Джеймс Блиш - Черная пасха

О, маловерные, — промолвил Червь,
Вы, чье ничтожное тщеславье
Лелеяло надежду даже в сих глубинах
Лишить Нас золотого Трона — хоть для Нас он
Лишь бремя тяжкое. Алхимией своею
Ты мнил, монах, возвысить славу
Небесного Владыки; но к тому ли
Сквозь вековечный стон и пламя шли вы,
С тех пор, как пали ангелы? Скажите
О том хоть прозой, хоть стихами.
Нас не обманете; тем лишь скорее
Увидим Мы, как мечетесь на грани
Меж Преисподнею и Небесами.
Подобно мореходу, что крушенье терпит
Средь волн кипучих всех своих надежд,
Но не предаст души своей, так не уступим
И Мы в сей страшной битве. Но тому ли
Постичь значенье и причину
Всего, что мы здесь совершили!
О ночь безмолвная, утешь Меня! И сохрани
То Полубожество Мое еще немного,
Покуда не угаснет на рассвете Божества!
Поистине, о маловеры, говорю вам:
Господь наш умер или мертв для нас.
Но, скрытый в глубине непостижимой,
Его остался принцип; и, как звездочет,
Безмерностью небесной зачарован,
Вперяет взор в звезду двойную, так и мы теперь.
О Первопричина! Утратила ее отныне
Вся тварь. Лишь Бог суть независим, Зло же
Само не может жить, и злодеянья
Нуждаются в Священном Свете, ибо смысл их
В нем заключен; Добро всегда свободно,
Тогда как Зло помимо своей воли
Обречено превозносить Добро — так путь нелегкий,
Страданий полон, путника вернет к вершине.
И потому вы, грешники, великой
Гармонии участниками стали,
Как ни низки все ваши устремленья.
Ты, черный маг, и ты, торговец смертью,
Замыслили, предшественников превзойдя,
Помимо Иуды, коего Я Сам терзаю,
Весь мир низвергнуть в Бездну Ночи,
Желая оживить картины,
Что созданы эстетом извращенным Джойсом[48].
И грянула Вселенская война, в которой
Победу одержали силы Преисподней.
Возликовали Мы, но ненадолго,
Освобожденные от Мук, прореченных навеки,
Все наши сонмы духов мерзких,
Что прежде были Ангелами Света.
Но пали и доселе пребывали
Средь ужасов во мраке Преисподней,
Теперь увидели, что мир людей гораздо хуже,
Чем даже в сказочные дни правленья ведьм.
Весьма все новостью такой смутились,
Однако после скорого совета взялись они творить
И проповедовать повсюду Зло, вовсю стараясь
И следуя в том правилам давно известным.
Но вскоре то пустое место,
Где полагается быть Вечному Добру, настало время
Заполнить чем-то; хоть и мертв Всевышний,
Его престол остался. И поскольку
Внизу, как наверху: последний станет первым.
И Тот, кто у ессеев назван
Стоящим за пределами всего,
Возглавить ныне должен, — несмотря на отвращенье,
Добра все силы во Вселенной беспредельной.
Но с вашим злодеянием в сравненьи
Что не покажется добром? А то,
Чего хотим и не хотим Мы,
Теперь значенья не имеет.
В Аду кромешном обрекли нас
Пребыть вовеки, но на Землю
Однажды получив возможность
Ступить, Мы претерпели измененье.
Но как Отцу Греха еще порочней стать?
И вот Мы — Божество, но сделались ли Богом?
Возможно. Известно нам не все, и Иегова
Отнюдь не мертв, но лишь сокрылся или
Сам сократил, как говорит Зогар, свою же Бесконечность,
И, энекуриец, ожидает Великого исхода с безразличьем
Великим; но Мы знаем, во Вселенной,
Им созданной, извечно все стремится
К Нему, и возвещая ныне
Его Самоубийство, мы должны добавить,
Что цель сего ясна Нам совершенно,
Ибо Престол Свой завещал Он
Кому же, как не Человеку,
Который упустил однажды
Свою возможность. И теперь,
Как пожелали Мы вначале, стал Богом Сатана,
И гневом в своей агонии Он превзойдет Иегову,
Обрушившегося на Израиль!
Но царство наше не навеки,
Хоть и покажется вам вечным;
Не в силах пить Я эту чашу, возьми ее, о Человек!
Тебе и лишь тебе она предназначалась
Самим Творцом Вселенной изначально,
Ужасен сей Армагеддон, но род ваш
Еще страшней ждет испытанье,
Ибо из праха предстоит вам
Восстать. Но двери я захлопнул.
И в день неблизкий, но грядущий
Явлюсь опять, и в ваши длани
Я ключ пылающий вложу.
Пока ж — о, участь злая Мекратрига! —
Последнее тягчайшее проклятье
Нести Мне предстоит. И понимаю,
Что не хотел я этой Власти.
И вот: всего достигнув, все Я потерял.