Фредерик Пол - Торговцы космосом
— Все это мне известно. Послушайте, Джек, предположим, необходимо заманить на Венеру людей, много людей. Что бы вы им рассказали о планете?
Он рассмеялся.
— Наговорил бы кучу небылиц. Выкладывайте-ка все начистоту. Зачем я вам нужен?
И пока я посвящал его в планы Шокена, его крохотные круглые глазки на крохотном круглом личике, не отрываясь, глядели на меня. В лицах карликов есть что-то непроницаемое, как у фарфоровых кукол: будто природа, обидев их ростом, тут же поторопилась доказать, что рост — это еще не все, и придала их чертам то совершенство и утонченность, которых нет у обыкновенных людей. Джек медленно потягивал свой напиток, а я в паузах большими глотками пил свой.
Закончив рассказ, я все еще не знал, станет ли Джек моим союзником, а для меня это было очень важно. Он не марионетка из правительственного аппарата, пляшущая под дудку Фаулера Шокена, и не чиновник, которого легко можно купить. Фаулер дал ему возможность немного понежиться в лучах славы — мы рекламировали банкеты в честь О'Ши, его книги и публичные лекции. Он должен был чувствовать по отношению к нам известную благодарность, но не больше.
— Что ж, если я могу быть вам полезен… — сказал он. После этого беседа пошла непринужденней.
— Можете, — заверил его я. — За этим я к вам и приехал. Скажите, что можно сделать на Венере?
— Чертовски мало, — ответил он, и тонкая морщинка прорезала его гладкий блестящий лоб. — С чего бы начать? Вас интересует, должно быть, атмосфера Венеры? Формальдегид в чистом виде — препятствует гниению. Температура? Все время выше точки кипения воды, если бы вода вообще была на Венере. По крайней мере до сих пор ее там не обнаружили. Ну, что еще? Ветры, например? Меня несло со скоростью пятьсот миль в час.
— Нет, не то, — сказал я. — Это все мне известно. Право, Джек, на такие вопросы я и сам бы мог ответить. Я хочу почувствовать, что значит побывать на Венере, хочу знать, что чувствовали вы, когда попали туда. Говорите все. Я остановлю вас, как только услышу то, что мне нужно.
Джек прикусил верхнюю губу.
— Ладно, — заметил он. — В таком случае начну с самого начала. Закажем еще по стаканчику, а?
Официант подал напитки. Джек, барабаня пальцами по столу и потягивая рейнвейн с сельтерской, стал рассказывать.
Начал он издалека, и это было как раз то, что нужно. Я хотел знать все, самую суть, хотел уловить то трудно передаваемое субъективное впечатление очевидца, которое неизбежно должно крыться за сухими, профессиональными данными его отчета о полете на Венеру. Ведь именно это впечатление должно было придать потом убедительность нашей рекламной кампании и обеспечить ее успех.
Он рассказал о своем отце, инженере-химике, рослом мужчине, и о матери, хлопотливой толстушке. Он заставил меня пережить сначала их отчаяние, а затем горячую любовь к их крохотному сыну. Джеку исполнилось одиннадцать лет, когда впервые встал вопрос о его будущем и выборе профессии. Он вспомнил, как были они удручены, когда спокойным и нарочито небрежным тоном он внес свое первое предложение — поступить в цирк. И если в семье никогда больше не возвращались к этому разговору, то это была целиком заслуга его родителей. Однако самым большим подвигом их родительской любви была безоговорочная поддержка, которую они оказали сыну, когда он решил изучать механику и реактивные двигатели, чтобы стать летчиком-испытателем. Они помогли ему мужественно перенести насмешки и пережить обиду первых отказов, поступивших из школ. Все это потом окупилось его полетом на Венеру.
Создатели ракеты столкнулись с самого начала с большими трудностями. Послать ракету на Луну, до которой всего каких-нибудь четверть миллиона миль, было не трудно; теоретически просто направить ракету и на Венеру, ближайшую от Земли планету. Трудность состояла в том, какую выбрать орбиту, как сократить время полета, как управлять ракетой и как вернуть ее на Землю. Перед конструкторами встала дилемма. Можно создать ракету, которая достигнет Венеры буквально за несколько дней, но при этом потребуется столько горючего, что его не разместить и на десяти межпланетных кораблях. Можно, конечно, направить ракету по орбите Венеры, — она поплывет спокойно, словно баржа по тихой реке; это сэкономит горючее, но растянет полет на месяцы. За восемьдесят дней человек съедает такое количество пищи, которое вдвое превышает его собственный вес, поглощает кислорода в девять раз больше собственного веса, а воды — столько, что на ней вполне может продержаться шлюпка. Пытался ли кто-нибудь извлекать воду, продукты питания и кислород из отходов человеческого организма? Конечно. Но, к сожалению, такая аппаратура весила бы значительно больше всех запасов продовольствия, воды и кислорода. Казалось, послать в ракете пилота-человека невозможно.
Группа конструкторов начала работать над созданием автоматического управления. Автопилот был создан и успешно прошел испытания. Однако весил он порядочно, несмотря на то что использовали печатный монтаж и микромодули.
На этом все попытки закончились, пока кому-то в голову не пришла мысль использовать самый совершенный из механизмов — пилота-карлика. Джек О'Ши весил втрое меньше нормального человека, и соответственно ему понадобится втрое меньше еды и кислорода, Когда его снабдили легчайшими приборами для очистки воздуха и воды, Джек точно подошел по всем статьям и покрыл себя неувядаемой славой.
А сейчас он сидел печальный и задумчивый, немного захмелевший от быстрого воздействия алкоголя на его крохотный организм.
— Они сунули меня в ракету, словно руку в перчатку. Надеюсь, вы представляете, как устроен корабль? Понимаете, они втиснули меня в сиденье пилота. Собственно, это даже не сиденье. Это скорее напоминает водолазный костюм. Воздух поступает только в него, вода льется вам прямо в рот. Так достигается экономия в весе…
И все восемьдесят дней он провел в этом костюме. Костюм кормил и поил его, очищал воздух от испарений, уничтожал отходы организма. Если бы понадобилось, он мог бы ввести новокаин в сломанную руку, наложить жгут на разорванную артерию, накачать кислород в поврежденное легкое. Джек чувствовал себя в нем, словно младенец в утробе матери, и это ощущение было не из приятных. Полет на Венеру длился тридцать три дня, обратно — сорок один. И все это ради того, чтобы побыть шесть дней на планете.
Джек вел корабль вслепую: облака газа, окутывавшие поверхность незнакомой планеты, заволакивали иллюминаторы, мешали работе радиолокатора. Лишь на расстоянии трехсот с лишним метров от поверхности Венеры Джек смог разглядеть еще что-то, кроме желтых вихрей. Он посадил корабль и выключил моторы.
— Разумеется, выйти из ракеты я не мог, — сказал он. — По многим причинам не мне первому суждено было ступить на почву Венеры. Должно быть, эта честь выпадет кому-нибудь тогда, когда будет решен вопрос о дыхании. Но, во всяком случае, я был на Венере и видел ее. — Он пожал плечами и со смущенным видом негромко выругался. — Сколько раз повторял эти слова на своих лекциях, а вот до сих пор не могу к ним привыкнуть. Я уже говорил, что на Земле наиболее точное представление о Венере дает пустыня Пейнтед Дезерт. Может, это и действительно так. Я там не бывал. На Венере дуют ветры огромной силы и отрывают от скал целые глыбы. Мягкие породы выдуваются, возникают настоящие пыльные бури. Твердые остаются и, выветриваясь, принимают самые причудливые формы и окраску. Некоторые напоминают грандиозные, величественные монументы. Горы и впадины — самых фантастических очертаний; иногда кажется, что ты в пещере, только освещенной. А свет там какой-то странный. Такого на Земле не увидишь. Оранжево-красный, яркий, очень яркий и какой-то зловещий. Таким бывает летнее небо во время заката перед грозой, когда вот-вот загремит гром. Только гроз на Венере не бывает, потому что нет ни капли воды. — Он помолчал. — Молнии сверкают часто, а вот дождей нет…
— Не знаю, Митч, — вдруг отрывисто сказал он. — Даст ли вам это что-нибудь?
Я ответил, не сразу. Взглянув на часы и увидев, что до отлета в Нью-Йорк остались считанные минуты, я нагнулся и выключил магнитофон, спрятанный в портфеле.
— Вы мне очень помогли, Джек, — заверил его я. — Но мне этого мало. Сейчас я должен лететь обратно. Послушайте, не могли бы вы приехать в Нью-Йорк? Мы бы вместе поработали? Я записал все, что вы говорили, но мне нужны наглядные материалы. Наши художники могут, конечно, использовать снимки, которые вы сделали, но этого недостаточно. Вы можете помочь нам лучше всяких фотографий. — Я подумал, что наши художники все равно изобразят Венеру такой, какой она должна, по их мнению, быть, а не такой, какая она есть на самом деле, но не стал ему этого говорить. — Ну так как же?
Джек, прежде чем дать согласие, с ангельски невинным видом откинулся на спинку стула и заставил меня выслушать подробнейший план обширного лекционного турне, составленный его антрепренером на ближайшие несколько недель. Я сидел как на иголках. Выступление можно отменить, согласился он, а встречу с литераторами, писавшими за него книгу, можно, пожалуй, провести вместо Вашингтона в Нью-Йорке. Едва мы успели договориться о встрече на следующий день, как объявили посадку на мой самолет.
