Лорен Оливер - Паника
Она скорчила гримасу, но ничего не сказала. Додж знал, что она задумалась.
– Если будем играть по-моему, ты все равно выиграешь, – продолжил он, наклоняясь через липкий от годами накопленного жира стол. – Мы поделим деньги. И никто не пострадает.
Кроме Рэя.
Хезер с минуту молчала. Ее волосы были собраны в хвост, а лицо было румяным от солнца. Все ее веснушки слились с загаром. Она выглядела прекрасно. Жаль, Додж не мог сказать ей, что он считает ее замечательной. Как ему жаль, что они никогда не общались близко.
Что он влюбился в ее лучшую подругу и сам же все испортил.
Но все это не имело сейчас никакого значения.
– Почему? – наконец спросила Хезер, поворачиваясь к нему. Ее глаза были ясными, серо-зелеными, как океан, отражающий небо. – Почему ты так сильно этого хочешь? Дело ведь не в деньгах, так? Дело в победе. Дело в том, чтобы уделать Рэя.
– Не волнуйся об этом, – сказал Додж немного грубо. Дверь в кухню снова открылась, и там появился Рики, халат которого был испачкан соусом маринара[48] и жиром. Он улыбался и показывал Доджу два больших пальца. О господи! Он, что, подумал, что Додж на свидании? Додж снова повернулся к Хезер: – Послушай. Я пообещал Бишопу, что я…
– А Бишоп-то здесь при чем? – спросила Хезер, не давая ему договорить.
– При всем, – ответил Додж. Он осушил стакан колы со льдом, наслаждаясь тем, как пузырьки лопаются у него на языке. – Он не хочет, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Хезер снова отвернулась.
– Откуда мне знать, что я могу тебе верить? – наконец, спросила она.
– В этом-то все и дело. – Кусочек льда хрустел на зубах у Доджа. – Ниоткуда.
Хезер пристально смотрела на него.
– Ладно, – в итоге сказала она. – Я согласна.
Снаружи, на краю парковки, деревья колыхались от ветра. Некоторые листья уже начали желтеть. Они покрывались золотом. Другие становились красными, будто болели. До Дня труда и до официального конца лета оставалось меньше трех недель. И всего неделя до финальной битвы. Попрощавшись с Хезер, Додж пошел домой не сразу, а какое-то время шатался по улицам.
Он выкурил две сигареты, но не потому, что хотел курить, а потому, что наслаждался темнотой, тишиной и прохладным ветерком, который разносил запах осени – запах чистоты, деревьев. Так пах дом, который только что подмели и разбрызгали освежитель воздуха. Интересно, тигр все еще на свободе? Наверняка так и есть – Додж не слышал ничего о том, что его поймали. Какая-то его часть надеялась, что он его увидит. Другая часть, наоборот, этого боялась.
В конце концов, разговор с Хезер прошел лучше, чем он ожидал. Он был уже так близко.
Он знал, что сложнее всего будет устроить взрыв.
22 августа, понедельник
После побега тигров Хезер была так взволнована, что не могла спать. Она ждала, что Криста появится с каким-нибудь распоряжением суда, согласно которому Лили придется вернуться домой. Или еще хуже, придут копы или люди из ЭйЭсПиСиЭй и заберут Энн в тюрьму. Что ей тогда делать?
Но дни шли, и Хезер потихоньку успокаивалась. Возможно, Криста поняла, что чувствует себя счастливее, когда ее дочери не живут у нее дома. Что она не прирожденная мать. Она вечно это твердила. Но несмотря на то, что копы сновали туда-сюда, все еще пытаясь найти второго тигра, и по-прежнему патрулировали владения Энн, а люди из ЭйЭсПиСиЭй приехали, чтобы проверить состояние остальных животных и убедиться, что их содержание законно, на Энн до сих пор не надели наручники и никуда не забрали, как боялась Хезер.
В глубине души Хезер понимала, что ее проживание в доме у Энн временно. Она не может жить у нее вечно. Осенью Лили должна пойти в школу. Энн содержала их, но как долго все это продлится? Хезер нужно было найти работу, вернуть деньги Энн, сделать хоть что-нибудь. Она по-прежнему цеплялась за надежду, что в этом ей поможет Паника – что с заработанными деньгами, даже если их придется разделить с Доджем, она сможет арендовать у Энн комнату или найти собственное жилье для себя и Лили.
Чем дольше она жила вдали от «Свежих Сосен», тем больше убеждалась – она никогда, никогда в жизни туда не вернется. Ее место было здесь или в каком-то подобном доме – где просторно и нет любопытных соседей, никаких криков, никаких бьющихся бутылок и никаких людей, слушающих музыку ночь напролет. Ее место было рядом с животными, большими деревьями и этим запахом свежего сена и навоза, который почему-то не был таким уж неприятным. Удивительно, как она любила осматривать хозяйство, вычищать птичьи клетки, расчесывать лошадей и даже подметать в конюшне.
Удивительным было еще и то, как хорошо было чувствовать себя нужной. Теперь Хезер верила в то, что сказала ей Энн. Энн заботилась о ней. Возможно, даже любила ее немного.
А это все меняло.
До финального испытания осталось три дня. Теперь, когда Хезер знала, как все пройдет – что она придет, только чтобы тут же проиграть Доджу в первом раунде Поединка, – она почувствовала невероятное облегчение. Первое, что она собиралась сделать с деньгами, – это купить Лили новый велосипед, на который она глазела во время их поездки в торговый центр.
Нет. Сначала она отдаст деньги Энн, а уже потом купит велосипед.
А потом, возможно, она купит себе хорошенький сарафан и кожаные сандалии на ремешках. Что-то красивое, что она наденет, когда, наконец, наберется храбрости и поговорит с Бишопом. Если наберется.
Хезер уснула, и ей снился Бишоп. Он стоял вместе с ней на краю водонапорной башни и говорил ей прыгать, прыгать. Ниже – гораздо ниже – был бурный поток воды, испещренный яркими белыми огнями. Они, как немигающие глаза, были будто приклеены посреди этой черной воды. Он говорил Хезер, чтобы она не боялась, а она не хотела говорить ему, что испытывает настолько сильный ужас, что не может даже двинуться.
Потом там появился Додж.
– Как ты собираешься выиграть, если ты боишься прыгнуть? – повторял он.
Неожиданно Бишоп исчез, и металлический выступ под ее ногами превратился в деревянный, наполовину сгнивший и неустойчивый. Бум. Додж махал бейсбольной битой, разбивая деревяшку и отправляя в воду ливень из щепок. Бум.
– Прыгай, Хезер. – Бум. – Прыгай.
– Хезер!
Хезер проснулась от двойного ощущения – Лили шептала ее имя, стоя между их кроватями, и, как эхо, голос с улицы звал ее по имени.
– Хезер Линн! – послышался голос. Бум. Удар кулаком по двери. – Спускайся! Спускайся сюда, мне нужно с тобой поговорить.
– Мама, – сказала Лили, как раз когда Хезер обрела голос. Глаза Лили расширились.
– Иди в кровать, Лили, – сказала Хезер. Она тут же проснулась и посмотрела в телефон: 1:13 ночи. В коридоре виднелся небольшой кусочек света из-под двери комнаты Энн. Хезер слышала шорох простынь. Значит, она тоже проснулась.
Продолжался стук и приглушенные крики: «Хезер! Я знаю, что ты здесь. Ты будешь игнорировать собственную мать?» Хезер не нужно было даже походить к двери, чтобы понять, что Криста пьяна.
Свет на крыльце был включен. Когда она открыла дверь, ее мама стояла, приложив одну руку к глазам, будто закрываясь от солнца. Выглядела она ужасно. Ее волосы вились, у футболки был такой глубокий вырез, что Хезер видела все морщины на ее декольте и белые полумесяцы от бикини, джинсы с пятнами, огромные каблуки. Ей было тяжело стоять на одном месте, и она делала небольшие шажки, чтобы сохранять равновесие.
– Какого черта ты тут делаешь?
– Что я здесь делаю? – ее язык заплетался. – А ты-то что здесь делаешь?
– Уходи. – Хезер шагнула на крыльцо, обнимая себя. – Ты не имеешь права приходить сюда. Не имеешь права приходить сюда в таком виде.
– Права? У меня на все есть право. – Криста сделала неуверенный шаг вперед, пытаясь пройти мимо Хезер. Но та загородила ей путь, впервые радуясь своему преимуществу в росте. Криста начала кричать: – Лили! Лили Энн! Где ты, малышка?
– Прекрати. – Хезер попыталась схватить Кристу за плечи, но та отшатнулась от нее, ударяя ее по руке.
– Что происходит? – Позади них возникла Энн, моргая. На ней был старый халат. – Хезер, все в порядке?
– Ты! – Криста сделала два шага перед Хезер, прежде чем та успела ее остановить. – Ты украла моих деточек! – Она покачивалась на каблуках. – Ты чертова стерва, я тебя…
– Мама, перестань! – Хезер крепко себя обняла, стараясь не показывать эмоции и избежать скандала.
Энн сказала:
– Ладно, давайте успокоимся, давайте все успокоимся. – Ее руки были подняты вверх, будто она пыталась утихомирить Кристу.
– Мне не нужно успокаиваться…
– Мама, прекрати!
– Уйди с дороги…
– Успокойтесь, успокойтесь.
Затем из темноты послышался чей-то голос:
– В чем дело? – Фонарик включился тогда же, когда выключился свет на крыльце. Он подсветил их все по очереди, как указующий перст. Из темноты кто-то вышел, поднялся по лестнице, когда свет на крыльце, реагируя на движение, снова включился. Все остальные тут же замерли. Хезер забыла, что в лесу была припаркована патрульная машина. Полицейский часто моргал, будто только что проснулся.
