Владимир Венгловский - Дебаггер
«Да, мы теперь всегда будем с тобой, Ламберт».
– Нет! – застонал я, открывая глаза.
Моя тень вновь легла мне под ноги.
– Что «нет», когда «да»? – удивился незнакомец. – Да – ты завалил шатуна. Да – теперь у меня есть доспехи. Да – это ведь не честно? – нахмурился он, почесывая пятерней костлявую грудь, на которой ровными полосами выделялись шрамы. – Или это уже «нет»? Зато я могу вернуться, ведь в правилах ритуальной охоты, в пункте пятнадцатом, сказано, что «молодой воин должен вернуться с доспехами». Но ведь не написано, что надо кокнуть шатуна самому? Хотя есть ненужный свидетель.
Он прищурился и вытащил из ножен кинжал. Я со щелчком взвел курок древнего пистоля. Незнакомец резко повернулся к шатуну и принялся приставлять к нему острие клинка, словно примериваясь, где лучше сковырнуть броню.
– Главное, правильно разделать добычу, чтобы не повредить приводы, – говорил он себе под нос. – Ой, это ведь твоя добыча, – обернулся он ко мне. – Ты ведь подаришь его мне, ну пожалуйста!
– Ты бродяга? – спросил я.
Парнишка, который теперь казался мне не старше шестнадцати-семнадцати лет, гордо выпрямился.
– Клан Арахны. Глаудис, к вашим услугам. В настоящее время нахожусь в ритуальной охоте.
– И давно находишься?
Глаудис беззвучно пошевелил губами, загибая пальцы на левой руке.
– Давно, – наконец ответил он и перешел на шепот: – Я не смог его убить. Выследил, но не смог. Я жил в каморке, крыса на обед, крыса на ужин, а он ходил по коридору – топ-топ-топ туда, топ-топ-топ обратно. Перерыв на подзарядку, когда он заводил пружину вибродвигателя, а потом опять: топ-топ-топ – по коридору туда, топ-топ-топ обратно. А без доспехов не вернуться.
Глаудис запрокинул голову и засмеялся. Затем резко оборвал смех и посмотрел на меня таким взглядом, будто только что увидел.
– Ты поможешь мне перетащить его в мое жилище? Выпотрошить шатуна – это целое искусство. О! У меня будут лучшие доспехи, которые только можно пожелать!
Он приложил ухо к груди механизма, постучал по ней согнутыми пальцами и блаженно улыбнулся.
– Извини, я спешу. – Терять время на безумца не хотелось. – Ты не видел, здесь недавно не проходил отряд авантюристов?
– Топ-топ-топ по коридору. – Казалось, молодой бродяга смотрел куда-то сквозь меня.
– В отряде, возможно, были эльф и крылатый оул, – уточнил я.
– Да, они проходили, когда шатун отдыхал, но я спрятался. – Глаудису удалось сфокусировать на мне взгляд, хотя чувствовалось, что это ему стоило больших усилий. – Я хитрый и осторожный, я умею ждать. Шатун убивал многих, и от них оставалась хорошая добыча и еда, но ты его завалил, и теперь он больше не будет ходить мимо моей каморки.
Со стороны ущелья донеслись стоны и хлюпанье.
– Скоро вновь появится черная каша, – сообщил Глаудис. – Надо спрятаться. А доспехи я заберу потом сам. Сначала вскрываешь грудную пластину…
Он устремился к выходу. Моя тень рванулась следом.
«Убей его, дорогой», – проворковала Эллис.
Я поспешил за сумасшедшим бродягой. После выхода коридор расширялся, его стены оказались выложены из серого кирпича, и на них крепились светильники с горящими кристаллами. Коридор заканчивался приоткрытой металлической дверью. В проходящей по потолку трубе бормотала текущая в ней жижа, словно жалуясь на судьбу.
– Что впереди? – спросил я, едва не столкнувшись с замершим Глаудисом.
– Впереди страх, – ответил он. – Я не мог пойти дальше, но и не мог вернуться без доспехов, ведь это вечный позор. А шатун ходил по коридору. Хочешь крысу? – спросил бродяга, указывая на маленькую дверь в стене.
– Нет.
– Жаль. Я ведь не жадный, могу поделиться.
Из туннеля за нашими спинами выполз черный слизняк. Прежде чем я успел выстрелить, Глаудис метнул в него свой кинжал. Слизняк лопнул, бродяга подскочил к нему, поднял оружие и принялся тщательно вытирать лезвие о свою одежду. Розовые шрамы на его боку и груди стали еще более заметны.
– Вот это, – сказал он, заметив мою заинтересованность, – первый разрез, который делается в восемь лет, когда нам вживляют усилители мышц. Тонкие, противные металлические черви. Мы ведь рождаемся очень слабыми. – Он сжал и разжал пальцы на правой руке. – А вот это, – ткнул он острием кинжала во второй шрам, – это когда вживляли мехожабры. Терпеть не могу дышать под водой, в тебе раздувается мешок, как пузырь у жабы под горлом, и кажется, что ты эту самую жабу проглотил. Последний разрез я сделаю сам, когда буду присоединять контакты доспехов. Мы станем одним целым – я и они. Наверное, хорошо ходить по коридору туда и обратно. Целых пятьдесят шагов, я считал.
Труба у потолка снова жалобно завибрировала, а затем с грохотом лопнула там, где в коридоре в нее попала моя пуля.
– Бежим! – закричал бродяга и рванул к двери на выходе.
Я бросился следом. За нами по пятам неслись потоки жижи. Мы успели выскочить за дверь и захлопнули ее створки перед стаей появившихся черных слизней. Они ударили о металл, и дверь задрожала под их натиском. Было слышно, как лопаются тела передних тварей. Глаудис стоял, раскрыв рот и глядя в одну точку.
– Доспехи, – сказал он.
Я оглянулся. Коридор уходил дальше, и вскоре начиналась развилка – повороты влево и вправо.
– Что дальше? Куда идут эти пути? – спросил я.
– Доспехи потеряны. – Глаудис продолжал изучать дверь отсутствующим взглядом. – Что же мне теперь делать?
Он попытался открыть дверь, но я схватил его за руку. Тогда бродяга ударил меня, а потом набросился, как дикий зверь, забыв про кинжал на поясе. Удары сыпались один за другим – в грудь, лицо, снова в грудь. Но я быстро остановил его коротким тычком в солнечное сплетение. Глаудис сложился пополам, хватая воздух ртом как рыба.
– Успокоился? – спросил я.
Глаудис кивнул.
– Ты бывал здесь раньше?
Глаудис снова кивнул, а потом отрицательно покачал головой.
– Наставник рассказывал, что в одно и то же подземелье нельзя войти дважды, – сказал он. – Это как ветер или вода. Подземелья переменчивы, словно наши мысли.
– Значит, направо, – сказал я, разглядывая проросшие на стенах и потолке тонкие побеги какого-то растения.
Свернувший направо коридор заканчивался тупиком. Небольшой зал затягивали длинные гибкие ветви. Одни висели под потолком, другие ползли по стенам, некоторые спускались к самому полу, и я с осторожностью переступал через них, чтобы случайно не задеть. Уж очень они напоминали сигнальные ветви ловчего.
В углу возле груды костей лежал оул. Его крыло было сломано, руки и ноги опутаны ветвями. Оул даже не прищурился, когда я посветил на него кристаллом. Голубой свет отразился в птичьих глазах. Татуировку на лбу оула – цветок шипоцвета – пересекал свежий порез.
«Добей его», – сказал Адриан и рассмеялся звуком падающих камней.
– Он здесь, – едва слышно сказал оул. – Он поймает и вас. Бегите.
Я разрезал спутывающие его ветви, сунул в непослушные руки свое последнее снадобье. Оул пил, как курица, наливая лечебный отвар себе в клюв и запрокидывая голову. Склянка дрожала в его руках, снадобье выплескивалось, и на перьях крылатого оставались красные пятна. Глаудис с интересом наблюдал за оулом, сжимая кинжал, будто примериваясь, куда его лучше воткнуть. На всякий случай я стал между ним и бродягой.
– Кто «он»? Кто это сделал? – спросил я у крылатого.
Сломанное крыло срослось, и оул принялся расчесывать на нем перья, пользуясь для этого не руками, как человек, а клювом, словно настоящая птица.
– Человек-дерево, тот, который ловит, – ответил оул, выплевывая перо. – Его жизнь скоро совершит полный оборот, и он ушел под землю, где в одиночестве встретит свое новое солнце над чистым небом. Но в нем еще много силы. Он поймал меня, и никто из моих людей-друзей не пришел на помощь.
– Сколько вас было?
– Я не знаю. Есть только я и остальные. Стая. В высоком небе для нас нет того, что вы называете счетом.
Глаудис поднял череп ратуса и приложил к правому плечу, словно примеряя новые доспехи. Череп не удержался и свалился на пол, расколовшись на несколько частей.
– Вы зачем сюда пришли? – спросил я.
Оул посмотрел на меня большими круглыми глазами.
– Секрет стаи не может быть поведан другим. Они ушли дальше, и человек-дерево отправился следом. Позволь, я пойду вместе с вами, без собственной стаи мне с ним не справиться.
Он подобрал с земли ржавый меч и взмахнул им в воздухе, случайно задев одну из натянутых ветвей. Ветвь лопнула, остальные побеги задрожали, и эта едва заметная дрожь волнами побежала дальше по коридору.
– Чтоб твои птенцы выпали из гнезда, – сказал оул, и до меня лишь спустя несколько секунд дошло, что это ругательство.
– Но у меня нет птенцов, – удивился Глаудис.
– Уходим, – сказал я. – Веди, крылатый.
Оул пошел вперед, я старался держаться между ним и бродягой, хотя оставлять сумасшедшего у себя за спиной тоже не хотелось.
