Геннадий Марченко - Музыкант (дилогия)
А нормальным, по моему разумению, должно быть не «Москва» или «Ласточка», и даже не лучшее из советского «Красный Октябрь», а что-нибудь вроде «W. Hoffmann» или «Weinbach» от не менее знаменитого производителя «Petrof». Вот и буду искать эти два инструмента, какой попадется – такой и возьму.
Только я далеко не был уверен, что мои поиски окажутся такими легкими. Для проформы следующие несколько дней решил посвятить обходу торговых точек, торгующих музыкальными инструментами. Начал со специализированных отделов ГУМа и ЦУМа. «Weinbach», к своему немалому удивлению, я как раз обнаружил в отделе музыкальных товаров ЦУМа. В зале инструмент был один, и на его крышке покоилась неутешительная табличка «Товар оплачен».
– Девушка, – обратился я к немолодой продавщице, чем сразу ее к себе расположил, – а что, это пианино у вас в единственном экземпляре?
– Ой, молодой человек, последнее было, его только вчера оплатили, обещали сегодня к вечеру забрать самовывозом.
– А в ближайшее время завоза не ожидается?
– Это теперь уже в следующем квартале.
Жаль, я уже в мечтах видел инструмент в своей квартире.
– Девушка, – снова польстил я женщине, – а оно у вас настроено?
– Да, конечно, к нам регулярно приходит настройщик, мы же не можем продавать товар, который неизвестно как звучит.
– Может быть, разрешите оценить звучание?
Продавщица колебалась несколько секунд, потом махнула рукой. Видно, очень уж нравилось, что к ней обращались как к девушке.
Я поднял верхнюю крышку и сыграл несколько гамм. Звук-то очень даже приличный, объемный, мощный и чистый, почти не отличается от рояля. Эх, ну почему я не заглянул сюда парой дней раньше!
– Если не секрет, сколько хоть стоит такой инструмент?
– Сейчас погляжу в тетрадке… 850 рублей.
Мда, по сравнению со стоявшим рядом «Красным октябрем» цена почти вдвое. Но фирма того стоила. Даже учитывая, что после Второй мировой правительство Чехословакии национализировало семейное предприятие, основанное еще в XIX веке Антонином Петроф, качество все равно оставалось на высоте.
Тут мне в голову пришла неожиданная мысль… Хотя почему неожиданная! Если пианино стоит 850 рублей, я могу за него предложить чуть больше. Ну, рублей на сто хотя бы для начала. Но в пределах тысячи, иначе мне легче подождать пару месяцев, когда будет следующий завоз. Хорошо хоть не по записи, видно, эра тотального дефицита еще не наступила.
– Девушка, а когда, вы говорите, заберут инструмент?
– Так вот уже должны скоро, до закрытия часа два осталось.
– А если не заберут?
– Ну значит завтра, или послезавтра… Нам-то что, товар оплачен.
– А если за пианино вообще не приедут?
Нет, не то чтобы я собирался устроить будущему хозяину инструмента несчастный случай по пути в ЦУМ, тем более что я и не знал покупателя, просто поинтересовался, мало ли…
– Да что вы такое говорите?! Товар же оплачен! Это такие деньжищи… Сам не сможет подъехать – всякое случается, заболел может человек или ногу сломал – родные заберут. Рано или поздно – но заберут… Да вот, пожалуйста, наш покупатель!! Здравствуйте, а вы сегодня без жены и дочки.
– Да, они вчера товар выбрали, а мое дело – доставить его на место. Я нанял фургон с водителем, а насчет грузчиков мы договаривались с вашим администратором, что вы своих предоставите. За доставку на третий этаж я все оплачу, потом на том же фургоне грузчиков отправлю обратно.
Говорившему было лет под пятьдесят. Крупное, одутловатое лицо, спрятанная под шляпой большая залысина, очки в золоченной оправе, приличный костюм, портфель из хорошей кожи… Явно не на последние шикует. Но все одно, надо решаться.
– Товарищ, извините, что вмешиваюсь…
– Да, что вы хотели, молодой человек?
– Видите ли, я тоже хотел приобрести инструмент этой фирмы, но оказалось, что в Москве его не найти, а здесь последнее пианино «Weinbach» и то оказалось оплачено.
– Сочувствую, но…
– Но я мог бы предложить вам цену несколько больше, чем вы заплатили за этот инструмент, – сказал я, понизив голос, чтобы не слышали продавщица и бродящие по отделу граждане.
– Вы? Мне?! Хм… Молодой человек, вы, наверное, учитесь в институте? И какая у вас стипендия? Пятьдесят рублей?
– Я учусь на заочном отделении Академического музыкального училища при Московской консерватории. Стипендии там действительно мизерные. Но основной мой заработок – как футболиста в команде «Динамо» и авторские отчисления с моих песен, многие из которых вы наверняка слышали. Да хотя бы вот эту…
Я снова поднял крышку инструмента и наиграл мелодию из «Черного кота», которую когда-то предложил Тамаре Миансаровой и звучавшую уже второй год чуть ли не из каждого утюга.
– Погодите! Вы – Егор Мальцев?! Ну точно! Я-то думаю, где мог видеть это лицо!.. А сейчас вспомнил – вы выступали в том году на концерте к Дню космонавтики с песней «Трава у дома». Тот концерт еще по телевизору показывали, потому и запомнил. А вы еще и в футбол играете?
Мужик-то, оказывается, явно не болельщик, ну да бывает, не всем же с ума сходить по круглому.
– Так ваших произведений и по радио сколько крутят! – не унимался товарищ. – Вот не думал, что мне посчастливится лично познакомиться с автором таких популярных песен!
– Ну вот видите, как бывает… Так что с пианино, уступите?
Тут весь восторг мужика сошел на нет. Выяснилось, что покупка пианино – инициатива дочки, учащейся Гнесинки, и мамы, которая просьбу дочки поддержала.
– У нас дома стояло неплохое пианино «Беларусь», но после пяти лет решили приобрести более серьезный инструмент, – объяснил покупатель. – А здесь в ЦУМе у меня знакомый администратор, через него и вышли на это пианино. А оно же последнее, как сами говорите, и что я теперь жене скажу, дочке?
– Например, что уступили инструмент известному композитору и футболисту, оставшись в выигрыше.
– Ох, боюсь, этим я не отделаюсь.
– Так, сейчас подумаем… А как вашу дочь зовут?
– Ольга…
– На каком отделении она учится?
– На вокальном.
– Уже лучше. И как успехи? В смысле, колоратурное или меццо-сопрано, контральто?
– Высокое меццо-сопрано, педагоги хвалят.
– И ваша дочь наверняка грезит оперной сценой?
– Ну, я не знаю… Должно быть так.
– Совсем нескромный вопрос… Ваша дочь красива? Только честно!
– Да это-то вам зачем? Неужто предложение собрались делать?
– Нет, у меня уже есть девушка, так что в этом плане не беспокойтесь, – усмехнулся я.
– Ну, симпатичная… Да вот у меня и фотокарточка с собой.
Мужик достал объемное портмоне и вытащил оттуда фото, на котором на фоне пальмы были изображены две улыбающиеся красотки в полный рост, только одна постарше, а вторая помладше.
– В санатории в Сочи прошлым летом фотографию делали, – пояснил собеседник. – Это вот жена моя, Нина, а это дочка, Оленька.
– Знаете что, э-э-э…
– Владимир Климентьевич.
– Так вот, Владимир Климентьевич, я сейчас занят работой над оперой… Нет, скорее, мюзиклом, который станет настоящим прорывом в советской культуре. Хотя слово «мюзикл» для уха советского человека непривычно, можно это назвать современной оперой, но мне удобнее говорить мюзикл. В общем, я ищу исполнителей на главные роли. Вот сейчас увидел вашу дочь на фото, и понял – это она, Эсмеральда! Вы понимаете, к чему я клоню?
– М-м-м… Не совсем.
– Хорошо, объясню конкретнее. Вы уступаете мне пианино, а я отдаю главную роль вашей дочери. И Ольгу ждет всесоюзный… Да что там, всемирный успех! Потому что мюзикл будет действительно грандиозный, его увидят в десятках стран. С Фурцевой уже есть предварительная договоренность, – понизив голос, внаглую соврал я и выразительно кивнул на пианино.
– Ох, что-то вы меня прямо-таки огорошили.
Владимир Климентьевич снял шляпу и вытер потную залысину носовым платком. Не мудрено, мечтал ли он, входя в отдел музыкальных инструментов ЦУМа 10 минут назад, что на его дочь вскоре может обрушиться всемирная слава? Да я и сам об этом не знал, пришлось импровизировать буквально на ходу. Как нельзя вовремя в памяти всплыл мюзикл «Notre-Dame de Paris». К счастью, я помнил все партии, все музыкальные отступления, да и моя последняя женушка в свое время задолбала крутить этот CD-диск, видите ли, у нее под «Belle» в постели обострялись сексуальные чувства. Так что поневоле запомнишь.
Я подошел к пианино и сыграл опостылевшую мне когда-то партию Феба, сопровождая это своими вокальными потугами. Кажется, получилось неплохо. После чего слегка поклонился обступившей нас толпе любопытных и спросил, глядя прямо в глаза Владимиру Климентьевичу:
– Это тема одного из либретто в моем мюзикле. Симпатично звучит, не правда ли?
