Ульяна Соболева - Позови меня…
Смотрела, как он выходит из моей камеры, а потом снова удары градом по спине, а я омертвела. Я больше не чувствовала ни одного. Словно тело перестало функционировать. Порог моей чувствительности превысил болевой, тот, который возможно вытерпеть на физическом уровне, и мне стало все равно. Полное равнодушие. Мне уже хотелось, чтобы они меня убили, и поскорее. Я слышала, как инквизиторы грязно ругаются, как говорят, что я сдохну и истеку кровью до приезда императора и с них спустят шкуру. Но я больше ничего не чувствовала, смотрела застывшим взглядом на дверь и все еще слышала, как жалко всхлипывает надежда. Она умерла тогда, когда послышался голос одного из палачей.
— Все. Я получил приказ Мортифера прекратить пытки, через пару часов состоится заседание, и ей вынесут приговор. Пусть уже убьют эту суку, и дело с концами.
— Он мог и сам ее пытать. У него бы она точно заговорила.
— Его Высочеству некогда, он готовится к свадьбе и сюда приехал только спустя сутки. Видать, заключали договор с императором, так что скоро будет крутая вечеринка с огромным количеством живого мяса, которое нам любезно предоставит отец невесты в качестве подарка.
* * *Идиоты, они не понимали, что только что сами вынесли мне приговор. Самый страшный… Единственный, который я не смогла выдержать… Пазл выстроился полностью.
Нейл избавился не только от игрушки. Он избавился от любовницы перед тем, как привести в дом другую женщину. Нет, я ошибалась, когда думала, что ревность — это яд. Это не яд. Это живая тварь, она вгрызлась мне в сердце мгновенно и разорвала его на куски. Я сломалась.
* * *Меня приволокли в круглую комнату, наполненную Деусами различных рангов, во главе с самим императором, восседающем на троне. Толпа хозяев жизни, решающих, кому, когда и как умирать. Они предвкушали зрелище, я видела, как горят их глаза и трепещут ноздри. Публичная казнь — это редкое пиршество. Как же я всех их ненавидела. Я не подарю им ни одной эмоции, кроме ненависти. Мне больше не нужно ее скрывать, и пусть знают, что я их не боюсь, боятся те, кому есть что терять.
Меня приковали к столбу посередине комнаты. Странно, но я все еще не чувствовала боль, хотя должна была орать от нее и корчиться в спазмах. Покрытая синяками, изодранная плетьми, без голоса совершенно, сломанная изнутри и снаружи, я смотрела на них и думала о том, что пиршества не будет.
Во мне образовался вакуум, в который я погрузилась несколько часов назад. Я ждала своей смерти, как избавления. Пусть зачитают приговор и приведут в исполнение.
И его зачитали… Огласил сам Император, предварительно отдав приказ заставить меня смотреть ему в глаза.
— НМ13 приговаривается к немедленному уничтожению памяти и изгнанию из нашего мира. Приговор будет приведен в исполнение сейчас Нейлом Мортифером лично.
Посмотрел на племянника и усмехнулся:
— Приятного аппетита, племянник. Надеюсь, тебе будет вкусно. Наслаждайся. Это непередаваемо — пожирать чью-то память вместе с дикой болью жертвы.
Я дернулась на цепях, чувствуя, как покрываюсь холодным потом, чувствуя, как от ужаса холодеют кончики пальцев. Перевела взгляд на Нейла. Такой чужой, такой недосягаемо жестокий. Сделал шаг по направлению ко мне, а у меня задрожали руки… Но физическая чувствительность так и не вернулась, меня скручивало изнутри. Ломало на кусочки…
«Убей меня! Не забирай память. Убей, Нейл! Лучше убей меня! Пожалуйста! Умоляю тебя! Я никогда и ни о чем не просила! Оставь мне хоть что-то. Не трогай… это слишком дорогое. Нейл! Пожалуйста! Это единственное, что у меня осталось!»
Неумолимо идет ко мне, смотрит в глаза… но я не вижу взгляд. Там снова пусто. Там бездна мрака. Последний раунд.
По щекам катятся слезы… Он не сжалится, Нейл хочет моей боли, и чем больше я умоляю, тем сильнее разжигаю эту жажду сожрать меня. Насладиться каждым оттенком отчаяния.
Я могла ненавидеть их всех, но я еще не научилась ненавидеть его… и я начала ненавидеть себя за то, что Нейл Мортифер свое пиршество все же получит.
Остановился в шаге от меня и поднял мое лицо за подбородок.
— Смотри мне в глаза, НМ13.
Впервые не хотела впускать, собралась из последних сил. Не получит легко. Не отдам. Пусть убьет. Лучше смерть, чем согласиться и безропотно отдать самое дорогое, что у меня есть. То самое, что является мною самой. Я сопротивлялась, как могла, изо всех сил старалась отвести взгляд и чувствовала, как он раздирает мое сознание, как вгрызается в каждую преграду, в каждую оболочку и срывает ее, погружаясь туда, где и так был только он. Неужели не видит, как много его там… во мне? И меня трясет, я плачу, рыдаю, чувствуя, как больше не остается сил сдерживать. Кто я и кто он?
Ведь это так просто отнять… слишком слабая по сравнению с ним, слишком бесправная.
Просто его очередная шлюха, как сказала Клэр.
«Впусти!»
Настойчиво, ударом по сознанию, заставляя выгнуться от боли, распахнув глаза.
«Нет! Ломай сам!»
И он взломал. Безжалостно и быстро, давая понять, что до этого у меня был шанс покориться. Ворвался в разум, и меня ослепило, по телу прошла судорога. Это больнее всех пыток, вместе взятых. Этого не выносят даже Деусы. Удерживает взгляд насильно и режет память, кромсает ее, и я истекаю кровью с изнанки. Я чувствую, как она стекает по каждой букве его имени, выбитом во мне… неужели и его он вырежет? Сил не осталось… я сдалась, обессиленно повиснув на цепях, уже не видя его глаз, ослепленная слезами.
«Больно… так больно. Мне так больно, Нейл. Я любила тебя… Я безумно любила тебя…» — очень тихо… где-то в темных уголках… еще живых, еще не разодранных… еще не тронутых.
И перед тем, как погрузиться в темноту… его голос… тоже тихий. Как кончиками пальцев по развороченным ранам… ласка, которая отзывается дикой болью…
«Я знаю, малыш… я знаю…»
Эпилог
Громкий крик, такой громкий, что меня подбрасывает на постели. Я кричу чье-то имя, только не знаю чье. Медленно открываю глаза. Очень медленно и снова закрываю, потому что слепит свет, режет, отдает глухой болью в голове. Что-то навязчиво пищит рядом. Раздражает монотонностью.
— Она пришла в себя. Позовите профессора Роджерса.
Прикосновения ко лбу, к щекам.
— Лия, Вы меня слышите? — женский голос, очень приятный.
Да, я ее слышу. Только не пойму ни кто она, ни где я… А самое страшное — я понятия не имею, кто я.
— Вы попали в аварию, Лия, пробыли в коме больше четырех суток…
Прислушалась к себе. Ничего не помню. Никакой аварии. Ничего совершенно. Внутри пустота.
— Сейчас придет профессор. Вам вкололи обезболивающее. Вы постоянно кричали, что вам больно.
Открываю и снова закрываю глаза. Вижу женское лицо, оно расплывается в ярком свете.
— Где я?
— В больнице. Вы попали в аварию. Не думайте сейчас ни о чем. Поспите. Все будет хорошо.
— Я ничего не помню.
— Не нервничайте, так бывает. Вы кричали имя, когда пришли в себя. Вы знаете, кто это? Мы можем с ним связаться.
— С ним? — открыла глаза окончательно и медленно выдохнула.
— Да… Вы звали какого-то мужчину. По имени. Кажется… его зовут Нейл. Вы помните, кто это?
Мучительно пульсирует в висках, так сильно, что я зажмурилась. Внутри появилось ощущение, что болит сердце. Сильно. Заходится в агонии. Даже стало нечем дышать.
— Нет… не помню.
* * *Через несколько дней я узнала, что меня зовут Лия Милантэ, мне почти девятнадцать лет. Мы ехали вместе с родителями на старом «Фольксвагене», и попали в страшную аварию, в которой пострадали более двадцати человек. Грузовик въехал в пробку на мосту на бешеной скорости. Водитель скончался за рулем от внезапного инсульта, и неуправляемая фура врезалась в ряд машин. Мои родители погибли, а я выжила.
Мне обязательно помогут все вспомнить, ведь остались документы, архивы. Я скоро вернусь к нормальной жизни. Я ведь почти не пострадала, на мне нет ни одной царапины. Психиатр сказала, что потеря памяти — это последствие шока, и восстановление займет немного времени.
Потом я познакомилась с парнем, который потерял в той аварии сестру. Он пришел ко мне сам, сидел у моей постели и рассказывал о ней, а я смотрела в окно и с ужасом понимала, что не помню ничего, что не могу плакать, как он, не могу ничего рассказать. Внутри меня дыра. Просто черная воронка. Мне жаль моих родителей, но во мне нет опустошающего урагана боли, потому что не помню, как они выглядели. Я даже не помню, как выгляжу сама. Парень сказал, что я красивая. Конечно, я ему не поверила. В зеркало было страшно смотреть. Увидеть там чужое лицо, не узнать саму себя.
Моего нового знакомого выписали на неделю раньше, но он продолжил меня навещать. Он очень милый, старше меня на шесть лет, и у него своя компания по производству строительных материалов, которую тот получил в наследство от отца. Его зовут Стеф.
