Елена Кочергина - Князьки мира сего
— А что произошло с Мавзолеем? — спросила Светлана, когда её муж пересказал увиденное членам Общества.
— Это же очевидно, — засмеялся Мыслетворцев. — Кто-то заминировал здание, и за минуту до остановки времени это сделалось известно! Уж не сами ли пришельцы постарались? Православные экстремисты давно хотят избавиться от Мавзолея и зарыть останки вождя в землю. Может быть, захватчики решили им помочь, чтобы дискредитировать РПЦ? Не пойму только, зачем пришелец гнал людей к храму. Тоже какая-нибудь каверза? Или у них сработал защитный рефлекс, когда они увидели инопланетную рожицу? Ну а граната Вадима активизировала взрывчатку. По-моему, ещё одному интервенту пришёл конец!
— Готов, — подтвердил отец Иларион. — Двое осталось. Но один из них — Старший Посол. Только что я видел, что их маскировка больше работать не будет. Я — к себе в комнату.
* * *— Последний младший лазает по «Красному Октябрю», — сообщил отец Иларион через пятнадцать минут. — Уж не минирует ли музей сладостей? Ребята решили идти пешком. Ничего, вроде крепкие, дотащат как-нибудь эту бандуру с боеприпасом… Приступай к наблюдению, раб Божий!
Пётр сосредоточился, закрыл глаза и вскоре увидел мир глазами Вадима.
Они идут по обездвиженному Большому Москворецкому мосту. Алексей предлагает разделиться. «Мы с Ибрагимом погоним его по Острову в сторону памятника Петру Первому. Наш Пётр говорил, они являются поклонниками этой скульптуры. А ты, Вадим, перейдёшь канал и будешь поджидать его с другой стороны Москва-реки с гранатомётом, напротив Петра». «На Крымской набережной, стало быть, — пробормотал таксист. — Пистолеты достаньте! Перед тем, как стрелять, с предохранителей их снимите! Вы ж, как дети малые… Я пойду с заряженным „Вампиром“, а третью гранату оставим здесь, на мосту. Здесь же и встретимся после ликвидации».
Вадим переходит Водоотводный канал по Малому Москворецкому и топает по набережной. Проходит Лужков мост, ведущий на Болотную площадь, проходит Малый Каменный, и вот уже по правую руку виднеются здания «Красного Октября». А вот и уродливый памятник диктатору. Тиран, символично стоящий спиной к храму Христа Спасителя, попирает своим кораблём обломки Российского флота. Даже страшно представить, что́ записано в золотом свитке, который он держит в руке! Золото — любимый металл пришельцев…
Вадим выбирает удобную позицию и ждёт. Наконец на мостике, соединяющем подножие скульптуры с Болотным островом, появляется пришелец. Его защитное поле, как и сказал отец Иларион по телефону, не работает. Беспокойно оглядываясь, интервент запрыгивает на постамент и начинает взбираться на скульптуру. Несмотря на большие когти, он отлично лазает. Альпинизмом ему только заниматься!
Вадим снимает предохранитель, следит в прицел гранатомёта за объектом, но почему-то всё никак не стреляет.
Вот пришелец влезает по рострам на парусник с гигантом, вот ползёт по ногам чудовищной статуи, вот прижимается к груди порочного великана, прося у него помощи и защиты. Но нет, Пётр Великий, гордо стоя в той же позе где-то в глубинах ада, скорбно качает головой, с жалостью глядя на своего почитателя.
Грохает «Вампир», и две кошмарные головы — бронзовая голова Петра и безобразная голова пришельца — падают в зловонную воду реки Москвы. «Вот тебе, бабушка, и Страшный Суд!» — говорит Вадим, и Пётр покидает сознание своего друга.
— Как же Лёше с Ибрагимом удалось выгнать пришельца к памятнику? — спросила Людмила Петровна после того, как её сын закончил свой рассказ.
— Давайте проанализируем, — сказал профессор. — Выстрелов из пистолетов Вадим не слышал. Ждал он не так уж долго… Я думаю, что интервенты элементарно впадают в панику. Не ожидали они такого поворота событий! Вся их деятельность парализована, оказывать сопротивление бессмысленно. Вероятно, они стремятся туда, где им комфортнее всего развоплощаться. Что тут ещё можно предположить?
— Остался главный, — сказал отец Иларион. — Я — к себе!
* * *— Старший Посол на Театральной площади, — сообщил отец Иларион, выйдя из своей комнаты. — Наши уже встретились и идут в обратную сторону. Приступай к наблюдению, раб Божий!
Пётр в очередной раз закрыл глаза и подключился к сознанию Ибрагима.
Они как раз проходят развалины Мавзолея. Вадик довольно усмехается, осматривая свою работу. «Вампир» у него на плече, а сам Ибрагим тащит последнюю гранату. Все безумно устали, но полны решимости довершить дело до конца.
Минуют Исторический музей, идут по площади Революции, переходят Театральный проезд, останавливаются у фонтана. Вот он, оплот нашей культуры — Государственный академический Большой театр! Портик венчает знаменитая квадрига с Аполлоном. Златокудрый покровитель искусства, смахивающий на климактерическую тётку, стоит на колеснице в странной позе с венком и лирою в руках. Для кого же лучезарный предводитель муз приготовил свой венок славы? Для очередного несмысленного подростка, жаждущего положить свою жизнь на его пропитанный нечистотами алтарь?
А кто это гордо восседает на плечах Аполлона? Уж не Старший ли Посол? Так оно и есть! Истинный покровитель оперы и балета, любитель истеричных женских визгов и мужского трико, подчёркивающего гениталии, вдохновитель карьеризма, подхалимства, превозношения и гомосексуализма, царящих в этом заведении, забрался на шею лучезарного!
Вадим хочет идти до конца. Мало ему двух разрушенных памятников культуры! По лицу видно: не пожалеет только что отреставрированную квадригу, ой, не пожалеет! Заряжает вместе с Ибрагимом гранатомёт и встаёт на одно колено.
Старший Посол что-то делает со своей рукой. Уж не нажимает ли кнопки на браслете? Может быть, его оборудование всё ещё работает?
Остановившийся мир делается каким-то сумрачным, и пришелец начинает сползать вниз, всасываться в изображение божества. Аполлон оживает, легко спрыгивает с колесницы и, подойдя к краю постамента, осматривает окрестности. Фиговый листок, прикрывающий его фаллос, медленно слетает на землю вслед за хламидой, лира и венок выпадают из рук. Обнажённый божок осклабляется и так же легко спрыгивает с крыши портика на гранитные плиты рядом со входом. Хищно смотрит на «охотников» и делает шаг им навстречу.
Вадик судорожно жмёт на спусковой крючок гранатомёта, но тот не стреляет. «Вырубил, геенский сын!» — ругается таксист. «Сожрёт, как пить дать сожрёт!» — цедит Ибрагим.
Чудище неторопливо преодолевает расстояние, отделяющее его от фонтана. Широко зевает, демонстрируя пасть с несколькими рядами зубов. Похоже, и правда, собирается сожрать. От его шагов сотрясается земля… Пётр прерывает свой медиумический транс.
— Молимся, срочно все молимся! — кричит он. — Их сейчас съедят!
Шестеро человек падают на пол перед иконами. Из их сердец вырываются разноцветные молнии, которые сплетаются в энергетический канат, и канат этот протягивается к Театральной площади.
* * *Все опять сидели за обеденно-совещательным столом.
— Аполлон нас словно загипнотизировал, — рассказывал Алексей, прихлёбывая кофе с коньяком. — Стоим у фонтана, смотрим, как он приближается, а сделать ничего не можем. Ни бежать, ни молиться нам и в голову не приходит. Вдруг невидимый кнут хлещет его по ногам, и предводитель муз падает на колени. Мир вздрагивает, и время начинает растормаживаться, люди и машины оживают. Божок делается невидимым, а мы в спешном порядке уносим ноги к своему такси.
— Если б не твои способности, старик, покоились бы мы сейчас во чреве бронзового истукана! — сказал Вадик, хлебая коньяк без кофе. — Сердце в пятки ушло, когда этот монстр разинул свою пасть!
— Как же мы его теперь возьмём? — принялся на кавказский манер сокрушаться Ибрагим, уже принявший стакан целебного сорокаградусного напитка (коньяк в отличие от вина Мухаммед пить не запрещал).
— Мне кажется, брать уже никого не придётся, — сказал отец Иларион. — Сдаётся мне, что Посол удрал. Вероятно, жаловаться высшему начальству на нашу бдительную контрразведку.
Массовый вздох облегчения пронёсся над столом. Если отец Иларион что-то «предполагал», значит так оно и было.
— А я, выходит, всё самое интересное проспал? — усмехнулся отец Антоний.
— «Проспали» — не совсем точный термин… — принялся объяснять профессор Мыслетворцев.
— Неужели битва окончена? — спросил Пётр. Какая-то дикая усталость вдруг навалилась на него.
— Радуйся, Камешек! — закричала Ольга. — Христос воскресе!!!
— Воистину воскресе!!! — откликнулось всё Общество.
— Может, нам пора домой? — спросила Света своего мужа, как-то загадочно улыбаясь.
— Погнали! — откликнулся Вадим. — Прокатимся с ветерком!
— Ты же выпил! — возмутился Пётр.
