип-лайна. Фракции исчезли, но эта часть города до сих пор носит отпечаток пребывания лихачей. Их можно узнать по пирсингу и татуировкам, но не по цветам одежды, которые, впрочем, иногда бывают излишне яркими. Кое-кто рассеянно бродит по тротуарам, но многие — на работе. В Чикаго все занимаются тем делом, которое им подходит.

Наконец, впереди показывается конус Хэнкок-билдинг, пронзающий небо. Его черные балки будто гонятся друг за другом до самой крыши, то пересекаясь, то сплетаясь воедино.

Мы переступаем порог и оказываемся в вестибюле с его блестящими, полированными полами и стенами, покрытыми граффити. Нынешние жильцы дома оставили их как своего рода реликвию. Это место лихачей, потому что именно они полюбили здание за его высоту и еще, как подозреваю я, за его непохожесть. Лихачам понравилось заполнять шумом тихие и пустые этажи.

Зик тычет указательным пальцем в кнопку лифта. Нам нужен 99-й. Пока лифт поднимается, я закрываю глаза. Я почти вижу темную пропасть под ногами, лишь тонкий пол отделяет меня от падения. Лифт вздрагивает, затем его двери открываются.

— Спокойно. Мы делали это тысячу раз, — усмехается Зик.

Я киваю. Сквозь щели в потолке внутрь врывается воздух, и видна яркая синева неба. Я плетусь за остальными к лестнице, не в силах заставить свои одеревеневшие ноги двигаться хоть немного быстрее. Нащупываю ступени и сосредоточиваюсь. Надо мной неловко карабкается Шона.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*