Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до "Трудно быть богом": черновики, рукописи, варианты.
— Да, — сказал Алексей Петрович натужным голосом. По-видимому, он надевал ботинки. — С трамплина прыгал, малек.
— Молодец, — сказал Коля и посмотрел на Жилина. Жилин сидел у стола, уткнувшись в журнал. Журнал был очень специальный — он назывался «Структуры отражающих слоев».
— Между прочим, — сказал из соседней комнаты Алексей Петрович. — Есть две новости.
— Да? — сказал Коля.
— Ляхов четвертого октября стартует в АСП.
— Это мы уже знаем, дядя Леша. Хорошо получается, правда? Пятидесятая годовщина первого спутника, День Межпланетника и первый пилотируемый старт в АСП.
— Так и задумано, — сказал Алексей Петрович.
— А вторая новость? — спросил Коля.
— Вторая новость не столько важная, сколько удивительная. — Алексей Петрович вышел в гостиную, застегивая пилотскую куртку. — Кангрен нашел на Меркурии развалины.
— Что-что нашел?
— Какие-то развалины. Плиты, скрепленные металлическими брусьями.
— Здорово, — сказал Коля. — Такие же, как на Марсе?
— Ну, этого я не знаю, — сказал Алексей Петрович. — Ляхов получил из Фернбекса фотограмму. — Он сел у стола напротив Жилина. — Подождем, увидим. Не очень-то я верю в эти развалины. Кангрен любит пошуметь.
Все равно здорово, — сказал Коля. — Пора бы наконец поискать и на Земле.
— Это не нам искать, — сказал Алексей Петрович. — Это пусть глубоководники ищут.
— Они ищут, — сказал Жилин, глядя в стол.
Алексей Петрович посмотрел на него с любопытством и сказал:
— Ну и пусть ищут. А мы полетим на Амальтею.
— Да ну? — сказал Коля и тоже поглядел на Жилина. Жилин широко улыбнулся.
— У вас там, кажется, супруга работает? — сказал Алексей Петрович.
— Да, — сказал Жилин и улыбнулся еще шире. — Пять лет не виделись.
— Мы знакомы, — сказал Алексей Петрович. — Очень, очень энергичная женщина, Елена Ивановна.
— Да, — сказал Жилин. — Говорят, ее там побаиваются. Я и сам ее побаиваюсь.
Алексей Петрович хотел что-то сказать, но, видимо, раздумал.
— Давайте завтракать, — предложил он.
— Мы позавтракали в самолете, дядя Леша, — сказал Коля.
Алексей Петрович огорчился.
— Ну вот, — сказал он. — Может быть, еще раз позавтракаете?
— Честное слово, дядя Леша, — сказал Коля.
— Мы сыты, Алексей Петрович, — сказал Жилин.
— Ну и черт с вами, — сказал Алексей Петрович. — Сидите голодные.
Он подошел к буфету-автомату, нажал несколько кнопок и через минуту достал из буфета поднос. На подносе стояли три пиалы, соусник, стакан томатного сока и пластмассовая подставка с двумя белыми палочками, завернутыми в целлофан.
Острый неповторимый запах распространился по комнате. Жилин вдруг сел очень прямо и вытянул шею. Стул под ним крякнул. Алексей Петрович поставил поднос на стол. Жилин поглядел на поднос и гулко глотнул.
— А может быть, хотите? — снова спросил Алексей Петрович. — Превосходный чифань. Или вы не едите китайский чифань?
— Собственно, а что я ел за завтраком? — рассудительно сказал Жилин, глядя на поднос— Пустяки. Чай с булочкой.
Коля не выдержал и все-таки захохотал. Жилин был великим поклонником китайской кухни. Он считал ее вершиной гастрономических устремлений человечества.
Алексей Петрович, взявший было палочки, положил их на поднос и оглядел борт-инженеров:
— Вы любите жаркое «сы-бао»? — спросил он Жилина.
— Очень, — сказал Жилин и снова глотнул.
— Ой, не могу, — сказал Коля и лег на диван.
— А еще что? — спросил Алексей Петрович, поворачиваясь к буфету.
— Салат с вермишелью из гороха «маш», — сказал Жилин быстро. — Салат из медуз с креветками. И бульон с крабами, если можно.
— А каракатицу с ростками бамбука? — спросил Алексей Петрович, нажимая кнопки.
— М-м-м… Очень! — сказал Жилин. — Перестань верещать, Николай.
— Не могу, — сказал Коля, подтягивая колени к подбородку. Он сипел от смеха.
— Что он понимает, — сказал Алексей Петрович, возвращаясь к столу со вторым подносом. — Все межпланетники любят чифань.
Они принялись за еду, ловко орудуя палочками, то и дело подливая в пиалы темно-коричневую сою. Алексей Петрович ел молча, поглядывая в окно, где на горизонте темнели в белесой дымке исполинские треугольные силуэты ионолетов. Жилин сначала тоже молчал, а потом вдруг начал рассказывать о том, как на островах Мяоледао ловят каракатиц. Коля отдыхал, время от времени вставляя: «Ой, не могу».
— Тогда ее снимают с крючка и надрезают мантию, — сказал Жилин.
— Ой, не могу, — сказал Коля.
Алексей Петрович задумчиво покачал головой и вдруг спросил:
— А скажите мне, борт-инженеры, какова температура первичной рекристаллизации стандартного отражателя?
Коля перестал смеяться и сел.
— Сто пятьдесят тысяч, — сказал он.
— Плюс-минус три тысячи градусов, — сказал Жилин.
— Правильно, — похвалил Алексей Петрович. — Температура низкая. А что вам в Школе говорили относительно траекторий в поле Юпитера?
— «В поле Юпитера надлежит идти по возможности вне плоскости системы спутников, усилив противометеоритное наблюдение и держась не ближе ста тысяч километров от поверхности Юпитера».
— Правильно, — сказал Алексей Петрович. — Золотые слова. Найдите это место и загните страницу, как говаривал капитан Катль.
В соседней комнате замурлыкал видеофон. Алексей Петрович залпом допил сок, приложил к губам салфетку и вышел.
Коля и Жилин поглядели друг на друга.
— Ого, — сказал Жилин. — Где мои учебники?
— Слушаю, — раздался голос Алексея Петровича. — Да, я Быков. Что? Очень приятно, здравствуйте. Так… И чем я могу помочь?.. Нет, этого я сделать не могу. Не имею права… Послушайте, господин… э-э… господин Маки… Нет, это исключено. Можете обратиться в Комитет межпланетных сообщений… Да… Нет… Передайте господину академику мои наилучшие пожелания и прочее. Саёнара.
Когда Алексей Петрович вернулся в гостиную, лицо его было краснее обыкновенного. Он убрал подносы, сел в кресло и некоторое время молча глядел на Жилина и Ермакова.
— Вот как, — сказал он наконец. — Господин Быков, академик весьма занят и настоятельно просит отложить старт на полторы недели. Вот как.
— Какой академик? — спросил Коля.
— Академик Сусуму Окада. Он летит с нами. Звонил его секретарь. Но я не отложу старт ни на сутки. Я стартую точно в шесть ноль-ноль шестого октября.
Коля слыхал о Сусуму Окада. Это был крупный японский физик, работавший в области создания фантастического вечного двигателя времени.
— Да, это нехорошо с его стороны, — сказал Коля. — А кто еще летит с нами?
Алексей Петрович сразу подобрел.
— Юрковский летит, — сказал он. — И Гришка Дауге. Ты не забыл Юрковского и Дауге, малек?
Юрковский и Дауге, Быков и Крутиков, Богдан Спицын и отец. Страшный и прекрасный, с детства знакомый рассказ о страданиях, о потерях, о победе. Люди, которые бросили к ногам человечества грозную планету. Люди, которые нашли в черных песках Венеры Урановую Голконду — след удара чудовищного метеорита из антивещества.
— Вот он, — сказал Коля и ткнул пальцем в сторону Жилина. — Он рассказал мне эту легенду на первом курсе, и мне пришлось поправлять его, потому что он называл Юрковского Диковским. Всякий малек знает эти имена.
— То-то, — сказал Алексей Петрович.
— Вас называют первыми Десантниками, — сказал Коля.
Алексей Петрович покачал головой.
Что ты, Коля, — сказал он. — Десантники всегда возвращаются.
— Но ведь и вы вернулись, Алексей Петрович, — сказал Жилин.
— Не все, — сказал Алексей Петрович. — И будет об этом.
Коля помолчал, затем спросил:
— Вы давно их видели в последний раз, дядя Леша?
— Десять лет, — сказал Алексей Петрович. — Но мы переписывались.
— Десять лет, ой-ой-ой, — сказал Коля и посмотрел на Жилина. — А я видел Юрковского в Позапрошлом году. Он приезжал в Школу.
— Ну, будет, — сказал Алексей Петрович. — Наш ионолет стартует в четырнадцать тридцать. У нас есть еще время. Николай, садись за стол. Вынимайте ваши записные книжки, борт-инженеры. Посмотрим, чему вас учили.
И началось избиение.
Потом Стругацкие отказались от такого традиционного вступления. «Путь на Амальтею» начинается с середины полета — уже встретились, уже давно вылетели и приближаются к Юпитеру…
Все написанные «вводные» главы они убрали. Вариант начала, приведенный выше, все же был затребован. Кое-какие эпизоды Авторы включили в «Путь на Амальтею», делая их отступлениями-воспоминаниями Жилина; некоторые — преобразовались в одну из глав романа «Полдень. ХХII век»; кое-что — описание ракетодрома — вошло в «Стажеров. А вот нижеприведенное начало, за исключением пары эпизодов, так и осталось лежать в черновиках, хотя в нем присутствует немало интересных фактов-дополнений о персонажах и реалиях того мира.
