Чайна Мьевиль - Город и город
Мы вперились друг в друга. После долгой паузы он повернулся и пошёл к обочине.
— Выпишите на Джариса ордер, — в спину ему сказал я. — Наложите запрет на его паспорт, оповестите аэропорты и вокзалы. Но он позвонил мне только потому, что был в пути, чтобы сказать мне, что, по его мнению, произошло. Его телефон к настоящему времени, вероятно, разбит о рельсы посреди перевала Кукунис, на полпути к Балканам.
— Так что же, по его мнению, произошло?
— Оркини.
Он повернулся, с отвращением отмахиваясь от этого слова.
— Чёрт, вы вообще собирались рассказать мне об этом? — вопросил он.
— Я ведь и рассказал, разве нет?
— Он просто сделал ноги. Разве вам это ни о чём не говорит? Чёртов побег виновного.
— Что, вы говорите о Махалии? Бросьте, какой у него мотив? — спросил я.
И вспомнил кое-что из того, что рассказывал мне Джарис. Она не была одной из них. Они её выгнали. Я немного поколебался.
— Или вы имеете в виду Боудена? Зачем, чёрт возьми, и как, чёрт возьми, Джарис организовал бы нечто подобное?
— Не знаю ни того, ни другого, — сказал Дхатт. — Кто поймёт, что заставляет этих мудаков делать то, что они делают? Всегда найдётся какое-то чёртово оправдание, какая-нибудь заговорщическая хреновина.
— Не имеет смысла, — осторожно сказал я. — Это… Ладно, прежде всего это он позвонил мне отсюда.
— Я это понял. Чёрт, вы покрывали его…
— Я этого не знал. Не мог утверждать. Он сказал мне об этом, когда позвонил прошлой ночью. Подождите, подождите, Дхатт: прежде всего, зачем ему было мне звонить, если это он её убил?
Он уставился на меня. Через минуту повернулся и остановил такси. Открыл дверцу. Я смотрел. Такси стало косо поперёк дороги: уль-комские машины сигналили, проезжая мимо, бещельские же водители беззвучно огибали этот протуб, причём законопослушные не ругались даже шёпотом.
Дхатт стоял отчасти снаружи, отчасти внутри, а таксист пытался протестовать. Дхатт сказал что-то резкое и показал ему своё удостоверение.
— Не знаю зачем, — сказал он мне. — Это предстоит выяснить. Но, чёрт, это уже немного чересчур, верно? То, что он сбежал?
— Будь он в этом замешан, ему не было бы смысла привлекать моё внимание хоть к чему. А как бы он смог переправить её в Бещель?
— Позвонил своим тамошним друзьям, они и переправили…
Я пожал плечами: мол, может быть, но сомнительно.
— Как раз таки бещельские унифы дали нам первый ключик ко всему этому, парень по имени Дродин. Я слышал о ложных следах, но мы ничем таким не располагали, что можно было бы пустить по ложному следу. У них нет ни мозгов, ни связей, чтобы узнать, какой угонять фургон, — у тех, с кем я сталкивался.
Плюс в любом случае агентов полищай там больше, чем их самих. Если это были унифы, то какое-то их тайное ядро, которого мы до сих пор не видели.
— Я говорил с Джарисом… Он испуган, — продолжал я. — Не виновен: испуган и опечален. Думаю, он был ею увлечён.
— Ладно, — сказал через некоторое время Дхатт.
Посмотрел на меня, дал знак садиться в такси. Несколько секунд он оставался снаружи, отдавая по телефону распоряжения так тихо и быстро, что я ничего не мог разобрать.
— Ладно. Давайте сменим пластинку.
Когда такси тронулось, он стал медленно говорить:
— Кого колышет, что творится между Бещелем и Уль-Комой, правильно? Кого колышет, что говорит мне мой начальник или что говорит вам ваш? Вы полицейский. Я полицейский. Давайте это запомним. Мы работаем вместе, Борлу? В этом деле, которое с каждой минутой становится всё более хреновым, я буду доволен любой помощью, а как насчёт вас? Кстати, Уль-Хуан ни хрена не знает.
В заведении, куда он меня привёз, расположенном очень близко к его офису, не было так темно, как это было бы в бещельском полицейском баре. Атмосфера в нём была здоровее. И всё же я не стал бы заказывать там приём по случаю свадьбы. Время, если не ошибаюсь, шло рабочее, но помещение оказалось заполнено более чем наполовину. Вряд ли все посетители из местной милицьи, но я узнал в лицо многих из конторы Дхатта. Они тоже меня узнали. Навстречу Дхатту раздались приветствия, и я последовал за ним мимо шепотков и этих столь очаровательно откровенных Уль-комских взглядов.
— Одно несомненное убийство, а теперь два исчезновения, — сказал я, очень внимательно за ним наблюдая. — И обо всех известно, что они занимались именно этим.
— Нет никакого чёртова Оркини.
— Дхатт, я этого и не утверждаю. Вы сами говорили, что есть такие вещи, как культы и сумасшедшие.
— Серьёзно, хватит. Самый культовый сумасшедший, который нам попался, только что улизнул с места преступления, и это вы предоставили ему свободу передвижения.
— Сегодня утром мне следовало рассказать об этом первым делом, я прошу прощения.
— Вам следовало позвонить ещё ночью.
— Даже если бы мы смогли его найти, думаю, у нас нет достаточных улик, чтобы его задерживать. Но я прошу прощения.
Я протянул к нему руки с раскрытыми ладонями. Некоторое время я на него смотрел. Он с чем-то боролся.
— Я хочу решить эту проблему, — сказал он.
От посетителей доносилась приятная картавость иллитанского языка. Я услышал клохтанье, когда двое или трое из них заметили мой значок гостя. Дхатт купил мне пиво. Уль-комское, приправленное всевозможными специями. До зимы оставалось несколько недель, но хотя в Уль-Коме было не холоднее, чем в Бещеле, мне так казалось.
— Что скажете? Если вы не будете хотя бы доверять мне…
— Дхатт, я уже рассказал вам такое, что… — Я понизил голос. — Никто не знает о том первом звонке. Я не знаю, что происходит. Ничего не понимаю. Ничего не решаю. По какой-то случайности меня используют, хотя причины всего этого известны мне не более, чем вам. Невесть с чего я стал хранилищем для кучи информации, но не знаю, что с ней делать. Надеюсь, что после этого будет некое однако, но не знаю этого, как и всего остального.
— Что же случилось, по мнению Джариса? Я таки выслежу этого гада.
Нет, не выследит.
— Мне следовало позвонить, но я мог бы… Он не наш парень. Вы знаете, Дхатт. Знаете. Как долго вы были офицером? Иногда вы просто знаете, не так ли?
Я постучал себя в грудь. Я был прав, ему это понравилось, он кивнул. Я изложил ему то, что говорил Джарис.
— Чушь собачья, — сказал он, когда я закончил.
— Может быть.
— Что вообще за хрень с этим Оркини? Это от него он бежал? Вы читаете ту книгу. Ту, плутовскую, что написал Боуден. На что она похожа?
— В ней очень много всего. Куча материала. Не знаю. Конечно, это смешно, как вы говорите. Тайные повелители за сценой, более могущественные, чем даже Брешь, кукловоды, скрытые города.
— Чушь.
— Да, но вся штука в том, что это чушь, в которую верит куча народу. И, — я снова показал ему раскрытые ладони, — происходит что-то большое, а мы понятия не имеем, что это такое.
— Может, просмотрю её после вас, — сказал Дхатт. — Кто, чтоб ему, знает хоть что-нибудь?
Последнюю фразу он произнёс осторожно.
— Куссим.
Двое коллег Дхатта, его или моего возраста, поднимали бокалы, обращаясь к нему и чуть ли не ко мне. В глазах у них было что-то такое, а надвигались они, как любопытные животные.
— Куссим, у нас нет никакой возможности познакомиться с нашим гостем. Ты его прячешь.
— Юра, — сказал Дхатт. — Кай. Как делишки? Борлу, эти детективы скучают.
Он размахивал руками между ними и мной. Один из них задрал бровь, глядя на Дхатта.
— Я просто хотел узнать, как инспектору Борлу нравится Уль-Кома, — сказал тот, которого звали Каем.
Дхатт фыркнул и допил пиво.
— Чёрта лысого, — сказал он. Голос у него прозвучал так же весело, как и зло. — Вы хотите напиться и затеять с ним спор, а если ты, Юра, уже хорошо набрался, то, может, даже и драку. Хочешь всяких дурацких международных инцидентов. Может, встряхнёшь чёртову войну. Может, даже скажешь что-нибудь о своём отце.
— Его отец служил на уль-комском флоте, — пояснил он мне. — Заработал тиннитус[19] или ещё какую-то дрянь в идиотской перестрелке с бещельским буксиром над одним из спорных горшков с омарами или чем-то таким.
Я взглянул, но никто из наших собеседников не выглядел особо возмущённым. На лице у Кая видна была даже тень добродушия.
— Я избавлю вас от лишних хлопот, — сказал Дхатт. — Он как раз такой бещельский дрочила, как вы думаете, и можете растрезвонить об этом по всей конторе. Пойдём, Борлу.
Мы прошли через гараж участка, и он взял свою машину.
— Эй… — Он указал на рулевое колесо. — Мне даже не пришло в голову, что вы, может, хотите попробовать езду по уль-комским дорогам.
— Да нет, спасибо. Думаю, это собьёт меня с толку.
Вождение в Бещеле или Уль-Коме является достаточно сложным делом, даже когда находишься в своём родном городе, стараясь поладить и с местным, и с иностранным трафиком.
