Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП)
Я решила, что мистер Делакруа был немного помпезным, но это его дело.
После этого открылись слушания для высказываний публики своих мыслей и мнений. Тео подошел к микрофону первым. Он говорил о пользе какао, и о этическом способе выращивания какао. Доктор Пэрам, который все еще работал в клубе, рассказал о мерах предосторожности, которые предпринимал он с другими врачами, а потом произнес напыщенную речь о глупости Закона Рэмбо. Мышь рассказала об баланчинском опыте перевода Семьи на легальную основу, и что я была инициатором этого. Люси говорила о стандартах, которые мы внедрили, составляя рецепты, приносящие как можно больше пользы здоровью.
Нетти рассказала о том, как тяжело мне было, когда мы были юны и, что моей мечтой всегда была легализация шоколада. Скарлет, которая стала известной актрисой, говорила о том, что я крестная ее сына, и самый верный человек, которого она знала. Вин рассказал, чем я пожертвовала для моей семьи и как важно это было для меня. И это были люди, которых я знала! Маленькие старушки говорили о преобразовании района вокруг клуба. Старшеклассники говорили о том, как им нравится иметь безопасное место, куда пойти. Это продолжалось в течение нескольких часов. Удивительно, ни один человек не высказался против клуба или меня.
— Но связь с организованной преступностью нельзя отрицать, — сказал один из членов Совета. — Посмотрите, о ком мы говорим. Она обвинялась в отравлении. Будучи подростком, побывала в «Свободе» несколько раз. Она дочь своего отца. Я заметил, что мисс Баланчина не произнесла ни слова во время этих разбирательств. Возможно, она беспокоится, что если она что-то скажет, то поставит себя под сомнение.
Мистер Делакруа шепнул мне:
— Не позволяй себе стать наживкой. Все идет очень хорошо. Все, что должно было быть сказано, уже сказано.
Уверена, что это был хороший совет.
Я встала и подошла к трибуне.
— Да, это правда. Мой отец Леонид Баланчин. Он был преступником и хорошим человеком. В один день он лег спать, а когда проснулся, бизнес его семьи стал незаконным. Он провел всю свою жизнь, пытаясь понять, как сделать шоколадный бизнес легальным, но так и не смог. Он умер, пытаясь. Когда я стала взрослой, то взялась за дело. У меня не было выбора. Господин председатель, вы сказали, что разница между какао и шоколадом — не более чем «термин». И я полагаю, что это правда. Действительно, я не стала бы заниматься какао, если бы мой отец не имел отношение к шоколаду. Я много раз пыталась избежать этого в жизни, но не смогла. Но вот, что я знаю — я знаю это в душе — что клуб полезен Нью-Йорка. Мы, люди, которые работают там, не хотим ничего, кроме как принести пользу общественности. Мы не мотивированы деньгами или желанием обмануть систему. Мы граждане, которые хотят, чтобы наш город был здоровым и безопасным, имел здравые законы, защищающие людей. Я дочь мафии. Я дочь своего отца. Я дочь Нью-Йорка.
Я собрался было сесть, но потом решила сказать еще больше.
— Вы закрыли клуб, потому что думали, что там находились люди без рецептов. Ну, я не знаю, насколько это правда, знаю лишь, что там вообще не должны быть рецепты. Город или этот Совет должны предоставлять любому учреждению, которое хочет подавать какао, лицензии, и точка. Вы хотите снизить количество преступлений? Сделайте это таким образом.
И вот тогда я действительно все сказала.
***
Присяжные проголосовали за открытие Темной комнаты: семь сказали «да», два «нет» и еще двое воздержались. Против меня не возбудят уголовное дело.
Я пожала мистеру Делакруа руку.
— Ты проигнорировала мой совет, — сказал он.
— Только некоторые. Но в любом случаем спасибо за то, что вы мне их дали.
— Что ж, я не буду делать ошибки, игнорируя твои. Если удастся стать мэром, то внесу на рассмотрение поправки в городские законы Рэмбо.
— Вы сделаете это из-за меня?
— Я сделаю это, потому что так правильно. А теперь иди праздновать. Тебя ждут сестра и мой сын.
— Вы не пойдете с нами?
— Я бы не прочь, но кампания зовет.
Я снова пожала ему руку. А он взял обе мои руку.
— Это может показаться снисходительным, но знаешь, я пришел к тому, что думаю о тебе как о дочери. И понимаю, что именно в этом контексте хочу сказать, как горжусь тобой. — Он выпрямился. — А теперь повеселись, ладно? Я слишком переживал за счастливый финал, когда дело доходило до моего верного мальчика и тебя.
— Как сентиментально.
— Я безусловно внес немалый вклад в исход этой маленькой школьной интрижки, чем когда-либо думал. Но я все равно переживал о героях, и прости меня за все, что свалилось на голову отважной героини. — Он наклонился и поцеловал меня в лоб.
***
Мы отправились ужинать в новый ресторанчик возле станции Пенн.
— Не ожидала увидеть на заседании вас двоих, — обратилась я к Вину и Нетти.
— Отец позвал меня, — сказал Вин. — Он сказал мне, что будет представлять твои интересы и что тебе понадобится поддержка. Я спросил, чем могу помочь, и он велел сесть на поезд до Нью-Йорка и собрать так много людей, у кого есть доброе слово о тебе и клубе, сколько я смогу найти.
— Что было крайне трудно.
— Неправда. Почти все, кого я позвал, откликнулись. Мне помог Тео. Папа думал, что заседание превратится во всенародный опрос мнений о тебе.
— Моем характере.
— Да, о твоем характере. Если город поверит в твои добрые качества, то и в то, что клуб благо, тоже.
— И ты все бросил ради этого?
— Ну да. Ты меня похоже недооцениваешь.
— Вин, теперь я старше. Я принимаю помощь, когда ее дают, и тем более, благодарю. — Как бы я не усвоила этот урок шесть часов назад?
Я перегнулась через стол, и, чувствуя себя приподнято, поцеловала его в щеку. Сколько времени утекло с тех пор как я целовала этого парня?
Мне следовало сказать, мужчину.
Просто в щеку, как друга, но все же.
Нетти начала болтать о проекте добычи воды из отходов. Она работала над ним много лет. Вероятно, оно спасет нас, но я не обращала на это никакого внимания.
Вин немного грустно улыбнулся мне.
Я улыбнулась ему: не интерпретируй это по-своему.
Он склонил ко мне голову, и я почувствовала, что буквально могу читать его мысли: мы это сделаем?
Я покачала головой и слегка пожала плечами: пока не знаю.
Он положил руки на стол, ладонями вверх: причини мне боль. Идти вперед и попробуй, девочка моя. Я становлюсь толстокожим и тонкокожим одновременно, когда дело касается тебя. Я наполовину носорог, наполовину птенчик.
Я сложила руки на коленях: я стала старше, Вин. Я вдова. Я изранена. Я немного напугана, чтобы начать все снова. Последнее время стало катастрофическим. Тебя не устраивает быть друзьями? Тебя не устраивает спокойно сидеть здесь, улыбаться друг другу и ужинать? Тебе так хочется подписаться на очередной виток боли? Со мной ни один человек не стал счастливым. Не надолго, по крайней мере. Я думаю, что справлюсь в одиночку. И почему люди всегда должны быть по парам?
Он пожал плечами: я хочу, чтобы со мной здесь был кто-то еще. Я правда хочу, чтобы так и было. Но цепляешь меня ты, потому что это ты. Я люблю тебя. Я буду сидеть здесь. Возможно, навсегда. Похожий на идиота. И это хорошо. Я принял это. Любишь ты меня или нет. Я все равно люблю тебя. Потому что, я тот мальчик, который не может забыть девочку, встреченную в школе. Я тот тупой, полный надежд мальчик. Я пытался, моя девочка. Имей в виду, я пробовал. Разве ты не знаешь, что я предпочел бы прямо сейчас находиться в своем общежитии и читать «Анатомию Грея»? Но я должен быть здесь с тобой, лучшей худшей девочкой в мире. С единственной девочкой в мире, в которой я насколько заинтересован.
Вторая грустная улыбка от Вина.
Но, быть может, этот диалог был лишь в моем воображении.
Никто больше не произнес ни слова и я обратилась к Нетти.
— А ты! Тебе надо быть в школе.
— Я должна была сказать им, какая ты хорошая сестра.
Я повернулась к Вину.
— Это ты ее позвал?
— Анни, обзвонил всех, кто мне по вкусу.
— Но все же – вам обоим надо возвращаться.
— Мы вернемся вечером, — ответил Вин.
***
Я проводила их до железнодорожной станции, находившейся на преодолимом для меня расстоянии.
— Эй, Вин, — сказала я, пока Нетти покупала жвачку. — Я могу чем-нибудь помочь?
— Например?
— Ну, ты мне помогал миллионы раз. Это несправедливо. Мне бы хотелось вернуть тебе сторицей.
— Послушай, Ани, я в жизни был счастлив. Тебе не повезло так, как мне. Сама жизнь на моей стороне.
— Наверное, я самое большое невезение, которое с тобой приключилось.
— Может и так. — Он снял шляпу. Наклонился и прошептал мне на ухо: — Как свидимся, так и свидимся, хорошо?
— Вин, есть и другие девчонки, знаешь ли. С меньшим грузом проблем, чем у меня.
