Николай Романецкий - Искатели жребия
Калинов специально воспользовался одной из дальних кабин, чтобы удлинить дорогу до своего дома. Надо было подумать.
За вторую половину дня ничего не произошло. Марина не объявилась. Предполагаемые похитители признаков жизни не подавали. Вита несколько раз звонила ему, утешала, требовала утешений сама и всячески мешала до четырех часов, когда наконец отправилась домой, потому что у Анфисы кончался рабочий день. Из дома она, слава создателю, не звонила.
Молчание похитителей Калинова не удивляло. Видимо, они решили помотать ему нервы, чтобы потом легче было добиться выполнения требований.
По правде говоря, вся эта история сногсшибательной не была. Время от времени монисты похищали женщин из полигамных семей и выдвигали перед руководством Социологической комиссии различные требования. Как правило, в обмен на похищенную приходилось выпускать из-под административного ареста кого-либо из активных проповедников моногамии, задержанных за нарушение общественного порядка. Нарушителей отпускали, женщин обнаруживали утром где-нибудь на скамеечке неподалеку от жилья, похитителей найти не удавалось. Да, честно говоря, никто их особенно и не искал, поскольку беременных до сих пор еще ни разу не похищали. Это была некая игра между сторонниками моногамии и властями, и она вполне устраивала власти, поскольку монисты имели право на собственные взгляды, так же как имели право и выражать эти взгляды. А что в подобных ситуациях нарушались права личности, так на это закрывали глаза. Вреда женщинам никогда не причинялось. Конечно, они ничего не помнили, но похитители пользовались безопасными слип-препаратами. Мужья, разумеется, возмущались, но, со своей стороны, тоже понимали: лучше уж такое развитие событий, чем то, что происходило лет пятнадцать назад, когда секунд и насиловали, и убивали. И если бы похищенной была не Марина, Калинов, скорее всего, и не узнал бы об очередном похищении. Эти проблемы разрешались на местах, низшими чинами Социологической комиссии. И лишь когда исчезала жена кого-либо из высокопоставленных лиц, к делу подключался Калинов. Впрочем, такое случилось всего раз или два: высокопоставленные лица в массе своей были людьми консервативными и предпочитали вместо второй жены иметь старую, добрую, прошедшую через многие века любовницу. У немногих же двоеженцев вполне хватало средств, чтобы нанять для своих близких охрану.
Калинов не был очень богатым человеком, а привлечь к охране свою собственную организацию значило нарваться на обвинения в использовании средств налогоплательщиков на личные нужды: пресса спит и видит такие ситуации. Да и не охранять же даму, решившую погулять в Летнем саду, в местах, которые знакомы с детства и никогда не отличались повышенной криминогенной обстановкой. И часто ли она теперь встречается на Земле, повышенная криминогенная обстановка? Это ведь не спутники внешних планет, куда тянется разный сброд и где пока нет возможности снимать некроотпечатки с трупов. Благодаря этой методике Службы общественной безопасности на Земле в последний год достигли практически стопроцентной раскрываемости опасных для личности преступлений, а стирание агрессивных экстремумов индивидуума — слишком страшное наказание… Вот и подались убийцы и насильники за пределы пояса астероидов. Там хоть есть шанс избежать наказания (а в скобках заметим, и немалый шанс, но таковы правила тамошней социальной среды обитания, и каждый отправляющийся туда знает, чего опасаться). На Земле же в основном остались лишь экономические преступления.
И все-таки Калинов беспокоился. Было у него ощущение, что исчезновение Марины — не обычная вылазка монистов. Он и сам не понимал, откуда это ощущение взялось. Интуиция…
Вода приятно холодила ноги и успокаивала. Вокруг с визгом носились полуголые дети. Они бесшабашно бросались в утробу Ладоги, поднимая тучи брызг. Такие же полуголые мамаши, возлегая на песке, самодовольно поглядывали на отпрысков. Полные груди прятались в бюстгальтерах, маленькие выставлялись на всеобщее обозрение. Прокопченные мужчины напропалую флиртовали с обладательницами неразвитых бюстов: вернулась мода на плоских.
Все было как всегда. Вот только не ждала Калинова дома Марина. И потому чувствовал он, что его лишили изрядного куска привычной жизни. А в сердце время от времени толкался острыми локтями самый примитивный страх.
Лет пять назад, когда удалось наконец обуздать вспышку насилия, связанную с распространением полигинии, Калинову довелось столкнуться кое с кем из так называемых «апологетов моногамии».
Католический священник по имени, кажется, Гед Бенедикт оказался в числе приглашенных на вечеринку, в которой участвовали и Калиновы. Марина тогда только-только перестала кормить Женьку, и супружеское трио, впервые за последние полтора года, гуляло в полном составе.
Отец Бенедикт, наряженный в мирской фрак, с самого начала празднества приглядывался к Калинову, да так откровенно, что тому не стоило большого труда обнаружить сей интерес. В конце концов назойливое внимание незнакомца Калинову надоело, и, когда все уже изрядно набрались, он попросил хозяина представить его соглядатаю.
Познакомились. Хозяин тут же смылся обхаживать свою очередную пассию.
— Вы веруете в господа? — спросил отец Бенедикт после начальных, как всегда, малозначащих реплик.
— Не вполне, — уклонился от прямого ответа Калинов.
— Я так и думал… А храм божий хотя бы посещаете?
— Да вот руки, знаете ли, не доходят! — Калинов пьяно ухмыльнулся. — Или, скорее, ноги…
Отец Бенедикт нахмурился:
— Печально, что миром руководят не обретшие веры в господа нашего! Потому и зло по миру проистекает!
Калинов хотел было заметить, что наибольшее зло в мире в последние два века проистекало на почве религии, но решил не обострять разговор. Упоминание о Великих религиозных войнах всегда уязвляло священников.
— Так ли это? — сказал Калинов.
— Так, сын мой, воистину так! Паства видит, как вы предаетесь греху, и легко впадает во искушение.
Калинов уже понял, к чему ведет служитель церкви. Стоило бы осторожно выйти из разговора, но Калинова понесло.
— В чем же грех мой, святой отец?
Отец Бенедикт доверительно положил руку на плечо Калинова и сказал с проникновенной укоризной:
— В прелюбодеянии, сын мой, ибо сказано в Писании: «И прилепится к жене своей, и будут два одной плотью, так что они уже не двое, но одна плоть». И далее: «Всякий женящийся на другой прелюбодействует».
— Но ведь я не совращал чужой жены, святой отец!.. Что же касается многоженства, так ведь и у Иакова была не только Рахиль, но и Лия! Да еще Валла! — Калинов поднял указательный палец. — Да еще Зелфа! Так что я праведник по сравнению с Иаковом[3]. — Калинов не выдержал и усмехнулся.
— Не смейтесь, сын мой!.. Смеяться над учением господа — еще один грех…
— И потом, насколько я знаю, святой отец, не вся церковь придерживается вашего мнения о многоженстве.
— Я понимаю, о ком вы говорите, сын мой. Слаб человек, и священнослужители — всего лишь люди… Те, о ком вы говорите, уже отлучены от Святой Церкви. — Отец Бенедикт возвысил голос. — И судимы будут страшным судом перед лицом господа нашего!
На них начали оглядываться, и Калинов постарался избавиться от общества священника. Однако тот не унимался и, распаляясь, заревел, как иерихонская труба:
— Покайтесь, грешники, ибо грядет суд господень!
Пришлось хозяевам утихомиривать разбушевавшегося служителя культа. Впрочем, минут через двадцать, приняв еще пару чарок, он уже мирно почивал на диванчике в комнате для гостей.
К Калинову подошла Марина. Лицо ее раскраснелось, глаза блестели.
— Покайся, грешник, зачем искушаешь святого отца диавольскими помыслами?
Калинов коснулся губами ее руки:
— С таким симпатичным диаволом я бы грешил до скончания века. И даже дольше…
Марина счастливо рассмеялась, но погрозила ему пальчиком:
— И все-таки не стала бы я столь открыто конфликтовать со священником.
— Да не конфликтовал я с ним. Он сам ко мне привязался. И потом… Разве мыс тобой раскололи церковь? Поскольку есть паства, приверженная идеям полигинии, естественно, появляются и священники, призванные быть ее пастырями. Так было всегда… Вспомни: во времена автомобилизации в Америке создавались специальные церкви для автомобилистов. В них можно было принять участие в службе, не покидая машины… Противостоят социальным процессам только глупцы! И не забывай, что на Земле, помимо христианства, существуют и другие вероисповедания. И они относятся к полигинии совсем по-другому.
— Да знаю я, знаю! — Марина потерлась носом о его плечо. — Поцелуй меня, грешник!
Тут же подлетела, блестя глазами, Вита, всегда следившая в компаниях, чтобы ей не досталось от мужа поцелуев меньше, чем секунде.
