Юрий Никитин - 2024-й
— Беззаботно, — согласился я.
— Что и требовалось, — сказала она.
Я произнес тихо:
— Спасибо, Алёна.
Она отмахнулась:
— Не за что. Считай, что я волнуюсь за фирму. Нам послезавтра открывать все сервера!.. Ребят трясет, запасаются пачками алертека-два, все готовятся к нелегким дням… Без твоего присутствия все может рухнуть!
— Спасибо, — повторил я, — что ничего не спрашиваешь.
Она покачала головой, синие глаза потемнели, а между бровей прорезалась глубокая складка.
— Ты не один, — сказала она тихо, — у кого горели крылья. Но мужчины не любят о таком рассказывать. Это мы поплачем, пожалуемся подругам, вроде бы и легче… А вы все в себе перемалываете. Потому у вас инфаркты чаще… А сейчас давай спи!
Она запихнула меня под одеяло, я не противился, чувствуя, как сильные, но заботливые руки укрывают и подпихивают под спину, чтоб не дуло. Потом она легла рядом, прижавшись всем телом сзади, обхватила меня, как ребенка, и я заснул неожиданно быстро и спокойно.
И вовсе не Тамара виной, мелькнула мысль уже утром, когда старательно копался в себе, пытаясь разобраться и восстановить привычно бодрый настрой и ясный взгляд. Это на первый взгляд ее отказ так подрубил колени, дурак так и решит, но я уже давно не дурак, по крайней мере — не круглый. Тамара только триггер, а триггером может быть что угодно.
Только никак не пойму, что.
Часть III
2019-й год
Глава 1
По обе стороны шоссе навстречу мчатся огромные рекламные щиты и бесследно исчезают за спиной. Я с кривой улыбкой подумал, что давным-давно, в седую старину, еще лет пять назад, а то и вовсе целых шесть, с этих экранов… нет, тогда еще с простых досок смотрели неподвижные аляповатые рисунки в три краски, а то и вовсе надписи типа «Покупайте бетон! Телефон…». Буквы тоже, кстати, тогда применялись неподвижные, то есть никаких спецэффектов, никаких голых баб, которые бы демонстрировали, как им засыпают бетон в анус, а тот красиво раздувается, как бутон алой нежной розы, приподнимается, нежно пульсирует…
Сейчас на всех рекламных щитах яркие динамичные клипы, выполненные с моделями в 3D, а где-то даже по старинке с живыми актерами, но я поймал себя на том, что все так же не обращаю внимания, как и раньше, когда проскакивал по этому же шоссе на новеньком «хаммере».
Сейчас меня мчит «опель-700», супервнедорожник, я почти не прикасаюсь к рулю, на перекрестках бортовой компьютер послушно отдает управление ЦДУ, Центральному Дорожному Узлу, который следит за движением с орбиты, а на самом шоссе могу двигать машину вправо-влево не больше чем на метр, да и то если движение слабое. Если же начну приближаться слишком близко к бортику, комп авто перехватит управление и не позволит врезаться или даже чиркнуть крылом, ориентируясь на сигналы чипов в столбиках по краю дороги.
Пересек МКАД и погнал по Варшавскому шоссе, где на первом же перекрестке увидел кучку демонстрантов. Прилично одетые люди, интеллигентного вида, никаких панков, эмо или прочих сдвинутых, потрясают плакатами, выкрикивают лозунги. Часть, правда, из-за тесноты сошла на проезжую часть, из-за чего движение здесь замедлилось, но все же не пробка…
Я приглушил песню Ани Межелайтис, вот стерва, она, оказывается, еще и поет, приспустил стекло.
Снаружи донеслись разгневанные выкрики:
— Не позволим закрыть!..
— Толстосумы!..
— Как вам не стыдно?
— Куда смотрит мэр!
— Помогите!
Плакаты подпрыгивают над головами, как куклы в детском театре. Я едва успел поймать скачущие буквы и сложить в цельные слова, теперь и для митингов используют дешевую электронную бумагу, а эти все по старинке: «Спасите последний книжный!», вот еще рядом: «Убийцы слова!»
На миг показалось, что откуда-то вынырнули древние правозащитники, требующие свободы слова и демократии, затем прочел целую растяжку, ее держат два бородача в старинных очках, карикатурные интеллигенты, еще бы шляпы одели… «Закрывают последний книжный магазин в Европе!», «Помогите спасти культуру!»
Все стало понятно, я быстро подал голосовую команду поиска в инете, и тут же деловой голос сообщил, что сейчас в Москве проходят на таких-то и таких-то улицах демонстрации протеста против закрытия единственного книжного магазина в Москве, так как он последний вообще в стране. В Европе уж ни одного, в США и Китае по два, в Индии — двадцать четыре, еще есть по одному-два в Бразилии и некоторых арабских странах.
На боковом экране появилось лицо Тимура, он уловил мой косой взгляд, сказал торопливо:
— Не отвлекайся, не отвлекайся! А то задавишь кого.
— Тут не задавишь, — буркнул я. — Весь Центр под контролем Доркомпа.
— Так это ж хорошо, — сказал он бодро. — Можешь спокойно трахаться. Даже на заднее сиденье перебраться!
— У тебя что, — спросил я с подозрением, — весеннее обострение?
— Пока нет, — ответил он мирно. — Просто все сейчас говорят о траханье. Раньше о погоде начинали разговор, а теперь о коитусах. А я человек гибкий, против рожна не пру.
— И я не пру, — буркнул я, — но и в первых рядах не бегу. Черт, впереди дорогу почти перегородили! Куда милиция смотрит!
— Уже оттесняет, — успокоил он. — Я смотрю еще и сверху. Интели… Ужасаются, что с закрытием московского магазина книгопечатание исчезнет не только в России, но и в Европе!
— Не жаль?
— Жаль, — согласился он. — Но… ты еще помнишь дискетки?.. А сидюки?.. А дивидишки?.. А блюрейки? Не жалко было с ними каждый раз расставаться, переходя на новые носители? Как ни печально, но книги пользуются гораздо меньшим спросом даже среди любителей старины и экзотики, чем матрешки, лапти и раскрашенные деревянные ложки.
— А мне жалко, — сказал я. — Старею, видать. Когда-то считал, что тридцать лет — уже дряхлость. Вот сейчас мне тридцать…
— Убивать пора, — согласился он. — Во времена Средневековья был бы уже дедом. И пожилым человеком.
— Лучше бы матрешки долой, — пробурчал я, — хотя книги… гм… Вообще-то матрешки сразу воспринимаются как старина и сувениры, их не с чем сравнивать, а книги — в первую очередь источник информации! Бумажные по всем статьям уступают электронным: ни гиперссылок, ни работающего поиска по тексту, ни группировки необходимых слов или символов, ни возможности изменить шрифт или хотя бы поменять его размер…
Он сказал сочувствующе:
— Я люблю книги, но уже давно пользуюсь только электронной бумагой… Сверни лучше направо, там строители снимают забор!
Я резко крутанул руль, одновременно отрубая систему автоматического управления, ввинтился в промежуток между домами, два извилистых поворота, впереди люди в желтых куртках с касками на головах в самом деле убирают последнюю оградку.
— Успел, — сказал Тимур с удовлетворением. — Ты никогда не опаздываешь, да?
Я ткнул пальцем в сенсорную кнопку, снова подключая автоматику. Навигатор целых две секунды разбирался, где мы и что стряслось, затем руль начал поворачиваться сам по себе, скорость возросла, мы проскочили наискось через микрорайон и снова вынеслись на трассу, оставив позади пробку с митингующими.
Рядом с Тимуром вспыхнул экран поменьше, Роман уже бодренький, чисто выбрит, ясные глаза, спросил с ходу:
— Шеф, бета-тест аддона будем делать?.. Привет, Тимурленг.
Я подумал, отмахнулся:
— Это уже шестой… Четвертый и пятый прошли без багов, зря столько усилий затратили.
— Вот и хорошо, — сказал Роман обрадованно. — А то у меня от этого аддона уже мозги в мозолях!
— У тебя там водянка, — сказал ядовито Тимур.
— Все равно мозоль, — уточнил Роман с достоинством. — От усиленной работы над проектом… А вот ты покажи шефу руки. Покажи, покажи!
Тимур с достоинством продемонстрировал ладони, деформированные за лето на даче.
Роман вскрикнул патетически:
— Шеф, посмотри на эти натруженные мозолистые руки! Этот человек совершенно не хочет работать головой! Ему нужно убавить жалованье!
На третьем экране появились ехидно улыбающиеся лица Скопы, Гулько, Алёны, а Тимур проворчал сердито:
— Тебе хорошо, а я женат. Попробуй не перекопать все на даче, теща со света сживет! Да и жена подгавкивает.
— Кормишься с дачи? — спросил Роман понимающе. — Тем более нужно срезать зарплату. А то уже скоро все зубы на полку…
— Кончайте базар, — велел я. — Ишь, видеоконференцию устроили!.. Я уже подъезжаю, кстати. Разбегайтесь по местам и делайте вид, что работаете со вчерашнего вечера.
За два квартала машина резко сбросила скорость, впереди машины едва двигаются. За последние годы с пробками в целом покончили, но иногда что-то да случается, как вот сейчас…
Вялотекущая пробка едва-едва продвигается, я в бессилии смотрел по сторонам. Народ идет по улице разный, но вот общественная остановка, и там, наоборот, почти все одинаковые: серые, неопрятно одетые, многие с одутловатыми лицами пропойц.
