Александр Розов - Голод богов (1)
— Кто-то что-то подпалил, — флегматично констатировал Верцонгер.
— Я даже догадываюсь кто, — заметил лейтенант, — дезертиры из бывшей армии этой собаки-магистра. К морю идут. Думают смыться на острова. Ну и по дороге решили пограбить. У беженцев известное дело, все добро нараспашку.
— Как думаете, много там этих дезертиров? — спросил Румата.
— Да уж справимся как-нибудь, — лейтенант нехорошо усмехнулся, — это же крысы, а не мужчины. Корм для свиней. Прикажите атаковать, Светлый.
— Атакуем, — ответил он, после секундного размышления.
…Это был не бой, а простая, грязная и кровавая резня. Орденских солдат, а точнее — мародеров, было значительно больше, чем атакующих, но они не представляли собой никакой организованной силы. Легионеры и варварские воины гонялись за ними по широким полям, на которых решительно негде было спрятаться, вытаскивали их из нехитрых хозяйственных построек, выдергивали из рядов испуганных, сбившихся в кучки, беженцев. И рубили — нещадно, на месте… Занимался рассвет… Румата тупо стоял на лужайке перед усадьбой, между двух изуродованных клумб, и с недоумением рассматривал клинки своих мечей. Ему как-то самому не верилось, что, поддавшись общему настроению, он только что вдохновенно рубил бегущих беззащитных людей. Сейчас ему было стыдно.
«Не буду говорить ничего Вики-Мэй», — подумал он.
Потом прикинул в уме, как они вернуться, и как эти легионеры будут за кружкой вина рассказывать товарищам: «А Светлый-то и вправду на мечах первый в империи. Прямо с седла одним ударом пешего пополам разделал. От макушки и до задницы, даром, что тот метался, как крыса. Что значит, не бывает? Да я своими глазами видел! Так две половины на землю и упали, чтоб мне подавиться, если вру!..». И далее — в том же духе. «Нет, — решил он, — лучше уж я сам расскажу. Без особых подробностей и острых углов.»
— Светлый, мы тут посовещались… — начал подошедший лейтенант.
— И что? — глухо спросил Румата.
— Ну, похожа, в общем. Со спины вообще почти не отличить. И лет примерно столько же. Только волосы, вроде, светлее. Лицо, правда, поуже и еще нос другой. Ну, подбородок острее. А так — похожа. Особенно, если подкормить — а то худая очень. И парнишка ничего, прыткий такой, чуть не убежал. Наверное, на год старше, чем у легата. Как думаете, сойдет?
— Где они?
— Вон там, — лейтенант махнул рукой, — я решил, что тащить их как-то неудобно. Просто отделил их от остальных гражданских и охрану выставил.
— Правильно решили. Ну, пойдем, посмотрим.
… Она была чудовищно спокойна. Окинув подошедших взглядом огромных серых глаз, тихо сказала:
— Ребенка отпустите. Незачем ему это видеть.
— Стоп, — сказал Румата, — почтенная, вы совершенно не то подумали. Клянусь небом, вас здесь никто не обидит.
— Побойтесь неба, — тихо ответила она, — ваши воины схватили меня и выставили перед вами, как кобылу на базаре. Мне все понятно — и вам все понятно. Я всего лишь прошу отпустить мальчика.
— Вы не поняли, — возразил он, — мои воины не грабят и не насилуют женщин. Посмотрите вокруг и убедитесь… Ну как вам еще объяснить?… Верцонгер!
— Я здесь, Светлый.
— Верцонгер, друг мой, ты видишь, этих людей? — сказал Румата, обводя рукой мелкие группы беженцев, сидящих на земле или беспорядочно перемещающиеся в разные стороны, — они беззащитны и напуганы.
Варварский вождь пожал плечами — ясно, что так.
Румата кивнул и продолжил:
— Если они из твоего племени — что ты делаешь?
— Ваа! Это понятно. Надо привезти им еды и оставить с ними воинов. А дальше женщины сами разберутся. Где жить здесь есть… Хотя такие дома мне совсем не нравятся, но, наверное, у них принято жить в таких…
— Все верно, друг мой, — перебил Румата, — теперь осталась сделать то, что ты сказал.
— А я не обижу Флеаса? — спросил варвар, — ведь это люди его племени?
— Наоборот, он будет тебе благодарен. Ведь он сам сейчас не может этого сделать, а вы с ним друзья.
— Я понял, Светлый, — важно произнес Верцонгер после некоторого раздумья, — сейчас пошлю за другими своими воинами. Зачем оставлять охотников там, где достаточно простых бойцов.
— Разумеется, — согласился Румата, и, повернувшись к молодой женщине, продолжал, — ну, вот теперь обидеть здесь кого-либо будет крайне затруднительно. Если вы хоть немного знаете обычаи северных варваров…
— Этот человек дважды назвал вас Светлым, — перебила она.
— Да. Но вообще-то меня зовут Румата. Дон Румата Эсторский XIV.
— Дон Румата? Не понимаю. Зачем я понадобилась Светлому?
— Уф, — облегченно вздохнул он, — давайте перейдем к сути дела. Там, в ставке, лежит легат четвертого легиона Флеас, тяжело раненный в сражении. Это — замечательный человек и мой друг. С его раной мы справились, но есть еще одно…
— Значит, было сражение? — взволновано спросила она, — и кто…
— Орден разбит, — вмешался лейтенант, — его армия кормит ворон на полях Валдо. Йарбик, трусливая крыса, с приближенными бежал за стены Енгабана. Но, клянусь Значком, мы вытащим его оттуда и растопчем, как ядовитую гадину…
— Орден разбит, — тихо повторила женщина. Ее лицо неуловимо менялась. Черты утратили жесткость, на глазах выступили слезы, — я так мечтала услышать эти слова… Меня зовут Эрн, а это мой сын — Хольк. Что мы должны делать?
«История Киры и Антона повторяется, — с тоской подумал Румата, — просто беличье колесо какое-то… Ладно, отставить сопли, приступить к выполнению боевой задачи».
** 34 **
— Где этот чертов Бромберг? — тихо спросил Клавдий, — что вообще происходит?
— Начинаю с ответа на второй вопрос, — спокойно сказал Слон, отхлебывая кофе, — происходит то, что устраивает Бромберга. Теперь отвечаю на первый вопрос. Пока все его устраивает, ты его не найдешь. Я ведь тебя предупреждал…
— То есть, он просто нас провел?
— Нет. Он нас использовал.
— Для чего? — поинтересовалась Ольга, — чего он добивается?
— Откуда я знаю, — Слон пожал плечами, — зачем-то ему понадобилось форсировать войну. Он ее форсировал нашими руками. Может, он опасался, что КОМКОН вмешается раньше, чем ситуация станет необратимой. И действительно — так бы оно и случилось, если бы мы не пошли у него на поводу. Каммерер появился только сегодня, когда войско Хозяйки уже высадилось в Метрополии, уничтожило весь военный контингент Ордена и стоит под стенами Енгабана. Можете быть уверены — завтра Енгабан падет, а предстоятели и магистры будут в полном составе развешены на городских воротах.
— Ясно, — сказал Клавдий, — в смысле, что ничего не ясно. А Каммерер будет здесь через… пять минут примерно. Он человек пунктуальный… Интересно, он — то сможет найти Бромберга?
— Он-то сможет. Но нам-то что? Сам понимаешь, валить все на Бромберга — глупо и смешно. Будем выглядеть, как циклоп Полифем из «Одиссеи» Гомера. «Коварный Никто хитростью и обманом лишил меня зрения».
— Ну, есть, все же, некоторая разница. Бромберг совсем даже не никто.
— Нету никакой разницы, Клавдий, — вздохнул Слон, — ну посоветовал нам какой-то Бромберг что-то сделать. Плохо посоветовал. Если бы мы были поумнее — мы послали бы его подальше с его советами. А мы — не послали. Вот за это и будем отвечать.
— А как на счет того, что он всю эту ситуацию и подстроил? — спросила Ольга, — ведь Бромберг манипулировал нами. Он же…
Она не успела закончить фразу.
Дверь распахнулась и в зал стремительно вошел Максим Каммерер, великий и ужасный. Вслед за ним появились Август Бадер, Геннадий Комов и Леонид Горбовский — что было уже совсем скверно. Такое количество представителей Мирового Совета, как показывает практика, ни для чего хорошего обычно не собирается.
— Приветствую всех, — жизнерадостно начал Каммерер, — извините, услышал случайно кусочек вашего оживленного спора. Вы… Ольга, если не ошибаюсь… помянули какие-то интриги Бромберга? Что за интриги? Это связано с причиной нашей сегодняшней встречи?
— Еще как, — хмуро ответил Клавдий, — вот найти бы его сейчас и…
— … Засунуть пятками в кипяток, — продолжил Каммерер, — очень действенный метод. Используется в хонтийской контрразведке на Саракше. Вот бы дружище Айзек нам бы рассказал бы…
— Максим, ну что у вас за казарменный юмор, — проворчал Горбовский, обстоятельно устраиваясь за столом, — мы собрались по достаточно серьезному поводу и давайте будем держаться в рамках.
— Тем более, что Бромберга совершенно не обязательно пытать, — добавил Комов, — он сам радостно поведает, как всех облапошил.
— Мне вообще иногда кажется, что он занимается этой альтернативной наукой лишь ради того, чтобы поиздеваться над культурной общественностью, обоими КОМКОНАМИ и Мировым Советом, — заметил Бадер.
