Владимир Полуботко - Двенадцатая нимфа
Да и зачем? Меценат сам за него всё говорил, хваля и самого себя, и знаменитого мореплавателя, ихтиолога и аквалангиста, который на самом деле не был никаким фальсификатором науки, а который — простой и добрый парень. Немного чудаковатый, правда.
Глава двадцать девятая, из которой становится понятно, что господин Меценат — человек скучный и однообразный
Когда через три дня после описываемых событий в гости к Вальтеру нагрянул сам Меценат, Вальтер не удивился. Дети всё так же резвились на поляне, и остановить их было, как казалось, невозможно.
— Я не пойму, чего ради они так разыгрались? — удивился Меценат, присаживаясь в кресло, которое ему предложил Вальтер.
— Ну, как же! Летние каникулы скоро закончатся и им скоро в школу. Вот они и резвятся, — пояснил Вальтер.
— Ах, ну да! Я и забыл совсем, — сказал Меценат. — У вас, у людей, сейчас ведь и впрямь каникулы.
Вальтер даже глазом не моргнул на это хамское высказывание. Спросил совершенно спокойно:
— А у вас, небожителей, сейчас разве нет школьных каникул?
— Есть и у нас, — подтвердил Меценат, — но в нашем мире это всё обставлено не так драматически. Дети столь высокого уровня, как мой правнук, не могут, как вы понимаете, учиться в школе с обыкновенными людьми. У таких детей — у всех домашнее обучение…
— А почему не могут? — удивился Вальтер.
— Видите ли, это вопрос — тонкий и деликатный, и вам, как человеку земному и простому, он может показаться непонятным. Но для нас совершенно очевидно: обычная школа — она ни до чего хорошего не доведёт ребёнка, выросшего в совершенно иной среде. Надеюсь, вы понимаете, что я прав?
— О да, о да! — согласился Вальтер. — Но вы знаете, мне сейчас предстоит небольшое путешествие, и мне пора собираться. Так что, если у вас ко мне есть дело, то выкладывайте его поскорее да я пойду.
— Опять в море собрались за добычей? — обрадовался Меценат. — Я так давно от вас не получал новых пополнений для своей коллекции морских раковин…
— И золотых изделий эйнской цивилизации — вы это хотите сказать? — насмешливо продолжил Вальтер мысль Мецената.
— Вы очень проницательны! Именно это я и хотел сказать! — обрадовался Меценат. — И у меня к вам — дельное предложение.
Вальтер сказал:
— Давайте, но только покороче. Пяти минут вам хватит?
— Хватит.
— Слушаю.
— Продайте мне всё-таки золотую статуэтку эйнской морской нимфы по имени Оа. Я вам заплачу любую цену! Хотите — тысячу тяжёлых монет?
— Ах, вот вы о чём! Как вы мне надоели! Я же вам сказал: нет её у меня больше.
— А куда делась? Признайтесь, ведь мы же с вами свои люди, давние партнёры — какие у нас могут быть тайны друг от друга: вы её кому-то продали — так?
— Нет. Она исчезла. Бесследно. Извините, но мне пора уходить.
— Вы однажды сказали, что, если бы я предложил вам сумму в миллион тяжёлых монет, то в этом случае вы могли бы и подумать над моим предложением. Я предлагаю вам миллион тяжёлых монет. Отдайте мне мою золотую богиню!
Вальтер рассмеялся.
— И рад бы, но не могу. Мне пора уходить! — Вальтер встал со своего места, давая понять, что ждёт того же и от своего назойливого гостя.
Тот встал тоже. Сказал изменившимся глухим голосом:
— Я вам не мальчик, чтобы со мною так обходиться! И вы ещё пожалеете об этом!
С этими словами в совершенной ярости он вышел из комнаты и хлопнул дверью.
Выйдя со двора Вальтера и, увидев детей, которые играли на поляне в городки, он крикнул усатому охраннику:
— Первый номер! Прикажи всем остальным номерам, чтобы закруглялись! Комедия окончена! Эй, Це-Фон, мы возвращаемся домой!
Главный Наследник, который далеко не с первого раза услышал приказ своего прадеда, воспротивился:
— Да чего так рано? Мы же только что начали!
— Ничего не знаю! — закричал ему прадед. — Немедленно уходим.
— Ну, дай поиграть хотя бы часик.
— Нет, нет и нет! Сейчас же домой!
— Ну, хотя бы сорок пять минуточек!
— Нет, сказал я. Домой и только домой! Прочь от этого ненавистного мне места, меня уже мутить начинает от одного только вида этого проклятого Старого Маяка.
Це-Фон ответил дерзко:
— Ну, вот тебя начинает мутить — ты и поезжай домой, а я раньше, чем через полчаса никуда отсюда не пойду.
Меценат согласился и, пробормотав про себя: «Торгаш, весь в меня!», сел в машину. Крикнул оттуда:
— Эй, первый номер! Чтобы через полчаса Главный Наследник прекратил все эти безобразия и ехал домой!
— Слушаюсь! — рявкнул усатый охранник.
У детей, между тем, были свои соображения по поводу приказа Мецената. Проницательная Сигруна уже заметила, что её отец, сосед Вальтер и начальник полиции Лаэрт удалились в горы с рюкзаками за спиной.
— Я знаю, куда они пошли, — сообщила она заговорщическим шёпотом своему брату и Эйрику.
— Куда? — спросил Эйрик.
Сигруна кивнула на своего брата.
— А ты посмотри на Бианта. Он уже всё понял, так же, как и я.
— Туда? — удивился Эйрик. — А почему они нас не взяли?
Сигруна сказала:
— Наша мама не пустила бы нас. Да и мама Эйрика, тётя Тереза, неизвестно ещё согласилась бы или нет.
Эйрик сказал:
— Моя согласилась бы — я её знаю. И сама бы ещё с нами и пошла.
Сигруна констатировала горькую истину:
— Ну вот: у тебя мать такая, а у нас такая. И из-за этого мы никуда не сможем пойти.
Це-Фон, который всё это время слушал, ничего не мог понять.
— О чём вы говорите? — спросил он.
— Да ты езжай домой, — сказал ему Сигруна. — Тебя вон твой прадедушка звал — ты слышал это? Вот и езжай! А мы тут сами!
— Не хочу я никуда идти! Я хочу с вами играть! — закричал Це-Фон.
— Всё равно тебя через полчаса заберут от нас, — сказала Сигруна.
— Никуда меня не заберут. Да я просто сбегу от них и всё!
Биант сказал:
— Бедняга! Никуда ты от них не сможешь убежать. Глянь, как их много. Они тебя догонят и схватят.
— Да стоит мне только захотеть!
Дружный смех, как ни странно, совсем не разозлил Це-Фона. Он только сказал:
— А вот увидите ещё!
Глава тридцатая. События нарастают!
Все трое мужчин ушли в горы; ненадолго и мы последуем за ними.
Некоторое время они взбирались вверх молча. Но потом Бьёрн разговорился:
— Я уже бродил и раньше по этим местам, и аномальную зону давно заприметил, но я не знал, что это так серьёзно. Предупредил своего сына, чтобы он больше сюда не ходил, вот и всё. В Танаисе, где я жил раньше, проводились всякие исследования по поводу таких же зон. В частности говорили о том, что тамошняя река Тана, которая впадает в районе Танаиса в Синдово море, на самом деле, как бы двухэтажная: под нею протекает совсем другая река — подземная. И течёт она в противоположном направлении. Из-за этого, дескать, все аномалии и происходят.
Лаэрт сказал, полушутя-полувсерьёз, обращаясь к Вальтеру:
— Вот бы где пригодился ваш талант прирождённого водолаза! Если такая подземная река есть на самом деле, то в неё надо непременно спуститься и посмотреть, что там такое! Куда течёт и откуда.
Вальтер ответил очень серьёзно:
— Любая река — это, прежде всего, информация, а уже потом поток воды… Боюсь, в этой жизни меня уже на это не хватит. Пусть молодые лезут и всю эту информации изучают!
К этому времени они вскарабкались на каменную площадку, с высоты которой открывался вид на их городок и на величественную морскую панораму.
— Красиво, — сказал Бьёрн. — Что и говорить, наши предки знали, где поселяться. Другие берега острова — слишком скалисты, да к ним и с моря не подступишься — сплошные рифы.
Лаэрт сказал:
— А я думаю иначе: а стоило ли здесь вообще поселяться? Четыре действующих вулкана на одном острове! Многовато, скажу вам… Кроме того, и к нашему берегу тоже со стороны моря не так-то просто подступиться; существует лишь один безопасный проход, а так — всё те же самые рифы. Старинные мореплаватели из-за того и тонули в этих водах, что натыкались на эти постоянные подводные камни.
— Но что это там, вдали? — воскликнул Вальтер. — Где у нас бинокль?
— Да что там? — удивился Лаэрт.
— Сейчас посмотрим! — Вальтер уже достал свой бинокль и, всмотревшись куда-то в сторону горизонта, сказал: — Впрочем, можно было и не смотреть. Я ведь даже и не сомневался, что так и будет.
Он передал свой бинокль Бьёрну, а тот Лаэрту. Все трое увидели одну и ту же картину: несколько кораблей столпились где-то за линией Остроконечных рифов. Один из кораблей имел настолько необычную конструкцию, что сомнений не оставалось: именно с помощью таких плавучих сооружений со дна морского поднимают затонувшие корабли и прочие тяжести.
— И что это, по вашему мнению, означает? — спросил Лаэрт. — Я-то понимаю, но мне как-то не хочется верить.
