Тед Чан - История твоей жизни (сборник)
Не следовало удивляться их реакции: люди часто придавали ноге Нила нравственное значение, хотя Бог не имел к этому никакого отношения. Теперь, когда его постигло несчастье, к которому Бог имел самое непосредственное отношение, кто-то неизбежно должен был предположить, что Нил это заслужил. По чистой случайности он услышал это утверждение в момент наибольшей уязвимости, когда оно могло произвести самый сильный эффект.
Нил не считал, что его свойственники правы, однако начал гадать, не следовало ли прислушаться к их мнению. Быть может, думал он, лучше жить в истории, где праведники получают вознаграждение, а грешники – наказание, даже если критерии праведности и греха ему недоступны, чем существовать в реальности, которая вообще лишена справедливости. Для этого пришлось бы примерить на себя роль грешника, так что эта ложь едва ли была утешительной, но она обладала одним преимуществом, которого оказалась лишена его собственная этика: поверив в нее, он воссоединится с Сарой.
Иногда даже плохой совет может направить человека по верному пути. Так обвинения родителей Сары наконец приблизили Нила к Богу.
* * *Неоднократно во время проповеди у Дженис спрашивали, хотела бы она иметь ноги, – и всякий раз она честно отвечала: нет. Ее все устраивало. Иногда человек, задавший вопрос, отмечал, что она не знает, чего лишилась, и могла бы считать иначе, если бы родилась с ногами, а потом утратила их. С этим Дженис не спорила. Но могла, не покривив душой, сказать, что не чувствует себя ущербной, не завидует людям с ногами; отсутствие ног было частью ее личности. Она так и не обзавелась протезами, и если бы хирургическая операция могла обеспечить ее ногами, она бы отказалась. Дженис не приходило в голову, что Бог может вернуть ей ноги.
Одним из неожиданных побочных эффектов наличия ног стало повышенное внимание со стороны мужчин. Раньше ею интересовались в основном мужчины с патологической тягой к ампутантам либо комплексом святости; теперь всевозможные представители противоположного пола словно слетались к ней. Поэтому, заметив интерес Итана Мида, Дженис подумала, что он романтического свойства, и это было особенно неприятно, поскольку Мид явно состоял в браке.
Сначала Итан общался с Дженис на встречах группы поддержки, потом начал посещать ее выступления. Когда он предложил пообедать вместе, Дженис спросила, каковы его намерения, и он рассказал свою теорию. Он не знал, как именно связаны их судьбы: знал только, что эта связь существует. Дженис отнеслась к его словам скептически, но не стала с ходу отвергать его теорию. Итан признал, что у него нет ответов на ее вопросы, но был готов сделать что угодно, лишь бы помочь ей отыскать их. Дженис осторожно согласилась помочь ему в его поисках смысла, и он пообещал, что не станет обузой. Теперь они регулярно встречались и обсуждали значение явлений.
Тем временем жена Итана, Клэр, начала тревожиться. Итан заверил ее, что не испытывает к Дженис романтических чувств, однако это не успокоило Клэр. Она знала, что в чрезвычайных обстоятельствах между людьми может возникнуть связь, и боялась, что отношения Итана с Дженис – романтические или нет – станут угрозой их с Итаном браку.
Итан сказал Дженис, что как библиотекарь может провести для нее исследование. Никто из них прежде не слышал о том, чтобы Господь сначала оставил Свой знак на человеке, а потом убрал его. Итан искал примеры таких случаев в надежде, что они прольют свет на ситуацию, в которой оказалась Дженис. Отдельные люди на протяжении жизни несколько раз испытывали чудотворное исцеление, однако их болезни и увечья всегда имели естественную причину, а не Божественную. Согласно одному сообщению, мужчина, которого Господь ослепил за грехи, исправился и вновь начал видеть, но это считалось городской легендой.
Даже если бы в основе этой легенды лежало истинное зерно, ситуация Дженис была иной: она лишилась ног до своего рождения, а значит, это не могло быть наказанием. Быть может, увечье Дженис являлось наказанием за какой-то проступок ее матери или отца? И возвращение ног означало, что они наконец искупили свой грех и заслужили ей исцеление? Дженис в это не верила.
Если бы к ней явились усопшие родственники, у нее не осталось бы никаких сомнений. Но они не явились, и Дженис подозревала, что что-то не так, однако не верила, что это наказание. Возможно, произошла ошибка, и ей досталось исцеление, предназначавшееся кому-то другому; возможно, это проверка, чтобы узнать, как она отреагирует на слишком щедрый дар. В любом случае Дженис считала, что может сделать только одно: с величайшей благодарностью и смирением предложить вернуть дар. Для этого она решила отправиться в паломничество.
Паломники преодолевали огромные расстояния, чтобы посетить святые места и дождаться явления в надежде на чудесное исцеление. В большинстве мест можно было тщетно прождать явления всю жизнь, однако в святых местах ждать приходилось считаные месяцы, а иногда и недели. Паломники знали, что шансы на исцеление невелики; большинство тех, кому удавалось дождаться явления, не исцелялись. Но многие были счастливы просто увидеть ангела и, вернувшись домой, легче смирялись со своей участью, будь то смерть или жизнь с инвалидностью. И конечно, испытав явление, люди начинали ценить то, что имели: каждое явление обязательно приводило к немногочисленным жертвам.
Дженис охотно приняла бы любой исход. Если Господь решит забрать ее, она готова. Если Господь вновь лишит ее ног, она вернется к своим трудам. Если Господь сохранит ей ноги, она надеялась на прозрение, которое поможет ей с убеждением говорить о своем даре.
Однако еще сильнее Дженис надеялась, что этот дар заберут обратно и вручат тому, кто действительно в нем нуждается. Она никому не предложила отправиться вместе с ней в надежде получить чудо, которое она возвращает – это было бы слишком самонадеянно, – но в душе считала свое паломничество просьбой от лица истинно страждущих.
Решение Дженис смутило ее друзей и семью: им казалось, что она ставит под сомнение деяния Божьи. Слухи распространились, и она получила много писем от своих последователей, в которых те выражали смятение, недоумение и восхищение ее готовностью на такую жертву.
Что касается Итана, он полностью поддерживал решение Дженис и радовался за себя. Теперь он понял смысл явления Рашиила: пришло время действовать. Жена Итана Клэр бурно возражала против его отъезда, говоря, что он понятия не имеет, как долго будет отсутствовать, а она и дети тоже в нем нуждаются. Итану было горько уходить без ее согласия, но у него не было выбора. Он отправится в паломничество и во время следующего явления узнает, что задумал для него Господь.
* * *Визит к родителям Сары заставил Нила вспомнить разговор с Бенни Васкезом. Нил не понял большую часть его слов, однако безоговорочность веры Бенни произвела на Нила впечатление. Не важно, какие невзгоды обрушатся на него в будущем: любовь Бенни к Господу никогда не померкнет, и после смерти он вознесется на Небеса. Этот факт открывал перед Нилом очень хрупкую возможность, столь неприглядную, что прежде он ее не рассматривал. Но чем сильнее он отчаивался, тем более целесообразной казалась эта возможность.
В каждом святом месте были пилигримы, которые искали не чудесного исцеления, а Небесного света. Повидавшие его после смерти всегда попадали на Небеса, вне зависимости от эгоистичности мотивов; некоторые желали избавиться от неопределенности и воссоединиться с возлюбленными, другие вели грешную жизнь, но хотели избегнуть расплаты.
В прошлом были некоторые сомнения по поводу того, действительно ли Небесный свет стирает все духовные преграды на пути к спасению. Конец спорам положил случай Барри Ларсена, серийного насильника и убийцы, который, пряча тело последней жертвы, стал свидетелем явления ангела и узрел Небесный свет. Во время казни душа Ларсена вознеслась прямиком на Небеса, к негодованию родственников его жертв. Священники попытались утешить их, говоря – без всяких на то доказательств, – что Небесный свет заставил Ларсена за мгновение испытать ужасные страдания, которых хватило бы на много жизней, однако эти слова мало кого успокоили.
Для Нила это была лазейка, ответ на аргумент Фила Соумса, единственная возможность любить Сару больше, чем Бога, и все равно воссоединиться с ней. Так он мог проявить эгоизм и все-таки попасть на Небеса. Другим это удавалось; возможно, удастся и ему. Пусть это несправедливо, но хотя бы предсказуемо.
Нил испытывал к этой идее подсознательное отвращение: все равно что промывка мозгов как средство от депрессии. Он не мог не думать, что это настолько изменит его личность, что он перестанет быть собой. Потом он вспомнил, что на Небесах каждый подвергался подобной трансформации: спасенные напоминали безглазого Бенни, разве что не имели тел. Это дало Нилу более четкое представление о том, к чему он стремился: станет ли он верующим в одно мгновение, узрев Небесный свет, или потратит на это всю свою жизнь, окончательное воссоединение с Сарой не вернет им смертных отношений. На Небесах оба они будут иными, и их любовь друг к другу будет смешана с любовью, которую все спасенные испытывали ко всему.
