Вероника Рот - Дивергент
Я пячусь в шкаф и захлопываю дверцу перед собой. Решение. Мне необходимо решение. Я сажусь на корточки и прижимаю одну сторону пистолета к своей голове. Я не могу сразиться с ними. Я не могу сразиться с ними, значит, мне следует успокоиться.
Пейзаж страха зарегистрирует замедление сердцебиения и ровное дыхание и перейдет к следующему препятствию. Я сажусь на дно шкафа. Стена позади меня скрипит. Я слышу удары — кулаки снова бьют о дверь шкафа — я поворачиваюсь и всматриваюсь сквозь тьму в панель передо мной.
Это не стена, а еще одна дверь. Я нащупываю ее в темноте, толкаю в сторону и оказываюсь в верхней части холла. Улыбаясь, я пролезаю в отверстие и встаю. Пахнет какой-то выпечкой. Я дома.
Глубоко вздохнув, я смотрю, как мой дом исчезает. Я забываю на мгновение, что он теперь в квартале Бесстрашных. А затем передо мной появляется Тобиас. Но я не боюсь Тобиаса. Я оглядываюсь через плечо. Может быть, за мной есть что-то, на чем я и должна остановить свое внимание. Но нет, позади меня всего лишь кровать с балдахином.
Кровать? Тобиас медленно приближается ко мне. Что происходит? Я в оцепенении смотрю на него. Он улыбается мне сверху. Улыбка выглядит доброй. Знакомой. Он прижимает свой рот к моему, и наши губы раздвигаются. Я думала, что невозможно забыть, что я нахожусь в моделировании. Я ошибалась, он делает все, чтобы я почувствовала себя дезориентированной.
Его пальцы находят молнию моей куртки, и он медленно расстегивает ее. Он стаскивает куртку с моих плеч. Все, о чем я могу думать, — повторение поцелуя.
Ох, да. Я боюсь быть с ним. Я с осторожностью относилась к любви всю свою жизнь, но даже не подозревала, насколько глубоко засела у меня внутри эта осторожность. Но это испытание пробуждает совсем другие чувства. Это уже не слепой ужас, как раньше, а нечто другое — нервная паника.
Он скользит ладонями по моим рукам, сжимает мои бедра, его пальцы гладят мою кожу прямо над ремнем… я вздрагиваю. Я осторожно отталкиваю его и обхватываю голову руками.
Я подверглась нападению ворон и мужчин со шрамами; меня поджигал парень, который чуть не сбросил меня в пропасть; я чуть было не утонула, причем дважды. А это то, с чем я не могу справиться? Страх, от которого я не знаю, как избавиться, всего лишь парень, который мне нравится, который хочет… Заняться со мной сексом?
Тобиас из моделирования целует мою шею. Я пытаюсь думать. Мне нужно оказаться перед страхом. Я должна взять под контроль ситуацию и найти способ сделать ее менее пугающей. Я смотрю этому Тобиасу в глаза и говорю очень серьезно:
— Я не стану спать с тобой в дурацкой иллюзии, ясно?
И тогда я хватаю его и, развернув, толкаю к кровати. Я чувствую, как что-то другое, не страх, появляется в моем животе. Я смеюсь и целую его. Я обнимаю его. Он такой сильный. Он такой… хороший. И он исчезает.
Я смеюсь в кулак, пока мое лицо не становится пунцовым. Наверное, я единственный новичок с таким страхом.
Я слышу щелчок. Я совсем забыла об этом. Я чувствую рукоять пистолета, свои руки, крепко держащие ее, и скольжение указательного пальца, спускающегося на курок. Свет льется от прожектора на потолке, но его источник мне неизвестен, а в центре круга, залитого светом, стоит моя семья: мама, папа и брат.
— Сделай это, — шипит голос рядом со мной.
Голос женский, но такой резкий, будто он наполнен камнями и битым стеклом. Он похож на голос Джанин. Дуло винтовки прижимается к моему виску, я чувствую холодный круг от него на своей коже. Холод пробегает по всему телу, заставляя волосы на затылке вставать на дыбы.
Я вытираю потные ладони о штаны и краем глаза смотрю на женщину. Это Джанин. Ее очки перекошены, а взгляд безучастен. Мой самый худший кошмар в том, что моя семья умрет и я буду за это ответственна.
— Сделай это, — говорит она в этот раз более настойчиво. — Сделай это, или я убью тебя.
Я смотрю на Калеба. Он кивает, его брови поднимаются, как бы ободряя меня.
— Давай, Трис, — тихо произносит он. — Я понимаю. Ничего страшного.
Мои глаза жжет.
— Нет, — произношу я, мое горло будто сдавили, больно говорить. Я трясу головой.
— Я даю тебе десять секунд! — кричит женщина. — Десять! Девять!
Мой взгляд перемещается от брата к отцу. Последний раз, когда мы виделись, он смотрел на меня с презрением, но сейчас в его взгляде только понимание и доброта. Никогда я не видела у него такого выражения лица в реальной жизни.
— Трис, — говорит он. — У тебя нет другого выбора.
— Восемь!
— Трис, — произносит мама. Она улыбается. Улыбка такая добрая… — Мы тебя любим.
— Семь!
— Заткнись! — кричу я, все еще держа пистолет.
Я могу это сделать. Я могу застрелить их. Они поймут. Они просят меня сделать это. Они не хотят, чтобы я жертвовала собой ради них. Они даже нереальны. Это всего лишь моделирование.
— Шесть!
Это не по-настоящему. Это ничего не значит. Добрые глаза моего брата, словно два сверла, проделывают дыру у меня в голове.
Пистолет становится скользким из-за моего пота.
— Пять!
У меня нет другого выбора. Я закрываю глаза. Думай. Я должна думать. Такая срочность, заставляющая мое сердце биться быстрее, зависит от одной вещи, лишь от одной: угрозы моей жизни.
— Четыре! Три!
Что говорил мне Тобиас? Отречение и храбрость не так уж различны.
— Два!
Я отпускаю курок и роняю пистолет. Прежде чем я передумаю, я поворачиваюсь и прижимаюсь лбом к дулу пистолета. Пусть лучше застрелят меня.
— Один!
Я слышу щелчок и выстрел.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Зажигается свет. Я одна в пустой комнате с бетонными стенами, меня трясет. Я падаю на колени, обхватывая себя руками. Мне не было холодно, когда я только вошла, но сейчас все иначе. Я растираю руки, чтобы избавиться от мурашек.
Никогда я еще не чувствовала такого облегчения, как сейчас. Каждая мышца расслабляется, и мне снова легко дышать. Я не буду проходить свой пейзаж страха в любое время, как это делает Тобиас. Раньше я называла это храбростью, но сейчас… это, скорее, похоже на мазохизм.
Открывается дверь, и я поднимаюсь. Макс, Эрик, Тобиас и еще несколько человек, которых я не знаю, заходят в комнату и становятся в линию, образуя тем самым небольшую группу людей.
Тобиас улыбается мне.
— Мои поздравления, Трис, — произносит Эрик. — Ты успешно завершила финальный тест.
Я пытаюсь улыбнуться. Но не получается. Я не могу избавиться от воспоминания о пистолете, приставленном к моей голове. Я все еще ощущаю дуло, расположенное между моих бровей.
— Спасибо, — отвечаю я.
— Но есть еще кое-что… прежде чем ты сможешь уйти и отправиться на банкет.
Он подзывает к себе одного из незнакомых мне людей. Женщина с синими волосами подает ему маленький черный ящичек. Открыв его, Эрик достает шприц и длинную иглу. Я напрягаюсь при виде них. Рыжевато-коричневая жидкость, которой наполнен шприц, напоминает ту, что вводят перед моделированием. Полагаю, ей оно и заканчивается.
— По крайней мере, ты не боишься иголок, — говорит Эрик. — Это снабдит тебя датчиком слежения, который активизируется только тогда, когда ты пропадешь без вести. Просто предосторожность.
— Как часто пропадают люди? — спрашиваю я, хмурясь.
— Не часто, — ухмыляется Эрик. — Это новая разработка, любезно предоставленная нам Эрудитами. Мы вводили ее Бесстрашным в течение дня, и я полагаю, что остальные фракции поступят вскоре точно так же.
У меня скручивает живот. Я не могу позволить им напичкать меня непонятно чем, особенно, если оно разработано Эрудитами… возможно, самой Джанин. Но я также не могу просто взять и отказаться. Если я откажусь, Эрик снова усомнится в моей честности и преданности.
— Ладно, — произношу я, сглатывая комок в горле.
Эрик подходит ко мне со шприцом в руке. Я отбрасываю волосы назад и наклоняю голову. Я смотрю вдаль, пока Эрик протирают мою шею антисептиком и вводит иглу. Боль расползается по шее, но ненадолго. Он кладет иглу обратно в ящичек и закрепляет пластырь на месте укола.
— Банкет через два часа, — говорит он. — Твой рейтинг среди других инициированных, в том числе рожденных Бесстрашных, будет сообщен позже. Удачи.
Все, кроме Тобиаса, выходят из комнаты. Он останавливается у двери и жестом зовет меня следовать за ним, что я и делаю. Стеклянная комната над Ямой полна Бесстрашных, кто-то ходит по канатам над нами, а кто-то просто разговаривает и смеется в своей компании.
Тобиас улыбается мне. Он не должен был видеть этого.
— Я слышал у тебя всего семь страхов, — говорит Тобиас. — Невероятно.
— Ты… Ты же не видел мое моделирование?
— Только на экранах. Лидеры Бесстрашных — единственные, видевшие все. Они выглядели потрясенными.
— Ну, семь страхов не так впечатляют, как четыре, — отвечаю я.
