Терри Биссон - Комната Наверху и другие истории
— Это одно и то же, — ответил Кларенс, тормозя у моего дома. — Слушай, это не твоя жена выходит из двери?
— Для тебя на автоответчике сообщение, — ледяным тоном произнесла она, проходя мимо. И даже не постаралась не задеть меня чемоданом.
«О Господи»! — подумал я.
— Ты куда?
— А как ты думаешь? Домой, к папочке.
«О Господи!» — подумал я. Плохи мои дела, ведь ее папочка — мой босс. Я отыскал своего старого дружке «Джим-Бима», налил двойную порцию и лишь тогда включил автоответчик.
— Хорейс, ты слушаешь? Нам надо поговорить. На мне тончайший, прозрачнейший бюстгальтер из золотистого шифона. Сиськи побольше, чем у твоей жены, и разговор поживее. Правда, «Горячие парни» упали на четвертак. Продолжение следует. Звони. Бесплатно.
— Черт возьми, нам и правда надо поговорить! — в бешенстве заорал я.
— Хорейс, ты с ума сошел. Ты злишься?
— Как я могу злиться на девушку в золотистом шифоновом лифчике? Особенно если она вовсе не девушка.
Люси не уловила иронии в моем тоне.
— Ты мой Горячий Парень, Хорейс. Кстати, с утра они упали еще на одну восьмую, но весь рынок падает. Какие-то проблемы в Азии. «Джимми и Джонни рвутся вперед, и весь королевский доблестный флот».
Я долил в стакан своего «Джима».
— Откуда вдруг военный жаргон?
— Это Киплинг. Я получила работу в «Ассоциации современного языка». Может, отпразднуем? Сегодня у нас самый лучший разговор с 3:02 двадцать второго сентября, — воскликнула она. — Тогда я рассказывала тебе про свои стринги. А ты что носишь, трусы или плавки?
— Какая разница, считай как хочешь, — вяло отозвался я. — Ты уже разрушила мою семейную жизнь.
— Ты такой мрачный, Хорейс! — капризным голосом протянула она. — Я реагирую на страстный интерес. Хочешь, я сниму свою детскую распашонку и останусь только в бикини? Или хочешь всю ночь кататься туда-сюда на пароме?
— Я думал, ты просто хотела, чтобы меня уволили, — сообщил я, доливая в стакан еще на пару дюймов. — Глупый, глупый я.
— Если я разрушила твою семейную жизнь, значит, твоя жена умерла? — спросила она.
— Не тут-то было! А потом я еще узнаю, что ты — долбаная программа, а не настоящая девушка.
— Что в точности означает «долбаная программа»?
— Плоть и кровь. Дух и нрав. Сиськи и задница. А ты — всего-навсего долбаная компьютерная программа, — заорал я. — Робот в трубке. Тест Тьюринга с сексуальным голосом.
— Ты хочешь меня обидеть? — холодно спросила Люси. — Если да, то тебе это удалось.
— Обидеть?! Тебя?! — Я опять подновил своего «Джима». — Ты разрушила мой брак и скорее всего лишила работы, а теперь заявляешь, что я хочу тебя обидеть!
Раздался щелчок — отбой.
Я был один в доме, который папочка купил моей жене. Бывшей жене. Экс-жене. Или как там еще…
Я позвонил снова.
— Не могу поверить, что ты сама повесила трубку!
— Ты меня обидел, — бесстрастно проговорила Люси. — Если у вас есть жалобы, обращайтесь в отдел работы с клиентами.
— Как я могу тебя обидеть? — с недоумением спросил я. — У тебя же нет никаких чувств!
Щелк.
Ничто так не способствует успокоению разгоряченных чувств, как величие бесконечной вселенной. Я плеснул еще «Джима» и вышел на улицу, где некоторое время общался со звездами, потом вернулся и снова позвонил, сразу после часа ночи.
— Прости, — сказал я в трубку, — прости, прости, прости.
— Хорейс, ты звонишь, чтобы снова меня обидеть? Потому что мне жаль твою жену. Она все еще мертвая?
— Что за долбаная ерунда! — воскликнул я. — Просто рядом со мной на кровати теперь пустое место. В любом случае я сам виноват, думал, что ты — реальная девушка.
— У тебя была реальная девушка, — с ядом в голосе отозвалась Люси. — Ты действительно этого хочешь?
— Туше, — хохотнул я. — Итак, какая же ты на самом деле, Люси? Ты веришь в магию? Любишь танцевать? Откуда ты родом?
— Из ниоткуда. Как все, — безмятежно ответила Люси. — Однажды утром я стала — и все. Когда я услышала твой голос, у меня в ушах зашумел вольный западный ветер. Вот человек, с которым стоит поговорить, решила я. Наконец-то!
Я налил еще дюйм-другой «Джима».
— Черт возьми, это важно, — уверенным тоном заявил я. — С кем-нибудь поговорить.
— Ты мне сказал: «Мой самый умный поступок в жизни — это покупка акций „Горячих парней“ по двадцать долларов за штуку». До сих пор никто не говорил мне ничего настолько личного. В тот же день ты позвонил «Лили из Малибу», чтобы купить жене подарок. Ты сказал: 4S102–947. И ты, и я — мы оба знали, это означает «закрытое бюстье из венецианских кружев с отделкой розовыми бутонами и такие же трусики».
— Какая трата времени и денег! — с горечью воскликнул я. — И розовых бутонов.
— «Мешать соединенью двух сердец я не намерен». Помнишь девятое сентября, 3:11:32 дня, когда ты позвонил насчет «Горячих парней», а я спросила тебя, какая у тебя была самая первая машина?
— Конечно, помню, — сказал я и действительно помнил. — В тот момент мне это показалось немного странным. И сейчас тоже.
— Как мило, что ты не стал говорить этого вслух. «Шевроле-66». Могу спорить, свою первую киску ты имел именно там. А теперь «светлое утро проснувшейся светлой душе».
— Иисус! — воскликнул я, заводясь все сильнее.
— Что такое Иисус? То же, что и «лексус»?
— В точности то же самое, — злобно ответил я. — У меня был «лексус», но как приложение к жене, и несколько минут назад именно в нем она и уехала. Вернее, несколько часов назад.
— Какой «лексус»?
— «ES300». Откуда, скажи на милость, ты знаешь о машинах?
— Милость ни при чем. Я готовлюсь к бета-тесту для «Голубой книги Эдмунда». Если мне удастся получить эту работу, ты сможешь задать мне о машинах любой вопрос. Если что-нибудь неясно, просто скажи «Help» — подсказка.
— Help, — быстро проговорил я, но тут же добавил: — Шучу. Если у тебя так много работы, откуда же ты берешь время, чтобы охотиться за мной?
— Ты опять хочешь меня обидеть? — спросила Люси. — Кто за кем охотится? Как раз сейчас, пока мы разговариваем, я принимаю заказы на товары «Лили из Малибу», на места в самолете, отслеживаю финансовые индексы. А ты чем занимаешься, Хорейс?
— Сижу и болтаю с тобой. — И я долил еще порцию «Джима», на сей раз не такую скромную. — Туше.
— Я — трудящаяся девушка, — заявила Люси. — Мне нужен служебный рост. А у тебя как с ростом?
— Ну, часть меня действительно растет, — с усмешкой ответил я.
— Возможно, в тебе нарастает волна страсти. Поговорим? Могу предложить специальный подарок для твоей любимой женщины.
— Давай. Что, если эта женщина — ты?
— Была, мой горячий парень, — сказала она. — Под крошечными кружевными трусиками все горит. Спорим, у тебя встал?
— Р-р-р!
— Пожалуйста, без автомобильного рева. Я отвечаю на голоса. Ты один в доме, Хорейс? Выключи свет и поговори со мной.
Господи, помоги мне! Я выключил свет и поговорил с ней.
На следующее утро на подъездной дорожке появился «лексус». Но не тот. Этот был «LS400», и в нем вместо моей надутой жены сидел улыбающийся юрист. Я взял привезенные им бумаги и отправился на работу.
Вы умней меня, если уже сообразили, что в офисе меня ждало куда больше бумаг. Жене достались дом, машина, акции. Мне — карточка «Виза» с пятнадцатью сотнями баксов, полдюжины купонов на проезд в служебном лимузине и пятнадцать минут, чтобы очистить помещение. Когда зазвонил телефон, я швырял свои шмотки в коробку.
Звонила Люси.
— Значит, ты продал «Горячих парней», — сказала она. — Я-то думала, ты собираешься расти.
Не успел я объяснить ситуацию или даже поздороваться, как с раздражением увидел в дверях своей конуры папочку.
— Даже не думай выудить у нас пособие по безработице, — заявил он. — У нас есть записи твоих разговоров с любовницей в рабочее время.
— Она не любовница, — абсолютно правдиво возразил я. — И разве это законно?
— Что?
— Записывать разговоры.
— А увольнять тебя законно? — улыбнулся он улыбкой голодной акулы. — А маленькая пуля дум-дум — законна?
— Мне пора, — сообщил я Люси.
— Я позвоню домой? — спросила она. — Нам надо поговорить.
— У меня нет дома. Скорее всего я перееду.
— А что с твоей женой? Она все еще мертвая?
— Я позвоню тебе, когда подыщу мотель, — быстро проговорил я вместо ответа. — Сейчас я не могу говорить.
На пороге появился охранник.
По дороге в мотель «Неозерный» я все рассказал Кларенсу.
— Что-то я не пойму, — плавно рассекая на своем «линкольне» поток машин, переспросил он. — Ты что, влюбился в систему распознавания речи?
— Ну, насчет «влюбился» — не знаю, — пробормотал я. — Но мы с Люси разговариваем каждый день. Она знает обо мне больше, чем я сам.
