Вадим Сухачевский - Ковчег. Исчезновения — 1.
Ладно, вызволили его в тот раз, вылечили, приставили охрану. Только охрана не больно-то помогала. Теперь из-за него развернулась настоящая война между мафиозными группировками, ну и без участия доблестного ФСБ тоже, разумеется, не обошлось, то и дело его опять и опять похищали. Сколько устраивали перестрелок, чтобы его заполучить! А, заполучив, каждая банда начинала пичкать его всякой дрянью, чтобы был покладистей. Поэтому, когда его в последний раз вытащили из очередной передряги, он был в таком состоянии, что уже не годился ни на что, и его попросту поместили в психушку. Там он пробыл много лет, упоминать о нем стали все реже, потом забыли вовсе, и вдруг в прошлом году промелькнуло сообщение, что он и оттуда исчез. На сей раз так и не нашли. А может, уже и не искали — больно он такой был кому-то нужен.
И вдруг там, в шестом спецблоке, я прислушалась к бормотанию одного из духов, — он назвал себя Аризоил, — и поняла: это и есть Галерников! Значит, в последний раз его похитил Самаритянинов для "Ковчега". Похитил — но зачем-то прятал от других из своей гоп-компании…
— Полагаешь, то, что ты узнала из табличек, он узнал от Галерникова?
— Ну, если и узнал, то что-то смутное — говорю же, Галерников сейчас далеко не в лучшей форме. Вот для чего, наверно, Самаритянинову и понадобилась твоя жена, я это только там вдруг поняла.
— Ира?.. Зачем? У нее что, по-твоему, дар сильнее, чем у этого Галерникова?
— Нет… — Нина почему-то вдруг замялась. — Вообще это сейчас неважно… — Она явно что-то недоговаривала.
Еремеев взорвался:
— Как это неважно?! Что с ней? Что-то не так?.. Ну, говори!
— Да цела она, цела, я уверена, — сказала Нина. — Остальное в самом деле неважно, поверь…
— Вот что, — решительно заявил Еремеев. — Мы сейчас первым делом идем в этот самый чертов шестой!
На этот раз Нина кротко согласилась:
— Да, Дима, да, мы как раз туда и идем. Но только…
— Только — что?!
— Только я сама, тебе не надо туда заходить, — сказала она, — так будет лучше, ей-Богу. Не волнуйся так, увидишь ты свою жену. — И добавила грустно: — И будете вы с ней до самой старости счастливо жить-поживать… Кстати, мы уже почти пришли, Викентий, помнишь, сказал: где метка копотью на стене, там шестой спецблок. Видишь?
Действительно, в этом месте один из камней стены был испачкан копотью.
— Да, — кивнул он. — Значит, через двадцать шагов должен быть проход. Пошли!
Нина придержала его за руку:
— Дима, подожди! Не лезь туда! Ну пожалуйста! Я одна, без тебя… Увидишься ты со своей Ириной через десять минут, честное слово…
Он спросил:
— Ты только затем туда полезешь, чтобы ее оттуда вытащить? А тебе не кажется, девочка, что это в первую очередь все-таки мое дело? — Вырвав руку, он решительно двинулся вперед.
Нина догнала его, снова остановила.
— Нет, — сказала она, — я не только за ней, нам нужен Аризоил… ну то есть Галерников, без него у нас ничего не получится… Но и за ней, конечно, тоже… Увидишь, сейчас я их обоих выведу!.. И тогда оставлю тебя с ней. А нам с Галерниковым предстоит еще одно дело, только с ним я смогу все довести до конца. Ты что, забыл? — Она указала на свой поясок, который, как показалось Еремееву, только в этот миг снова начал попискивать.
Действительно, как он мог забыть?! Да, сейчас лишь она имела право командовать! Он спросил:
— Что ты дальше собираешься делать?
— Как что? — удивилась она. — Разумеется, пустить "Ковчег" с молотка, как и обещала. Сперва нужно только цену сбить.
— И как ты это сделаешь?
— Элементарно. Сейчас самый подходящий момент, пока все хозяева проекта блокированы на четырнадцатом этаже. Явлюсь к ним и доходчиво объясню, что катастрофа в ближайшие тридцать пять веков не предвидится, стало быть, "Ковчег" на большую свою часть — пустышка, можно денежки пристроить гораздо лучшим образом. Но для этого мне необходим Галерников.
— Зачем, если ты все это открыла и без него?
— Видишь ли, они там, несмотря на свой внешний лоск, в сущности дремучие люди. Как вся публика этого рода, чтобы заполнить пустоту, в глубине души самозабвенно верят во всякую там хиромантию, в новую хронологию Фоменки, в летающие тарелки, в снежного человека, в филиппинских врачей, а уж всяким гадалкам и предсказателям просто свято верят! Я знаю, у одной известной гадалки, вся клиентура — это исключительно думские депутаты, министры и члены администрации президента. Мне они могут и не поверить, совсем иное дело — Галерникову!
— Но он же, как я понимаю, настоящий предсказатель, — вставил Еремеев.
— Конечно, — согласилась Нина. — Но точно так же они бы поверили и любому другому, лишь бы имя было раскручено. И Галерников — это для них именно такой авторитет… Когда он подтвердит мои слова, интересно будет посмотреть, как они бросятся наперегонки сбывать свои акции! Это будет классический обвал!
— И тогда акции скупят Король с Императором?
— Естественно. По всем законам рынка.
— Но ведь "Ковчег" — это не только подземные базы, это еще и заводы, месторождения. И все это достанется каким-то упырям!
— Что поделаешь, такова уж судьба любого капитала — переходить из одних не слишком чистых рук в другие, ничуть не более чистые. А польза от такого перехода будет весьма ощутимая. Во-первых, деньги, которые "Ковчег" пока что бессмысленно зарывает в землю, пойдут на что-нибудь более толковое. Во-вторых, подземные монархи пустят в оборот свои денежки, а когда деньги, лежащие мертвым грузом, начинают работать, это немедленно приводит к оживлению всей экономики. В-третьих, даже после обвала рынка цена акций будет все равно выше, чем их истинная стоимость; не знаю как тебе, а мне приятно немножко, икскюз ми, кинуть господ подземных королей. Ну и наконец, в-четвертых… — Она дотронулась до своего пояска. — Надо же мне в конце концов как-то избавиться от этой штуковины.
В эту минуту лучи их фонариков, скользившие по стене, вдруг утонули в черноте.
— Здесь! — сказал Еремеев.
— Да, здесь, — кивнула Нина. — Но только мы ведь договорились: я туда — одна.
— Вот уж ни о чем таком мы не договорились! — возмутился он.
— Ну не надо, пойми, не надо тебе туда! — почти с мольбой произнесла Нина. — Приведу я твою жену, ты что, не веришь мне?
— Не в том дело, — сказал Еремеев. — Ты тоже пойми — не могу я тебя туда пустить одну! Не забывай, там осталась вся шайка Картошкина. И еще духи эти…
— Да ну!.. Картошкинская шайка все еще спит наверняка, а духи никому не опасны.
— Еще, — напомнил он, — там два старикашки этих, они-то бодрствуют и вряд ли встретят тебя с распростертыми объятьями.
— Господи, ты про этих божьих одуванчиков, про Шмакова с этим, вторым? Было бы кого бояться!
— Между прочим, — вспомнил Еремеев, — ты не учла, что там остался картошкинский автомат.
— Ой, да все, все я учла, — отмахнулась Нина. — Автомат без патронов не стреляет, а я рожок успела вынуть и выкинула в люк. Так что…
И тут вдруг из черноты проема раздался насмешливо-елейный голосок:
— А вот и не все, не все и ты, оказывается, учла, моя умница-разумница!
Еремеев вздрогнул от неожиданности.
— Шмаков! — узнал он.
Нина оставалась спокойна:
— Как же вас-то — и не учесть, Иван Арсентьевич? Было вполне предсказуемо, что вы где-то здесь колобродите. Полминуты назад как раз о вас-то и упоминали, неужто не слышали?
— Это насчет "божьих одуванчиков"? Как же, как же! — сказал он, выступая из темноты. — Пока что слухом природа не обидела. Посему слышал и еще кое-что, несколько ранее реченное вами… — Внезапно лицо его стало жестким и злым, таким Еремеев его не только не видел, но и не представлял прежде. — Что удумала, дрянная девчонка! Продать "Ковчег" двум этим лопухам! "Ковчег", который и так уже был у нас в кармане!
— А под "двумя лопухами", вероятно, следует понимать Короля и Императора? — все так же невозмутимо спокойно поинтересовалась она.
— Марионетки! — презрительно отозвался старик. — Что бы делали эти ничтожества, если бы, сами того не зная, не имели за спиной многоопытного кукловода?! Что было бы с их царствами, если бы за спиной у подобных марионеток не стоял очередной истинный потомок…
— Ах да, ну конечно же! Как все просто! — воскликнула Нина и обратилась к Еремееву: — Ты недавно интересовался, кто такой Вольный Охотник. Так вот, позволь тебе представить: перед тобой — собственной персоной прямой потомок Вольного Охотник великана Ога из рода рефаимов, Ог Девятьсот тридцать восьмой.
Еремеев, ошеломленный, уставился на старца. Тот приосанился и, пожалуй, даже приобрел некоторую величественность.
— Совершенно верно, — подтвердил он. — Значит, даже я, стреляный воробей, несколько недооценивал тебя. Смотрите-ка, все-таки догадалась! Интересно, и насколько же давно, моя умненькая?
