Марика Становой - Рождение экзекутора
Стив помянул Генри ласковым словом, отстегнул крепёж и зашвырнул цепь в карцер вместе с ошейником. Выдохнул и плотно закрыл дверь. «Крошки»… В бездну!
Но всё же… Он распахнул шкаф. Как и думал: полно новых вещей на теломорфу Марка. Зато ящичек с мелочовкой — ракушками, бусами из расписных косточек, плетеным кошельком и прочей ерундистикой, которую Хакисс забыла выбросить после смерти зверей — пуст. Поморщился и выдвинул хранилище экзекуторского ножа. Нож лежал на месте. Но ножны были новые — на ремне под пряжкой отсутствовало маленькое «ха», выцарапанное Хакисс. Стив со стуком задвинул ящик.
— Император любит мёд, почему и кто поймёт… Крошка ненавидит мёд и в печали тут живёт, — продекламировал Стив себе под нос, включая горячую воду.
Джи любит, когда от его эксперимента пахнет медом. Поменял все настройки так, что Стив с этим ничего сделать не может, метаморф он или нет. «Настройки». Дошел совсем. Уже сам о себе, как о механизме, думает. Но от тяжелого и липкого аромата он не избавился даже в шкуре кварга. Птицеголовые мясоедные лошадки обонянием не отличались, охотились, полагаясь на большие уши и маленькие зоркие глазки, но, видимо, разило от него странно: встречные звери удивлялись. Встречных в идеале и в степи у кварга не бывает. Кого кварг встретит, того кварг и скушает. Он-то старался ловить травоядных овечек и антилоп, но мелкие шакалы и пустынные голенастые кошки знать не знали, что он их не будет есть, нюх имели хороший и должны были удирать от него, как от огня. Вместо этого несколько раз к нему чуть ли не вплотную подходили, изумленно лупая глазами. Не могли, бедняжки, совместить обонятельный образ со зрительным. Зато потом, когда этот странный образ делал в их направлении пару прыжков, они чуть из собственной шкуры не вылетали от ужаса. Но он все-таки настолько с ума не сходил — кошек с шакалами жрать. Интересно, не сошли ли потом с ума те кошки?
Пока набиралась вода, неуверенно бросил взгляд в зеркало, подвязывая повыше длинные волосы. Кожа по всему телу так и осталась, как у восьмилетнего ребенка: равномерно покрытая почти невидимым пушком, и никаких особых примет или родинок. Общий вид на двенадцать-пятнадцать стандартных лет. Вчерашний школьник, юный лаборант… Получилось всё, как хотел, кроме длины волос. Сразу видно, что Джи ковырялся в инкубаторе. «Нулевая программа!» Была б нулевая — волосы были бы короткие. Исподлобья и настороженно посмотрело на него отражение. Узкое мальчишеское лицо с небольшим прямым носом. Светло-карие обиженные глаза с длинными густыми ресницами. Вот про девичьи глазки он забыл. Пухлые губки этого имиджа он подкорректировал, а глазки остались коровьи. Ну и ладно! Много изменишь — Джи взбеленится и заставит его быть жирной девицей весом в полтонны. Как-то, в рамках профилактики и тренировок, Джи сделал из него полупарализованного дряхлого старика с недержанием. Впечатлений осталось на всю жизнь.
Но он рад, что по уставу экзекутор не работает с распущенными волосами — это совершенная пытка для нервов: летают везде, цепляются за все, лезут в глаза, рот, и еще под этой гривой потеет шея. Зато, когда он нигде не нужен, он может выглядеть, как хочет. Спасибо, император согласился с этим обликом. В теле Стива уютнее всего. Невысокий и тонкий Стив был ближе всего по моторике и ощущениям к ее природному женскому телу, но Хакисс он не будет никогда. По своей воле ни за что. Он — Стив. Даже система узнала его как Стива. Стив усмехнулся. Сознание определяет бытие. И бытие определяет сознание, главное, найти баланс.
Стив настроил подогрев, лежак с подголовником и со сладострастным стоном притопился в ванне. Вот чего ему на самом деле не хватало! Генри надо было не стрелять, а показать ему ванну. Он тогда прибежал бы на базу быстрее флаера…
* * *Лето. Жаркий воздух звенит запахом сена и трепетанием стрекозиных крыльев. Забытая деревенька в стороне от шумных дорог, у тихого ледникового озера, среди сосен и сопок. Нигде никого. Полузаросшая песчаная дорога лениво сворачивает к лесу, переваливается через низкий холм и теряется в скошенной траве у серых сараев старого гумна. Жердяной забор конского выгона уходит в бесконечный лес вокруг и почти не виден в шушуморе, буйно разросшейся по всей его длине. Восьмилетняя девочка в шортиках и зеленой вытянутой футболке, притаившаяся в зарослях, следит, как компания старших детей прячет клад под досками развалившейся риги. Дети, не заметив девочку, вскоре уходят, а она, продолжая играть сама с собой, осторожно выбирается из шушуморы и перебегает к гумну. Старательно прыгает через рыхлые валики сена, разложенные по полю. Потом, еще раз оглянувшись и придерживая одной рукой длинную косу, лезет под пол распадающегося настила.
Потрескавшиеся и частично сгнившие доски сохранились только на части пола. Под ними низкая ниша. Девочка, маленькая и худенькая, легко пролезает под досками и достаёт оттуда коробку, спрятанную «индейцами». В ней ценный клад из нарисованной карты, тетради с летописями и хрониками войны ковбоев с индейцами, которую индейцы украли у ковбоев два дня назад. Девочка — «ковбой». Она коварно ухмыляется и убегает с коробкой на бывший конский выгон, в свою любимую шушумору. Там она решает перепрятать клад в место, куда никто из индейцев не пойдёт сам — в усадьбе любовницы бывшего местного барона. Любовница умерла более ста лет назад, барона убили во время революции. А от усадьбы осталось всего несколько камней, где очень удачно можно делать тайники, которые будет охранять легенда о проклятии этих мест. Девочка легенд не боится. Изумительное разнообразие одичавших цветов и странных деревьев вокруг поляны бывшей усадьбы и заросшая хмелем подъездная аллея привлекают сказочной и затерянной красотой.
Девочка, продолжая играть в своём воображении, осторожно крадётся вокруг полянки. Лес дышит шевелением листвы в кронах, поскрипыванием стволов, шуршанием коры под лапками белок и спокойно отзывается птичьими голосами. Девочка уже забыла про деревенскую игру в ковбоев и индейцев. Она теперь фея леса. Она принесла дар волшебному лесу — шкатулку с вечной жизнью и летом. Торжественно вышагивая, она несёт коробочку на вытянутых руках и возлагает её на один из камней. Потом закрывает глаза и говорит про себя, обращаясь к лесу. Говорить вслух она не хочет: это бы разрушило всё волшебство… Девочка открывает глаза и замирает. Коробка исчезла. На её месте, в воздухе, висит какое-то марево. Девочка встает на камень, недоверчиво протягивает руку, пытаясь дотронуться до струящегося воздуха, и проваливается в неизвестность.
Она падает на четвереньки, больно ударяется коленями и проезжает ладошками по гладкому полу… Садится. Смотрит на содранные ладони. Они болят. На белом полу розовые следы от её крови.
* * *Стив вздрогнул и проснулся, с плеском сел в разморившей его воде, схватился за бортик ванны и автоматически скользнул сканом по ладоням. Сердце опять скакало как бешеное. Конечно, никаких следов на руках нет! У экзекутора не бывает шрамов на теле! Сон! Нет! Его собственное воспоминание. Такое живое, личное. Джи записал и это? Или оно вырвалось из-под блока, ослабленного новыми записями? Или это ассоциации из-за возвращения на базу после долгого перерыва? Из-за аналогии с возвращением домой?
— Стив? — раздался голос Генри из комнаты. — Одежда готова, надо ехать.
— Заткнись! — отвечать мысленно он испугался, а вдруг сон ускользнет из памяти? Пропадет? Это не сон, это воспоминание! К нему вернулся маленький кусочек его памяти! Отложить, убрать. Потом… Все потом, не сейчас! Стив возблагодарил богов, вылезая из воды и беря полотенце. Только бы Джи это не нашел и не стёр! А ведь могла присниться любая другая гнусь, вместо простого детского воспоминания. Генри уже стоял в дверях.
— Я тут случайно уснул. — Стив уронил полотенце на пол и неопределенно помахал в воздухе рукой. — Рассказывай, что произошло.
— Ты даже не залез в систему узнать, что случилось?
— Нет. Я залез в ванну, — пробормотал Стив и сел на кровать к аккуратно разложенной одежде. Бордовая, отливающая черным в складках рубашка с высокими манжетами на шнуровке и кожаные штаны с широким поясом. Опять же со шнурками. Удивительно, что черные низкие сапоги шнуровки не имеют. Экзекуторская форма. — Рассказывай, куда и зачем едем.
— У нас большая авария порталов, — наконец сказал Генри, вынимая из футляра и раскладывая по кровати золотые бусинки, висящие по одной на длинных нитках. — Произошел скачок напряжения, и случился разрыв портала с неожиданным смещением и замещением части территорий вокруг Северной базы.
— Доигрались! — у Стива холод прошел по ребрам. Слава богу, император не работает с порталами, его работа — тихая домашняя биоинженерия. Эти порталы совершенная мерзость: шагнул неведомо куда, ухнул и вывалился непонятно как и неясно где. — И что там сейчас?
