Алексей Иванов - Псоглавцы
– Почему нельзя в деревне поговорить?
– Я не знаю, Кирилл.
– Я не драки боюсь, Валер, – признался Кирилл. – Меня как-то весь этот расклад в целом напрягает.
– Условия диктует он.
– Ладно, – нехотя согласился Кирилл. – Я приду. Куда надо?
– Здесь есть такая наблюдательная вышка, она…
– Я в курсе, – перебил Кирилл.
– Около неё мы и встретим тебя.
– Я долго буду идти. Восемь километров.
– Что поделать, подождём.
– Ладно, – сказал Кирилл. – Пока.
Всё это очень смахивало на ловушку. Значит, так. Он, Кирилл, увёл у Лёхи любовницу – Лизу. Лёха обиделся, подговорил Саню, и они вдвоём угнали автобус. Спрятали на карьерах. Кирилл решил, что спрятали в лесу, двинул в лес, ничего не нашёл, только чуть в штаны не наложил от страха. А Гугер с Валерием отправились на карьеры и наткнулись на Саню. Саня велел заманить сюда Кирилла, после этого автобус вернут. Гугер и Валерий позвонили Кириллу. Хорошо, Кирилл пойдёт. В это время Лёха Годовалов сядет где-нибудь за кучей торфа, поднатужится и превратится в псоглавца. Гугер и Валерий отведут Кирилла к Сане, Саня отведёт Кирилла к Лёхе-псоглавцу, и Лёха в отместку за Лизу растерзает Кирилла на клочки. Окей. Потом Лёха и Саня отдадут автобус, и Гугер с Валерием уедут в Москву. Гейм овер.
Кирилл понял, что напрягает его вовсе не ловушка сама по себе. Тревожит очевидная нелепость этой ловушки.
Можно даже не рассматривать аргументы про наказание за убийство, про невероятность оборотней и про слишком сложный расчёт для тупых алкоголиков. Или слишком тупой расчёт?.. Но дело не в этом. Дело в том, из-за чего, собственно, разгорелся сыр-бор.
Годовалов хотел отомстить за Лизу? Но для этого надо ограбить или побить Кирилла, а угонять автобус слишком чревато. Или Саня с Лёхой хотели продать автобус? Но зачем же тогда возвращать тачку?
Есть вариант, что Лёха хотел отомстить, а Саня – навариться, и они объединили свои усилия. Но при ближайшем рассмотрении этот вариант тоже не выдерживал критики. Автобус-то возвращают. А Кирилл, когда пойдёт «на разговор», будет начеку, и побить его окажется не так-то просто. Лёха уже дважды обломался.
От этих рассуждений у Кирилла закипели мозги. И даже кофе не имелось, чтобы привести разум в порядок. Кирилл собрал и спрятал ноутбук, вышел из школы и пошагал к дому Мурыгина.
Сегодня по лесу он навертел уже сто вёрст. Устал. А до карьеров далеко. Надо попросить у Мурыгина дрезину.
Мурыгин сидел за прилавком своего магазинчика трезвый.
– Цепь принёс? – сразу спросил он.
– Какую цепь? – опешил Кирилл.
– Я тебе цепь давал с замком.
– Блин!.. – вырвалось у Кирилла.
Он совсем забыл о цепи и замке. Цепь осталась висеть в скобе на воротах сарая.
– Я вечером принесу.
– Правильно я сделал, что деньги с тебя содрал, – убеждённо проворчал Мурыгин. – Так и знал, что сопрёшь.
– Да нахрена мне в Москве ваша цепь? – заорал Кирилл.
Он побежал к школе. Целую тыщу этому козлу за всякое дерьмо заплатил – и это называется украл! – думал Кирилл про цепь и Мурыгина. И откуда Мурыгин знает, что Кирилл собрался уезжать, что ему пора отдавать хозяину цепь и замок?
Кирилл с грохотом вытянул из железной скобы цепь, на конце которой болтался раскрытый замок, и полетел обратно.
– Другой разговор, – довольно сказал Мурыгин, сгрёб с прилавка цепь и ссыпал в коробку.
– Дайте мне ключ от дрезины.
– Писят тыщ залог.
– Сколько?! – взвыл Кирилл.
– Писят тыщ. Я тебе теперь не верю.
– Я куда на дрезине уеду-то?! В Австралию?
– Мне похер.
– Ладно, – сказал Кирилл, заставляя себя успокоиться. – Добро, Павел Константиныч. Я понял.
Он внимательно посмотрел на Мурыгина. Тот сидел и ухмылялся. Всё он знает, подумал Кирилл. Знает, кто и когда угнал автобус. Знает, где спрятали машину. Знает, зачем Кирилла сейчас зовут на карьеры.
– Про автобус мне вам говорить незачем, Павел Константиныч, – сдержанно сказал Кирилл. – Вы дали мне цепь, замок, ключ. Второй ключ остался у вас. Замок открыли вторым ключом. Получается, это вы дали вору второй ключ. Я это запомню. В протоколе так и напишу.
– Не было у меня второго ключа.
– А мне похер. Я видел. У меня свидетели есть.
– Ничего не докажешь.
– Я и не буду. Это вы доказывайте. А я просто вам крови попью.
– Такие замки у половины деревни. У всех ключи есть. Там гвоздём открыть можно.
– Мне похер. Я не обвиняю. Я жизнь порчу. Пусть вас в ментовку дёргают, жену вашу пусть дёргают, сына. Мне всего-то надо было на дрезине прокатиться, а вы – пятьдесят тысяч.
– Нет у меня ключа.
– У вас ни от чего ключей нет. Всё пальцем открываете.
– Лизка, сучка твоя, до сих пор не отдала. Встречу – по роже дам.
– А я сейчас пойду и проверю, – пообещал Кирилл.
– Да иди, гондон.
Кирилл вышел из магазинчика. Поговорили, называется.
Так, ключ от дрезины у Лизы. Простившись утром, Кирилл больше ни за что не пошёл бы к Лизе снова, но сейчас он был взвинчен и зол. Провались пропадом эта деревня с её ублюдками и псоглавцами! Что же за место такое вязкое, никак отсюда не выпутаться, ничего невозможно сделать по-человечески!
Кирилл постучал в дверь веранды Токаревых и сразу вошёл, зная, что стук не услышат. Постучал в другую дверь. Эффекта нет. Кирилл открыл дверь и заглянул в дом.
– Алё! – окликнул он.
Ему не ответили. За стенкой громко болтал телевизор.
Кирилл вытер ноги и шагнул в прихожую.
В комнате была только Раиса Петровна. Сидя на своей табуретке, она упоённо смотрела в экран и оглянулась на Кирилла с таким ужасом, будто Кирилл пришёл всех убить.
– Здравствуйте, – внятно сказал Кирилл. – А Лиза дома?
– Лиза?.. – пролепетала старуха.
– Лиза, – подтвердил Кирилл, внутренне кипя.
– Нету Лизы… Ушла куда-то…
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
– Раиса Петровна, – тщательно выговорил Кирилл. – Я друг Лизы. Мне нужна дрезина Мурыгина. Скажите, где у Лизы ключ от дрезины?
– Дак не наша машина-то… – забормотала старуха. – Она же этого, Пашки Мурыгина… Ты к нему поди…
– Ключ. У. Лизы.
– Нету её-то… Куда ушла, не знаю…
Кирилл открыл рот, чтобы ещё раз объяснить ситуацию, но понял, что бесполезно. Он повернулся и вышел, не прощаясь.
Что ли восемь километров пешком топать? Какие ещё варианты?
Кирилл стоял на улице деревни и тоскливо оглядывался. День клонился к вечеру. По серому дымному небу пролегли синие полосы. Из переулка появилась корова и побрела куда-то, качая рогатой головой. Двое ребятишек, одетых по-городскому, между планками забора обдирали чужую малину.
Последний шанс – толкнуться к Ромычу. Может, он на своём «крузере» подбросит до карьеров?
Кирилл мрачно прошагал сквозь деревню, сквозь перелесок, где за кустами светлели кресты и оградки могил, и выбрался к железным воротам усадьбы Шестакова. Он побарабанил в дверь сторожки, несколько раз пнул в ворота – впустую. Где ты, охранник хренов?..
Нет, до карьеров ему придётся идти на своих двоих.
В кармане зазвонил телефон. Кирилл вытащил трубку.
– Кир, ты где? – спросил Гугер.
– Да иду я! – рявкнул Кирилл и отключился.
На карьеры он притопает только в сумерках или даже в темноте.
Просёлочная дорога вела мимо церкви. Кирилл посмотрел на белёсые стены храма, на дырявый купол, обглоданную колокольню. Там, в церкви, у простенка стояла снятая фреска Псоглавца. Увезут ли они её? Увезут, за это ведь им и платят деньги. И Кириллу стало жаль святого Христофора. Здесь он погибал. Но здесь он жил. Сходил со стены или не сходил, но как-то действовал на людей. Пусть даже и никчёмных. А в музее он будто окаменеет. Станет странным курьёзом.
Кирилл не боялся заблудиться. С дорогой на карьеры всё понятно. Слева – река. Справа – узкоколейка. Карьеры – далеко впереди. Их не миновать. Дорога может вести только туда.
Кирилл шёл через пустоши с руинами фундаментов, потом через заросли ивняка, через осинники, пересекал русла высохших ручьёв. Наезженные колеи уверенно сворачивали в обход холмов или ямин, где раньше стояли лужи, а теперь была только растрескавшаяся сухая корка. Иногда слева мелькало обширное пространство – плёс реки, а справа иногда появлялась невысокая насыпь узкоколейки.
Начинало смеркаться. Дымные лохмотья в небе окрасились алым, и Кирилл подумал, что впервые за много дней он видит не просеянный сквозь мглу, не проваренный в мареве, а чистый отсвет солнца.
Он чувствовал себя очень одиноким. Маленький чужой человечек идёт по большому пространству, столько раз покалеченному людьми, что оно стало злым, страшным, тоскующим. Оно не утешает, не греет душу, не врачует обиды. Но только оно и существует по-настоящему.
Ведь не получилось дружбы с Валерием и Гугером. Не срослось. Не получилось даже вражды с Лёхой и Саней. Невозможно враждовать с помоями. Вроде, началась любовь – но Кирилл сам же её и закончил. Горько. В реальности не состоялось ничего. Впрочем, кроме одного. Кроме попытки разгадать тайну псоглавцев. Выходит, единственный офлайн этих его дней – оборотни, которых, увы, не может быть.
