Дорис Лессинг - Браки между Зонами Три, Четыре и Пять
И так Бен Ата бродил между бесчисленными палатками в мягком свете луны, унылая фигура… и унылое настроение… Он вспоминал все то, что знал о Зоне Пять, чтобы создать себе хоть какое-то представление об этой женщине, на которой он, как предполагалось, вскоре должен жениться.
До чего же не вовремя эта война… Сколько все-таки у него солдат… Зачем ему такая многочисленная армия?.. Он вспоминал разговоры на эту тему, которые вел с Эл-Ит. И с Дабиб, кстати, тоже.
«Нет нужды отправлять посольство в нашу страну. Разве у вас тут, в Зоне Четыре, нет всех тех же ремесел и искусств, что у нас? Просто вы их не практикуете. Вы их не развиваете. Да это и невозможно, ведь все ваши мужчины в возрасте от восемнадцати до шестидесяти только и делают, что играют в войну?» — Это, разумеется, говорила Эл-Ит.
«Но, Бен Ата, разве ты сам не понимаешь? В деревнях и городах совсем не осталось мужчин. Одни старики, женщины, инвалиды и дети. Мальчиков воспитывают женщины. А когда им исполняется десять-одиннадцать лет, их забирают в военные школы — где они попадают в общество таких же мальчишек. Их там настраивают против родных матерей и сестер. Ты же ведь наверняка и сам это видишь, Бен Ата? Неизбежно мальчики настроены против женщин, иначе и быть не может: женщины их воспитали на свой лад, а им надо стать мужчинами, — в них так много женского… Ты создал в нашей стране нацию солдат. Мужчины относятся к женщинам не ласково, а презрительно и жестко!» — Это уже речи Дабиб.
«Послушай, Бен Ата, ведь твоя страна очень богата. В ней всего не меньше, чем у нас, — а воды сколько! Но ведь к природному богатству необходимо приложить человеческий труд».
«Возможно, так и есть, Эл-Ит».
«Что значит "возможно", Бен Ата! Да так оно и есть! Как ты не понимаешь! Вашим женщинам одним не справиться, а мужчины вечно играют в военные игры. И поэтому ваши богатства так и остаются в земле и в горах, и еще в головах тех, кто прекрасно знает, что нужно делать. Почему бы тебе не обратиться к умным людям? Если человек догадался отрезать для лямки шлема полоску кожи от плохо выделанной шкуры, этот человек наверняка сумеет сделать и седло, раз уж вы настаиваете на применении седел. А если какая-то женщина сумела сварить терпкое пиво для лагерных пиров, значит, у нее умелые руки и интуиция ей подскажет, как изготовить прекрасные вина и ликеры. Да, это так, Бен Ата, — у твоей страны есть большой потенциал».
«Ну да, это вам там все дается просто и легко, вот вы и разжирели от безделья». — И началась ссора.
Ладно, допустим, завтра он отправит по домам — ну, скажем, — половину своих солдат? Люди отправятся во все концы его бедной страны и займутся… чем? Земледелием, искусствами и ремеслами. Вчерашние солдаты отремонтируют крыши, выкопают канавы, вспашут поля как следует. Урожай наполнит амбары, и женщины начнут делать запасы на зиму… и больше он не увидит этих скукоженных несчастных лиц, когда отправится в поездку по стране. Да, завтра же он обсудит эту идею с Джарнти — хотя как это сделать… вряд ли стоит ждать поддержки в этом вопросе от боевого генерала, который с шести лет состоит на воинской службе. Нет, эту идею надо подать под каким-то иным соусом. Сделать вид, будто роспуск половины армии каким-то образом в перспективе пойдет ей на пользу… — так рассуждал Бен Ата, шагая к своей палатке, которая красиво белела в темноте, возвышаясь на небольшом пригорке.
Бен Ата вошел, поплескался в тазу с водой, уселся, завернувшись в плащ и вытянув вперед ноги. Сидел, думал. Думал он об Эл-Ит. Сейчас ему казалось, что она раскрыла перед ним сокровища мысли и опыта, которыми он мог воспользоваться, обратить в свою пользу, — но выпустил из рук эту возможность. Как много она знала! Как многому могла его научить — а теперь все ушло. Потому что сердце подсказало Бен Ата, что это конец, что, когда она вернется на свои шесть месяцев, их отношения будут другими. Нет, конечно, нет! Его вынудили жениться на Эл-Ит, и он сперва возненавидел эту идею, но в итоге полюбил королеву Зоны Три, а теперь без нее не может — нет, он вовсе не ропщет, кто же жалуется или ропщет на решения Надзирающих, им виднее, — но когда он предположительно женится на той, другой женщине, наверняка история снова каким-то образом повторится. Так что ему не стоит ждать, что Эл-Ит прискачет к нему обратно и они вновь заживут вместе с сыном в павильоне. С этим все кончено.
Интересно, а можно иметь одновременно двух жен? Жить в павильоне с двумя женщинами? Такого он себе не мог представить. Эл-Ит — не Дабиб, у которой повиновение в крови. А тут еще явится эта дикарка, эта королева… Ну хоть бы Надзирающие намекнули, как ему осуществить этот новый брак.
Как там говорилось в их последнем сообщении, доставленном неизвестным мальчишкой: каждый год Эл-Ит будет проводить шесть месяцев со своим сыном. До сих пор Бен Ата не сомневался: Эл-Ит вернется сюда, в Зону Четыре. Он знал, что и она так же поняла эти слова. Но вдруг они оба ошиблись? Его потрясла мысль: а вдруг сына у него отберут, на шесть месяцев, отошлют в Зону Три? В нем вскипела яростная ревность, все в нем кричало: НЕТ… но попробуй сказать Надзирающим нет.
Ну, допустим, решил он, в этом есть определенный смысл: Аруси получит возможность изучить все жеманные манеры Зоны Три, а впоследствии поделиться своими познаниями с Зоной Четыре… Так и сидел Бен Ата в своей палатке, погрузившись в себя и предаваясь меланхолии, мешая мысли новые и старые. Внезапно клапан палатки откинули, и двое солдат-разведчиков втолкнули внутрь молодую женщину, которая задыхалась и царапалась злобно, как дикий кот, выпустивший когти.
Солдаты ухмылялись, как и положено в таких случаях. Оба встали, сложив руки на груди, у выхода из палатки, ожидая, что король выскажет им свою благодарность. Он натянуто улыбнулся, поблагодарил их, не забыв, как положено, ухмыльнуться и многозначительно хмыкнуть, обменялся с ними понимающими взглядами и бросил разведчикам горсть монет, которые носил в кармане плаща специально для таких случаев.
Молодую женщину швырнули на пол палатки, и ей было никак не подняться. Солдаты ушли. Первой мыслью Бен Ата было — что ей неудобно лежать, может, даже больно. Он готов был кинуть под незнакомку шкуры, чтобы ей было помягче, и даже разрезать связывающие пленницу путы. А потом сообразил: вот удобный случай для высокоморального поступка. Он был в своем праве изнасиловать девицу. И, что хуже, это было его долгом, хотел ли он того или нет. До сих пор не было случая, чтобы не хотел, — или, скорее, он об этом не задумывался. Теперь задумался, мрачно вспоминал, какие эти девицы из Зоны Пять всегда бывали пыльные и шероховатые на ощупь. И еще Бен Ата думал об Эл-Ит, о Дабиб и о той случайной женщине, с которой провел ночь, когда у него родился сын.
Похоть легонько трепыхнулась в нем, он даже облизнулся — но вообще-то ему не очень-то хотелось.
Бен Ата заметил, что девица не старается освободиться.
Он быстро взглянул на нее и отвел глаза. Девица была великолепна: высокая, статная, грива светлых с золотистым отливом волос откинута с лица на спину. У пленницы были бешеные, ярко-серые глаза, как у всех женщин Зоны Пять, и сильные длинные руки и ноги. На ней были надеты брюки из грубой кожи и облегающий жакет из меха.
Бен Ата было неловко разглядывать женщину в упор, она же спокойно смотрела на него своими смелыми глазами и ждала.
Он просто не мог изнасиловать это дикое существо, напоминавшее ему охотничьего сокола. С другой стороны, если пленницу развязать, она убежит, и тогда он станет посмешищем для всей армии.
Бен Ата кинул на женщину взгляд исподтишка, чтобы она не заметила его слабости: он хотел убедиться, не слишком ли жмут оковы. Казалось, они совсем не врезаются в ее запястья и щиколотки.
Не будучи уверенным, какие действия предпринять, Бен Ата так и сидел, завернувшись в свое черное одеяние, глядя прямо в темную ночь, поскольку солдаты забыли пристегнуть клапан палатки. Слабый приятный ветерок влетел в палатку и поворошил распущенные волосы девушки, — Бен Ата это заметил, хоть и не смотрел на нее прямо.
Он снова думал об Эл-Ит, которая увезла с собой его старое измученное сердце и ничего не оставила взамен. Как ему жить дальше, получеловеку: не солдату, но и не миротворцу, не холостому и не мужу, ибо он потерял жену, и даже не настоящему отцу, потому что, похоже, сына могут ежегодно забирать в Зону Три на полгода… эти сообщения от Надзирающих… они были не то чтобы двусмысленны, но приходилось ждать, как развернутся события, чтобы их правильно интерпретировать.
Кто же он теперь? Что ему теперь делать?
И тут Бен Ата осенило, что именно так же бедняжка Эл-Ит, видимо, страдала, сидя в своем дворце в ожидании прихода его солдат, которые должны были силой отвести ее к мужу. Она знала, что ее жизнь, ее образ мыслей, ее права, ее привычки — буквально все — у нее отнимут, разрушат, перестроят и дадут ей взамен в мужья какого-то варвара, и она ничего не могла с этим поделать.
