Сергей Кусков - Игрушки для императоров: Прекрасный Новый мир
А впрочем, ничего еще не потеряно. Он умеет ждать. Ребенок вырос, это совсем не тот малыш, что смотрел на него с экрана визора большими наивными глазенками. А от несчастных случаев никто не застрахован. Главное выждать для такого случая нужный момент. Он умрет, обязательно умрет, это вопрос времени. И целесообразности.
– Звали, сеньор? – раздался робкий голос сбоку. Сергей поднял глаза. Диего. Один из самых молодых бойцов во взводе Габриеля
– Присаживайся.
Он хлопнул по лавочке рядом с собой и откинулся на спинку. Диего последовал приглашению.
– Я слышал, у тебя больная мать… – начал Сергей как бы издалека, но так, чтобы сразу стало понятно, о чем речь. Боец виновато опустил голову.
– Да, сеньор.
– И ее нельзя вылечить.
– К сожалению, сеньор. На дворе двадцать пятый век, а врачи до сих пор не могут справиться ни с чем, тяжелее простуды.
– Не драматизируй, – усмехнулся Сергей. – Большая часть неизлечимых болезней – наше собственное творение. Боевые вирусы, биологическое оружие, мутации из зон ядерных конфликтов… Мы сами виноваты в том, что имеем, Диего. Это наша общая вина, совокупная, и нечего пенять на врачей.
– Моей матери от этого не легче, сеньор.
Сергей задумчиво усмехнулся.
– Возможно. Но не мы правим обстоятельствами, а обстоятельства нами. Я даже больше скажу, для своей матери, случись с ней подобное, я сделал бы то же самое.
– Но я не на твоем месте, Диего! – повысил он голос. – И должен думать о более глобальных вещах. И мне не нравится, когда ко мне заявляется контрразведка, предоставляя доказательства того, что ты ведешь на черном рынке активный поиск запрещенного наркотика, за распространение которого полагается смертная казнь.
Молчание.
– Это не наркотик, сеньор… – виновато выдавил Диего и опустил голову. – Это лекарство.
– Это наркотик. Оно не лечит, твое лекарство. Оно лишь на время облегчает страдания.
– А вы бы на моем месте как поступили? Лишили мать единственного средства, облегчающего страдания?
– На твоем месте я бы пришел к своему начальнику, то есть ко мне, и попросил бы содействия. А хороший начальник, а я все-таки склонен относить себя к хорошим начальникам, в ответ сделал бы вот так.
Сергей вытащил из внутреннего кармана небольшой прозрачный пакет и протянул молодому бойцу. Тот, взял его в руки, которые мелко задрожали.
– Вокзал на площади Святого Себастьяна, – продолжил Сергей. – Камера хранения. Здесь несколько ампул, на первое время, остальное там. Запас, которого должно хватить на год, если не больше. Если твоя мать доживет, конечно, до этого времени. Извини, если мои слова тебя задели.
Его рука вновь полезла в карман и извлекла небольшой стандартный электронный ключик с номерком
– Если будет нужно, я достану еще. Самый лучший, индийского производства – ты знаешь в этом толк.
– Спасибо, сеньор! – выдавил юноша, сжирая глазами драгоценности, попавшие к нему в руки. Драгоценности, ибо на черном рынке каждый грамм этого вещества был на вес золота в прямом смысле слова. Не считая того, что за покупку или продажу его грозила смертная казнь.
– Сам понимаешь, ни один грамм не должен попасть «налево»…
– Разумеется, сеньор! – глаза молодого бойца сияли от счастья и надежды. Сергей обожал такие моменты – дарить людям счастье. Это здорово. Особенно, когда ничего тебе не стоит. То, что он передал сегодня – конфискат, из специального хранилища, приготовленный к утилизации и теоретически уже утилизированный службой по борьбе с наркоторговлей. Но как же счастлив человек, конкретный, не абстрактный, получив такое богатство для больной матери?
– Завтра боевая операция, – перешел он к делу. Юноша напрягся. – Вы сопровождаете сделку между корпусом телохранителей и одними известными тебе бандитами. Следите, чтобы она была честной.
– Я знаю, сеньор, – кивнул Диего.
– На самом деле ваша миссия немного иная. По моим данным, одна из сторон, и это не бандиты, готовит провокацию с целью уничтожить другую сторону. Я отдал приказ пресечь эту провокацию. Жестко, крайне жестко, даже радикально. Твоя задача – занять позицию позади гвардейцев, напротив бандитов. Там же, в камере хранения, капсула с подробным планом территории, где обмен будет происходить, подберешь место самостоятельно. Тебе нужно будет спуститься как можно ниже за спины ангелочков и гвардейцев, и как только Габриель с ребятами откроет огонь, уничтожишь мальчишку.
– Которого?
– Того, которого бандиты собираются передавать ангелочкам. Все должно выглядеть так, будто его убили люди корпуса и гвардейцы ее высочества. Задача ясна?
Диего кивнул.
– В методах и способах не лимитирую – действуй по обстановке. Главное… – Сергей понизил голос, выделяя фразу – …Стрелять ТОЛЬКО после того, как Габриель откроет огонь. И ни секундой раньше. Если его атаки не последует, твоя задача мирно и незаметно уйти после завершения сделки. Вопросы?
– Вопросов нет, сеньор! – вскинулся юноша.
Сергей усмехнулся. Вот так из человека, которому светил как минимум пендаль из органов, а как максимум от двадцати лет до пожизненного, получился довольный и по гроб обязанный боец, ради жизни матери готовый забрать жизнь незнакомого ему человека. Стадо! Человеческое стадо!
– Это всё. До утра свободен.
– Так точно, сеньор! – Диего поднялся и откозырнул, после чего по-военному развернулся, и, картинно чеканя шаг, направился к машинам.
Сергей сидел еще несколько минут, затем последовал за ним. Подойдя к машинам, бегло бросил затрусившей наперерез Даниеле:
– Я еду в имение дона Виктора Кампоса. Думаю, ваше присутствие в том доме будет нецелесообразно.
– Но сеньор!.. – попробовала что-то сказать та, но он не дал, пронзив ее злым ненавидящим взглядом:
– Я сказал, Даниела, что тебе и твоим девочкам, как представителям заинтересованной стороны, там делать нечего! Вы остаетесь здесь! Вызывайте машину из дворца, вас заберут! Вопросы?
– Вопросов нет, сеньор… – поникла та, опуская глаза.
Он влез в люк и демонстративно опустил его перед ее носом. А когда машины тронулись, злорадно наблюдал, как пять девочек во всеоружии растерянно хлопают глазками у обочины. Гордячка Даниела, сняв шлем, ругалась с кем-то поодаль, то ли докладываясь, то ли действительно вызывая транспорт.
– Куда, сеньор? – ожила пятая линия. Командир его людей, едущий в головной машине.
– В поместье Виктора Кампоса…
Он не лукавил, ему, действительно, нужно туда. Теперь перед ним стояла другая трудновыполнимая задача – убедить Виктора свернуть первоначальные замыслы и сделать то, что от него требуют. В первую очередь, действительно, не брать оружие…
Девятнадцать лет назад– Сеньор, вам туда нельзя! Вам запрещено находиться здесь!
Хранительница выскочила ему наперерез, намереваясь не пустить, но он пер напролом на такой скорости и с таким напором, что в последний момент на крайние меры та не решилась.
– С дороги! – бросил он и с ненавистью отпихнул ее в сторону. Имея преимущество в весе и силе, выглядело со стороны это впечатляюще. За хранительницей последовала дверь, тяжелая, створчатая, каким-то чудом не замененная на гермозатвор. – Будешь еще мне указывать, что делать!
Хранительница стушевалась. Сзади и сбоку выскочили еще хранительницы с оружием, готовые отразить любую атаку на покои их высочеств, но увидев его, растерянно опускали дула в пол и разевали рты. Лея и тут подгадила, не сообщила им о своем разрешении. А он ведет себя слишком нагло для человека, не имеющего права сюда входить, и это сбивает девочек с толку.
Наконец, тяжелые створки поддались, он ввалился внутрь. Там его тоже ждали, еще одна хранительница, но эта без оружия. Встала, уперев руки в бока, загораживая проход.
– Только попробуй! – зыркнул он.
Ангел задумалась, затем лаконично отступила в сторону, пропуская его вперед:
– Только недолго. А то мне влетит.
Вся его ненависть разом схлынула. Она его пропускает, не зная, что у него разрешение? На свой страх и риск? Подставляется, давая ему побыть с детьми? Среди них что, есть нормальные?
Ему вмиг стало неловко.
– Она разрешила… – промямлил он как-то жалко, в момент потеряв самоуверенность. Злость его также испарилась.
– Тогда можешь долго, – милостиво кивнула хранительница, развернулась и равнодушно побрела в свою караулку.
Обескураженный, Сергей направился по коридору в покои, где, как он знал, любят играть его дети. Поворот, коридор, поворот… А вот и они.
