Николай Романецкий - Искатели жребия
— Вряд ли мне это необходимо… Я — член Ассоциации Лесбийской Любви.
Калинов мысленно присвистнул:
— А вот интересно, как вашаассоциация относится к распространению полигинии?
— Довольно холодно! Распространение полигинии ограничивает рост нашей организации.
— Это каким же путем? Лорина-Лавиния протянула руку и выключила диктофон.
— Вам я скажу… Дело в том, что немалое количество женщин предрасположены как к гетеросексуальным, так и к гомосексуальным контактам…
«Точно, — вспомнил Калинов. — Учил когда-то». Журналистка продолжала:
— И многое зависит от случайности: с кем она переспит впервые, с другом или подругой. Распространение многоженства резко уменьшило контингент таких женщин, усложнив этим нашу деятельность.
Калинов снова мысленно присвистнул. «А ведь тут может потребоваться внимание нашей комиссии», — подумал он.
Лорина-Лавиния включила диктофон, и интервью продолжалось.
Поравнявшись со своим коттеджем, Калинов снял рубашку и брюки и бросился в прохладную воду. Выкупавшись, отправился домой.
Через год после второй свадьбы Калинов перестроил коттедж, увеличив его до десяти жилых комнат, и поставил новейшее кухонное оборудование, потому что Марина, в отличие от первой жены, любила готовить. «На мне лежит печать прошлого», — говорила она.
Калинов вздохнул. Сегодня придется обойтись услугами линии «Сэплай»…
Вита встретила его на пороге.
— Ну?
Калинов лишь помотал головой. Лицо Виты скривилось, на лбу родились тонкие — ниточками — морщинки.
«Стареет», — не к месту подумал Калинов, без слов, дежурно, обнял приму и отправился в ванную.
Уныло поворачиваясь под колкими струйками душа, он размышлял. Итак, помимо маловероятной уголовщины, кандидатами в похитители являются как минимум три организации монистов: ортодоксы-церковники, мальчики из Всемирной Организации Одиноких Мужчин и девочки из Ассоциации Лесбийской Любви. Хорошо хоть «голубым» от сильного пола наплевать на многоженство… Впрочем, Церковники пока еще не докатились в своей борьбе до похищений, их оружием являются проповеди. Однако где гарантия, что кто-нибудь из прихожан, причастившись к слову божьему, не выразит таким образом свое отношение к греховодникам?..
Приняв душ, он включил массажер, а потом, не спускаясь вниз, отправился в свой кабинет. Сел за стол, открыл окно.
За окном оживленно переговаривались птицы, время от времени с глухим стуком падали на траву сосновые шишки: поднимался ветерок.
Калинов повернулся к тейлору и, набрав серию кодов и свой личный номер спецдопуска, вышел в информационный банк своей организации. Поинтересовался, кто по их ведомству находится сейчас под административным арестом в связи с нарушением общественного порядка: не верилось, что похищение предпринято только для того, чтобы заставить его отказаться от участия в выборах. Обнаружил несколько лесбиянок — активисток АЛЛ. Никто из Одиноких под арестом не содержался. Калинов сбросил информацию и запросил данные по Адепту Восточноевропейского филиала Организации Одиноких Мужчин Федору Салову. Разочарованно хмыкнул. Толстяк вел себя тише воды ниже травы.
В дверь постучали. Калинов отключился и крикнул:
— Войдите.
Это была Сельма. Подбежала, чмокнула отца в щеку, затараторила:
— Мама-раз сказала, чтобы ты спускался вниз. Гости уже явились.
Калинов обнял дочку, потом отодвинул от себя, оглядел с ног до головы. Хорошая у них с Витой девчонка получилась, лицом похожа на мать, но пофигуристей — с узкой талией и высокой грудью. Будь здоров девочка!
Будь здоров девочка еще раз чмокнула отца.
— Как дела? — спросил Калинов.
— Сегодня сдала социальную психологию.
— Молодец! А как Сережка?
— А что Сережка? Он же школьник! У них экзамен сдать — раз плюнуть!
— Ну уж так и раз плюнуть? — усомнился Калинов.
— Конечно… Так что мне сказать маме?
— Скажи, через пять минут буду. Переоденусь и спущусь.
Но Сельма не тронулась с места. Лицо ее помрачнело.
— Мама-раз сказала, что мама-два заболела и ее положили в клинику. Это правда?
— Конечно. Почему это ты сомневаешься в словах матери?
— Я не сомневаюсь… Но почему мама-раз волнуется?
— Потому и волнуется. Хоть медицина и сильна, изредка случается всякое. Но с мамой-два все будет в порядке, у нее же не первый ребенок.
Сельма снова заулыбалась и опять чмокнула отца в щеку.
— У тебя есть парень, дочка? — спросил Калинов.
— Конечно. — Сельма крутанулась на одной ноге, взметнула колоколом юбку. — У кого же их нет!
«Не влюблена», — подумал Калинов и спросил:
— Скажи, дочка, ты уже изучила элементарную сексологию?
Сельма кивнула.
— Скажи мне тогда, как ты относишься к лесбиянкам?
— А я к ним не отношусь, папа! — Сельма фыркнула. — Чего это ты ими заинтересовался?
— Кажется, они начинают доставлять мне неприятности… Ну ладно, иди, я сейчас буду.
Он быстро переоделся, нацепил галстук. Потом заглянул в детскую, к Женьке. Там оказалась Анфиса.
— Здравствуйте, Александр Петрович!
— Здравствуй, здравствуй!.. У тебя же давно закончился рабочий день.
Анфиса махнула рукой:
— Ой да ладно! Я посижу с Женькой, пока уснет. Потом отгуляю.
Женька сразу полез к отцу на руки:
— А где мама-два?
— Заболела, сынок.
— А она придет меня поцеловать?
— Обязательно! Дня через три.
— Долго ждать. — Женька вздохнул и тут же принялся делиться дневными впечатлениями: — А мы с Анфисой сегодня опять купались на озере…
С трудом, но вырваться из детской удалось. Уж лучше бы с сыном поиграть, подумал Калинов, чем сидеть там с гостями. Он любил Женьку совсем не так, как Сельму или Сережку. Впрочем, наверное, причиной было то, что старшие выросли. Сережка вон ходит по дому, словно незнакомый посторонний мужик. Ростом-то с отца стал… Калинов никак не мог привыкнуть к этому.
Гости уже собрались. На сегодня Вита пригласила четверых: чету Крыловых, с которыми давно уже не встречались, и незнакомую Калинову пару из Москвы, с которыми Вита была каким-то образом связана по работе. Калинов познакомился с москвичами, пожал руку Игорю, чмокнул Аллу. Игоря за последнее время немного разнесло, а вот «мисс миллионерша» была по-прежнему хороша. Для брюнетки возраст сказывался на ней очень мало.
— Хорошо выглядишь, — сказал Калинов. — Не я ли тебе говорил, что ребенок красит женщину?
Алла счастливо рассмеялась, прижалась к мужу. Калинову ее движение показалось несколько наигранным.
— А где же твоя вторая? — спросил Игорь.
— В клинике, на обследовании.
— Богатый ты будешь папа, — сказала Алла. — А Игорь вот никак не хочет второго.
«Он и первого-то не хотел», — подумал Калинов.
— Зря, шнурик, — сказал он. — Дети украшают и мужчину.
— И я ему доказываю, — защебетала Алла. — Все равно ведь на Земле сидит!
— Ты так и не решил вернуться? — ляпнул Калинов и тут же пожалел: Зяблик насупился, для него это был больной вопрос.
— Ладно, шнурик, извини, — сказал Калинов. — Вы поговорите тут, я пока помогу Вите накрыть до конца стол.
Он пошел на кухню, сбегая от прямолинейности своего вопроса. Вита доставала из рисивера блюда. Зеленые глаза ее были грустными. «Рыжеволосая тростиночка с хрустальным голосом», — вспомнил Калинов, но в сердце почему-то ничего не отозвалось.
— Надо было все-таки отменить вечеринку, — сказала Вита.
Калинов замотал головой:
— Нет, пусть все идет, как должно идти… Полагаю, ей ничто не грозит. — Фраза звучала полуутверждением-полувопросом.
Вита вскинула брови:
— Как знаешь… Она твоя жена, не моя.
Это было безжалостно, и Калинов с размаху ухнул кулаком по столу.
— Знаю!.. — Он прищурился. — Ты-то чего беспокоишься? Отдохнешь от нее… Ты же радоваться должна!
Вита уронила руки, села на стул. В глазах — слезы.
— Ты стал жестоким, Саша, — сказала она дрожащим голосом. — По-моему, ты и Марину не любишь.
— Глупости! — рявкнул Калинов. — Я люблю вас обеих и ни от кого из вас не собираюсь отказываться! Меня вполне устраивает наша семья… А тебя что не устраивает? Все не можешь побороть свою ревность?
Вита покачала головой:
— Неправда, Саша. Ревности у меня давно нет. Меня устраивает все, что устраивает тебя… Я и Марину полюбила, потому что ее любишь ты.
— Ну вот! — проворчал Калинов. — То любишь, то не любишь — не поймешь вас, женщин!
Звякнул сигнал на пульте рисивера: прибыла очередная партия заказанных закусок.
* * *Веселья за столом не получилось. Вита сидела весь вечер с потухшими глазами. Москвичи чувство вали себя откровенно не в своей тарелке и оживились, лишь когда Вита увела их в гостиную на какие-то переговоры. Игорь выглядел странно-напряженным, а глядя на него, не могла веселиться и «мисс миллионерша». Калинов из кожи лез вон, чтобы раз влечь гостей, пока Зяблик не сказал ему:
