Майкл Флинн - В стране слепых
Ред вспыхнул. Это было самое удивительное зрелище, какое Сара видела. Ярко-красным стало не только его лицо, но и шея, и грудь в вырезе рубашки. Вот почему так легко иметь дело с белыми – их выдает кожа.
– Ну да, так я и думала. Почему вы это сделали, Ред?
Он уставился на ковер под ногами.
– Потому что мы обязаны вам.
– Неубедительно. Попробуйте еще разок.
– Потому что нам казалось, что так будет правильно.
– Уже лучше. У вас еще одна попытка.
– Ладно! Потому что я так захотел! Я сам! У меня были на это причины!
Она взяла Мяу на руки и прижала к груди.
– А теперь скажите, почему вы вздумали сделать такую глупость.
– Потому что мне хотелось хоть раз увидеть, как вы улыбаетесь, пока я еще жив.
Она приоткрыла рот от изумления и перестала гладить кота, который высунул голову у нее из-под мышки поглядеть, что случилось.
– Ред, вы…
– А помимо всего прочего, там оставался мой фургон.
На следующий день Сара решила проехаться верхом в горы. Она направлялась по подземному коридору к лифту, спеша на занятие подготовительной группы, как вдруг ей показалось, что кто-то произнес ее имя. Она остановилась и обернулась, но вокруг никого не было. Нахмурившись, она пошла дальше. Но тут из короткого бокового коридора до нее донеслись приглушенные голоса.
Заинтригованная, она свернула туда и увидела справа дверь. Дверь была закрыта, но рядом с ней Сара разглядела застекленную панель, сквозь которую увидела группу мужчин и женщин, сидящих вокруг широкого стола красного дерева. Среди них она узнала Реда (он единственный сидел не за столом, а примостился на стойке, которая тянулась вдоль дальней стены комнаты) и Джейн Хэч – ту пожилую женщину, которая командовала на ранчо. Остальные были ей незнакомы.
Она отступила назад, прежде чем ее заметили. А потом осторожно наклонилась вперед, к самой двери, и услышала:
– …Пока она не перестанет упираться, как ослица!
– Дайте ей время. Это нелегкое решение. – Голос принадлежал Реду. – Мы ведь хотим, чтобы она отказалась от своего «я». Превратилась в другого человека. Я не знаю, как бы повел себя сам на ее месте.
– И это говорит человек, у которого не меньше дюжины своих «я»! Брат Мелоун…
– Это совсем другое дело, брат Бетанкур. Конечно, у меня есть несколько разных масок, но у меня есть и собственное лицо! Я могу скрываться под чужой маской во время какой-то операции. Но когда операция закончена, я имею возможность стать самим собой. Мы же говорим Саре Бомонт, что она никогда больше не станет Сарой Бомонт. Никогда.
Услышав это, Сара закрыла глаза и опустила голову. В груди ее образовалась какая-то пустота. Словно она потеряла что-то жизненно важное. До сих пор Ред не слишком настаивал, чтобы она решилась принять чужое обличье, но вопрос, оказывается, стоял по-прежнему.
Она снова прислушалась.
– …Знаем, что случится, стоит кому-то узнать, кто она такая. Да не только им, даже обычным людям. Вокруг нее заварилась такая кутерьма, что прорва народу считает, ее во всем виноватой. Ей же будет лучше, если она поменяет имя.
– Старый довод, сестра Хэч. Делай, как мы говорим, потому что мы знаем лучше.
– Так мы и знаем лучше!
– Ну и что? Если свобода выбора вообще существует, то это свобода делать любые глупости. Вести себя неразумно и даже опасно. Упрямиться, скандалить, упираться, как осел. И плевать с высокой горы на неумолимый ход истории.
– Как ведет себя кое-кто в этой комнате, – заметил Бетанкур.
Послышались смешки, но Ред продолжал:
– Мы с вами знаем, что если она останется Сарой Бомонт, то будет убита. Может быть, кем-то из них, может, каким-нибудь психом, возмущенным тем, что она якобы сделала или не сделала, а может быть, Тайлером Крейлом, если он узнает, что это она прикончила его братца. Кем именно, не имеет значения, разве что для нее. Самое логичное для нее – сменить внешность и имя. Но кто мы такие, чтобы говорить ей, что она должна это сделать?
– Мы – те, кто ее вытащил. Кто помог ей спасти свою задницу.
– Нет, сестра Хэч, – сказал новый голос. – Брат Мелоун прав. Мы помогли ей спасти свою задницу, но не приобрели ее задницу в собственность.
– Я бы не отказался, – заметил другой голос, мужской.
Вновь послышался смех. Уши у Сары вспыхнули. Хотела бы она знать, кто это сказал.
– Не торопись, Эл. Тебе придется встать в очередь за братом Ме…
– А ты, брат Холлистер, лучше придержи язык.
– Вспомните статью девятнадцатую! – Это вызвало новый приступ смеха.
Кто-то стукнул кулаком по столу.
– Довольно, джентльмены, если вас можно так называть. Брат Мелоун – профессионал. Я уверен, он поможет нашей подопечной принять правильное решение. Не так ли?
Ред долго молчал, прежде чем ответил:
– Да, это так. Я помогу ей принять правильное решение.
– Тогда, если наша повестка исчерпана…
Послышался звук отодвигаемых стульев, и Сара поспешно отпрянула от двери. Вернувшись в главный коридор, она бегом кинулась к лифту. Она нажала на кнопку, пританцовывая от нетерпения, потом нажала еще несколько раз, как будто лифт от этого приедет быстрее.
Подслушанный разговор не выходил у нее из головы на всем протяжении урока. Что же ей делать? До сих пор она думала, что порвала все связи с прошлым много лет назад, когда в последний раз увидела Чикаго позади в зеркале своего автомобиля. Но теперь, когда наступил момент перерезать последние нити, она почувствовала, что ножницы дрожат в ее руках. Стереть с лица земли «Сару Бомонт» и превратиться… в кого? В какую-нибудь Мэри Джонс? Это слишком походило на смерть. Неожиданно она поняла, что сейчас ей надо побыть одной в горах, наедине с небом. Обдумать все в одиночестве. В окно ей были видны снежные вершины Передового хребта, она представила себе альпийские луга, горные цветы, криволесье и…
– Мы ждем, мисс Бомонт.
Вздрогнув, она опомнилась.
– Простите, я задумалась.
Гевирц уперся в нее своими слезящимися белыми глазами.
– Неужели? А я думал, что вы медитируете в астральном пространстве.
– Я сказала «простите». Не могли бы вы повторить вопрос?
– Первое правило, если не возражаете.
Она вздохнула и набрала полную грудь воздуха.
– Первое правило клиологии гласит: оценивай действие, а не действующих лиц. Другими словами, суди по результатам, а не по намерениям.
– Очень хорошо. Кто объяснит суть этого правила? – Он обвел глазами класс, словно мог видеть, и протянул костистый палец.
– Мистер Босуорт.
Умник, пытавшийся сползти по стулу как можно ниже, дернулся и беспомощно огляделся.
– А… суть в том, что… э… прямое действие редко достигает поставленной цели. А иногда результат получается прямо противоположный.
– Гм-м. Разве результат бывает «криво» противоположный, мистер Босуорт? Впрочем, неважно. Кто приведет пример того, как результат действий или политики оказался «прямо» противоположным ожидаемому? Мисс Бомонт?
– Попытки Общества Бэббиджа сохранить свою тайну непосредственно привели к ее раскрытию.
На мгновение в комнате воцарилось неловкое молчание. Умник сидел с удивленным и обеспокоенным видом. Мать-Земля не скрывала негодования. Остальные сердито смотрели на Сару.
По лицу Аарона Гевирца медленно разлилась улыбка. Он кивнул.
– Поистине творческий ответ, мисс Бомонт. Правда, слегка вызывающий, если учесть ситуацию. Он, так сказать, затрагивает всех нас. Увлекшись поиском соломинок в чужих глазах, мы и в самом деле проглядели бревно в своем собственном. Увы, чтобы достичь цели, одних благих намерений недостаточно. У кого есть еще примеры?
Мать-Земля заговорила:
– Поддержка американским правительством антикоммунистических диктаторов в восьмидесяти процентах случаев привела к установлению коммунистических или по меньшей мере антиамериканских режимов. Примеры: Куба, Иран, Никарагуа, Чили, Южная Африка, Гаити, Филиппины. Только один из этих послереволюционных режимов можно считать дружественным Америке.
– Благодарю вас, мисс Говард. А как по-вашему, почему это произошло? Из-за обычных просчетов? Или, быть может, в госдепартаменте кто-то питает тайные симпатии к коммунистам?
– Все зависело от величины и степени влияния среднего класса в этих странах.
– Правильно, мисс Говард. – Гевирц отъехал от нее в своем кресле и сказал, обращаясь ко всей группе:
– У прямого действия есть один недостаток: нередко оно приводит к противоположному результату. Для примера я отсылаю вас к Эзоповой басне о собаке и кости. Любой инженер расскажет вам сколько угодно печальных историй о многообещающих изобретениях, которые так и не были реализованы. Социальная инженерия, сознательная или нет, как минимум гораздо сложнее, чем конструирование механических и электрических устройств. Я мог бы назвать вам прогрессивные педагогические методы, благодаря которым ученики почему-то становились менее образованными. Или возьмите пример, приведенный мисс Говард, когда гладили каждую шавку, лишь бы она лаяла на коммунистов. Как правило, такой злосчастный противоположный эффект получают ненамеренно. Это результат слепого взаимодействия противоречивых желаний миллионов людей, каждый из которых стремится к лучшему для себя и устремления которых, сшибаясь и отталкиваясь друг от друга, сплетаются в замысловатом статистическом танце. Однако иногда это происходит преднамеренно – благодаря тонким махинациям наших друзей по ту сторону забора. Что у вас, мистер Рейнолдс?
