Владимир Полуботко - Двенадцатая нимфа
— Ну, разумеется, и я пойду тоже! — твёрдо заявил Бьёрн. — И я знаю, как туда идти. Мы войдём в эту пещеру втроём.
— Я тебя не отпущу! — крикнула Ингигерда.
Бьёрн твёрдо заявил:
— Решения по всем жизненно важным проблемам в нашей семье принимаю я и только я, глава семейства, поэтому я ставлю в известность всех остальных членов своей семьи о том, что я туда пойду вместе с господином Вальтером, и мы с ним вместе во всём и разберёмся на месте.
Ингигерда захныкала:
— Мне с самого начала не нравилась идея переезда на эти Дымчатые острова. Надо было выбрать что-нибудь поспокойнее — архипелаг Аваики или остров Нуи-Нуи.
— Поспокойнее — это может быть только в мегаполисе, — сказал Бьёрн. — Поднялся на лифте в свою каморку на семидесятом этаже, вошёл в неё и заперся. И вообразил, что тебе спокойно. Нет, уж! Если жить, то только здесь!
— Мне тоже здесь нравится, — согласилась Тереза.
— Когда идём? — спросил Бьёрн.
— Предлагаю завтра утром! — сказал Вальтер. — Как?
— Я готов! — ответил Бьёрн.
— Ну и я — тоже готов. Завтра утром к нашему Эйрику приходит в гости правнук господина Мецената. Пока наши дети будут с ним играть, мы сходим в горы и посмотрим, что там.
Бьёрн изумился:
— А чего это ради к вам придёт правнук Мецената?
Вальтер махнул рукою так, словно бы отгонял назойливую муху.
— У богачей бывают свои причуды. Не обращайте внимания.
Но на этом события этого дня далеко не закончились. Вальтер опять уединился у себя в библиотеке, когда к нему пришли Тереза и Альбина.
— Почему ты не рассказал всем присутствующим о том, какой тебе недавно приснился сон? — спросила Альбина.
— Я почему-то не решился, — признался Вальтер. — Госпожа Ингигерда — это точно не тот человек, на благоразумие которого можно положиться. Маленький Ник, который при этом присутствовал, — он ещё совсем ребёнок. Нет, об этом пока нельзя никому рассказывать. Мы знает, вот пусть это в нашем семействе и останется.
Тереза сказала:
— Мы все так и поняли, хотя ты нас не предупреждал. Потому и промолчали. Сон сам по себе ничего не означает, но те предметы, которые остались после него, ведь это же реальность! И это как-то связано с тем, что происходило с детьми.
Вальтер сказал:
— Не знаю, хорошо ли я поступил, но пока что об этом сне рано рассказывать всем подряд. Я попытаюсь рассказать Бьёрну и Лаэрту, но я подозреваю, что они посмотрят на меня как на сумасшедшего.
— Не посмотрят! — сказала Альбина. — Ты покажешь им эти предметы, а мы подтвердим, что раньше у нас их не было.
— Хорошо, — сказал Вальтер. — Все четыре предмета принесите мне сюда. Пусть они лежат в ящике этого стола.
Когда предметы были собраны, Вальтер пересмотрел их ещё раз и заметил:
— Обратите внимание: каждый из четырёх предметов имеет разное назначение и, видимо, разный смысл. Брошка с изображением головы змеи — это то, что я должен был бы носить на своём головном уборе; поясок — это то, что Тереза могла бы носить у себя на талии; браслет — Альбина должна была бы носить его на руке, а рубин на цепочке Эйрик мог бы носить у себя на шее…
— И он бы свисал ему на грудь, — уточнила Тереза.
— Ну, да, — согласился Вальтер. — Какие они хитрые, эти древние эйны — всё на что-то намекают!
— Эйны? Ты думаешь, это всё-таки были они? — спросила Тереза.
— Ну а кто же ещё?
Глава двадцать восьмая. Детские игры
В девять утра следующего дня к дому Вальтера подъехал кортеж машин.
Вальтер, который вышел встречать гостей, увидев Мецената изумлённо спросил:
— Помилуйте, но вы же обещали мне вчера, что будет ещё и вертолёт! Ну, и где же он?
Меценат ответил:
— Я подумал, что это было бы излишеством, и принял решение отменить вылет.
Вальтер поморщился:
— Обидно. Я вчера удивился, что вы не выслали крейсер для патрулирования берега моря в акватории Старого Маяка, но меня утешило хотя бы то, что будет вертолёт. Теперь же — без вертолёта… Я даже и не знаю, что и думать. Это даже как-то и не солидно с вашей стороны. В общем, я ожидал большего.
Меценат сказал:
— Ценю ваше блистательное остроумие, но для меня простота общения между различными классами — превыше всего. У нас демократия! Зачем же нагнетать излишнюю напряжённость?
— Демократия? Ценю и я ваше остроумие, — парировал Вальтер.
Но Меценат не унимался:
— А скажите: носить старинные золотые украшения в виде кокарды на шляпе — это теперь у вас такая мода? Каждый раз, когда вы будете встречать гостей моего ранга, вы будете так наряжаться?
— Нет-нет, — успокоил его Вальтер, — старинное золото к вам не имеет никакого отношения. А вы не смотрите на мою шляпу, а то у вас давление поднимется.
— Вот и обменялись комплиментами, — с горечью в голосе констатировал Меценат, — а ведь я к вам — со всем сердцем!.. Со всею душою, можно сказать! Впрочем, пусть это останется на вашей совести. Оставляю вам на ваше попечение своего правнука, а сам — удаляюсь. У меня ещё сегодня много дел в моём музее. Там предстоит смена экспозиции в зале искусства Эпохи Процветания, и, если я не присмотрю за этими забулдыгами, то они там напьются и все картины повесят вкривь и вкось.
Вальтер посмотрел на высыпавших из своих машин охранников с тупыми лицами и сказал:
— Забулдыги? Если они такие же, как вот эта ваша охрана, то они вам и вверх ногами повесят шедевры мировой живописи. Это они могут!
Меценат беспомощно развёл руками и сказал:
— Что поделаешь — они всего лишь люди. Других у меня нет.
Повернувшись к вышедшим из своих машин охранникам, Меценат скомандовал им:
— Занимайте свои места, согласно инструкции и по номерам, и присматривайте за моим малышом! Часа через четыре, когда он наиграется вдоволь и утомится, привозите его ко мне. Самым главным назначается первый номер. Второй номер — его заместитель. И так далее. По всем трудным вопросам обращаться к первому номеру! В случае гибели — ко второму. В случае гибели второго — к третьему. И так далее.
Поляну между владениями Вальтера и Бьёрна по всему периметру окружили дюжие парни в одинаковых чёрных костюмах, в чёрных очках, с бритыми головами и с большими номерами на груди. И лишь один был волосатым. У него была пышная шевелюра на голове, и по бокам ото рта свисали толстые усы, напоминавшие по цвету и форме две сардельки. Вальтер без труда узнал в этом человеке того мнимого полковника полиции, который приходил к нему с незаконным обыском.
Меценат выдавал и выдавал ещё какие-то инструкции — насчёт возможного возникновения перестрелки и насчёт бронежилетов, как вдруг заметил:
— Но где же сам малыш? Це-Фон! Где ты, шалун, вылезай, наконец!
И только сейчас из машины вылез сам наследник. Небрежно отпихивая личного врача, который давал ему какие-то важные наставления, он опустил свои царственные ноги на эту землю. Он был одет в спортивный костюм, но его лицо не сияло ни радостью, ни решительностью.
— Не по кайфу мне здесь что-то, — заявил он, оглядываясь по сторонам и морщась. — Одна трава и трава, а по бокам деревья и скалы. А где же мы будем играть?
Вальтер предложил:
— Вы можете играть у меня дома. В комнатах.
Це-Фон ответил:
— Я уже был у вас в доме. Ничего интересного. Да и что я домов не видел, что ли? Уж лучше тогда здесь…
Меценат уехал, а появившиеся дети — Эйрик, Биант, Сигруна и маленький Ник смотрели с изумлением на Це-Фона и не решались к нему подойти.
Це-Фон насупился и молчал. Молчали и все остальные.
— Ну что же вы стоите и смотрите друг на друга? — сказал Вальтер. — Играйте!
— А во что тут можно играть? — с изумлением спросил Це-Фон.
Самая смелая среди детей была Сигруна. Она сказала:
— Во что, во что? Да в разные игры, вот во что!
— А какие бывают игры?
— Ну, какие обычно, — ответила Сигруна. — Такие будут и у нас.
— А какие бывают обычно? Я не знаю ни одной.
Вальтер вмешался:
— Ребята, он и в самом деле ничего не знает. У него там, во дворце таких игр не было. Объясните ему, как это всё бывает, и научите своим играм, а я, пожалуй, пойду в дом. Эй, вы там, Первый номер!
— Я вас слушаю, — ответил, почтительно кланяясь, Первый номер.
— Если что-нибудь случится — позовёте меня.
— Непременно, — ответил Первый номер с насмешкою в голосе.
Вальтер возразил:
— Я понимаю, что, если что-то случится, вы в первую очередь должны будете сообщить об этом Меценату, но и про меня не забывайте.
— Я постараюсь, — усмехнулся Первый номер.
А дети тем временем объясняли Це-Фону, какие бывают игры: прятки, салки, догонялки, жмурки…
Це-Фон, совершенно потрясённый многообразием открывшегося ему мира, слушал, но делал вид, что его ничем не прошибёшь. Мол, и не такое видывал.
