Тим Хэй - Оставленные
Карпатиу встал, повернулся к Ассамблее, сделал скромный поклон и обменялся теплым рукопожатием с Розенцвейгом. Он вежливо стоял рядом с кафедрой, пока старый ученый не занял свое место. Затем он непринужденно и с улыбкой занял место за кафедрой. Он совершенно не пользовался заметками, не делал ошибок и оговорок и не отводил глаз от аудитории.
Карпатиу говорил страстно, убежденно, часто улыбаясь и время от времени сдабривая свою речь уместным юмором. С большим тактом он отметил то, что прошла неделя с того дня, когда во всем мире исчезли миллионы людей, включая многих, кто сейчас находился бы в этом зале. Карпатиу говорил на прекрасном английском с еле заметным румынским акцентом. Он не проглатывал ни одного слова и четко произносил каждый звук. Время от времени он переходил на один из девяти языков, которыми он свободно владел, но каждый раз сам же переводил на английский.
Бака поразило, как в самом начале речи Карпатиу сказал, что он испытывает робость и смятение, впервые посетив это историческое место, к которому обращали свои взоры один за другим народы Земли. Один за другим прибывали они сюда со всех концов планеты, словно паломники в Святую Землю, обращая свои лица к теплу восходящего солнца. Здесь они раз и навсегда утвердили мир, приняв на себя твердые обязательства оставить в прошлом войны и Кровопролития. У этих народов, больших и малых, огромные списки погибших и изувеченных граждан.
— Наши предшественники мыслили глобально еще до того, как я появился на свет. В 1944 году, году, в котором были учреждены Международный валютный фонд и Всемирный банк, эта гостеприимная страна, Соединенные Штаты Америки, вместе с Британским содружеством и Союзом Советских Социалистических Республик встретились на знаменитой конференции в Думбартон Оксе, чтобы предложить план создания этой организации.
Демонстрируя свое знание истории и фотографическую память дат и мест, Карпатиу подчеркнул:
— С момента своего официального учреждения 24 октября 1945 года и первого собрания Генеральной Ассамблеи 10 января 1946 года в Лондоне народы собрались вместе, чтобы объявить о своей искренней приверженности к миру, братству и международному единству.
Он заговорил почти шепотом:
— Они пришли как издалека, так и из ближних краев: из Афганистана, Албании, Алжира…
Он продолжил перечисление всех членов ООН. Его голос то повышался, то драматически понижался. У Бака появилось ощущение энтузиазма, любви ко всем этим странам, благоговения перед идеалами ООН. Возникло ощущение, будто сам Карпатиу был явно тронут, когда, погрузившись в этот перечень, он называл страны одну за другой. В его речи не было ни монотонности, ни скороговорки.
Собравшиеся отметили, что в тот момент, когда произносилось название страны, ее представитель с чувством собственного достоинства поднимался со своего места и стоял распрямившись, как будто он снова отдавал свой голос за мир между народами. Карпатиу улыбался и кивал каждому, кто вставал. На Ассамблее были представлены почти все страны, члены ООН. Из-за пережитой миром трагедии они прибыли сюда в поисках ответов, за помощью, за поддержкой. Сейчас им предоставлялась возможность вновь заявить о своих позициях.
Бак вдруг почувствовал себя уставшим, заросшим грязью, одетым в двухдневной свежести одежду. Но эти переживания отошли на задний план, когда Карпатиу двинулся дальше по списку. К тому моменту, когда он дошел до буквы «с», представителей вновь называемых стран стали приветствовать аплодисментами. Эта демонстрация уважения и восхищения, это приветствие всех членов мирового сообщества воодушевили зал. Аплодисменты не были настолько громкими, чтобы заглушать голос Карпатиу, но это было так искренне и трогательно, что Бак не мог подавить комок в горле. Тут он обратил внимание на кое-что совершенно непривычное. Представители прессы из разных стран стали подниматься вместе со своими послами и делегатами. На какое-то время пресса утратила все свои претензии на объективность и предалась тому, что в другое время было бы расценено как шовинизм, ура-патриотизм и ханжество.
Бак неожиданно почувствовал в себе желание присоединиться к встающим и жалел, только о том, что его страна находится почти в конце списка. В нем росло чувство гордости и нетерпения. По мере того, как назывались все новые страны, а их представители вставали, аплодисменты становились громче благодаря увеличению числа аплодирующих. Карпатиу вел себя в соответствии с изменением обстановки, с каждым новым названием страны его голос становился все более эмоциональным и сильным.
Он уже гремел, а люди вставали и аплодировали.
— Сомали! Южная Африка! Шри-Ланка! Судан! Суринам! Свазиленд! Швеция! Сирия!
В течение всех пяти минут перечисления Карпатиу не терял темпа. Ни одного раза он не замешкался, не запнулся, не ошибся в произношении. Бак уже сидел на краю своего сидения, когда оратор закончил перечисление стран, название которых начиналось с буквы «т» и перешел к «у»:
— Уганда! Украина! Объединенное Королевство! Соединенные Штаты Америки!
Бак сразу же вскочил на ноги, рядом с ним поднялся Стив вместе с десятком других представителей прессы.
Что-то произошло после исчезновения людей по всему миру. Журналистика никогда не была одинаковой. Да, были скептики и те, кто обожал объективность. Но случилось ли что-нибудь с братской любовью? Случилось ли что-нибудь с зависимостью друг от друга? Случилось ли что-нибудь с братством людей и народов?
Все это вернулось. Когда никто не ожидал, что пресса может стать пропагандистом новой политической звезды, Карпатиу всех их привлек на свою сторону. В конце своей литании почти двухсот наций молодой Николае Карпатиу. достиг пика эмоционального воздействия. Благодаря наэлектризованности и силе простого перечисления названий всех стран, которые стремились объединиться друг с другом, Карпатиу поверг толпу к своим ногам — и прессу, и дипломатических представителей. Даже такие циники, как Стив Планк и Бак Уильямс продолжали аплодировать, ничуть не смущенные тем, что потеряли свою позицию отстраненной объективности.
Николае Карпатиу продолжал свое наступление. В следующие полчаса он обнаружил такое глубокое знание истории деятельности ООН, как будто сам изобрел и построил эту организацию. Для человека, нога которого еще никогда не ступала на землю Америки, не говоря уже о посещении ООН, он обнаружил поразительное понимание ее внутренних механизмов.
В своей речи он коснулся деятельности всех генеральных секретарей ООН, начиная от Трюгве Ли из Норвегии до Нгумо. Он не просто называл сроки их службы по годам, но отмечал даты их вступления в должность и отставки. Он продемонстрировал понимание принципов работы шести главных органов ООН, их функций, поименно назвал их нынешних членов и их личные установки.
Затем он перечислил восемнадцать агентств ООН, приводя их полное название, имя директора и указывая города, где расположены их штаб-квартиры. Это была поразительная картина. Теперь уже никого не удивляло, что этот человек так быстро возвысился в своей стране, что предыдущий президент уступил ему свое место. Не удивительно, что теперь Нью-Йорк заключил его в свои объятья.
После всего этого Бак подумал, что Николае Карпатиу станет героем Америки, а затем и всего мира.
Глава 14
Самолет Рейфорда приземлился в Чикаго к концу дня в понедельник.
За то время, пока он и Хлоя добирались до своих машин, у них не было возможности продолжить свой разговор.
— Помнишь, ты обещал мне позволить повести домой твою машину, — сказала Хлоя.
— Для тебя это так важно? — спросил он.
— Нет, конечно, просто мне хочется. Можно?
— Конечно. Только я возьму свой телефон оттуда. Я хочу выяснить, когда Хетти приедет к нам обедать. Ты ведь не возражаешь?
— При условии, что ты не рассчитываешь, будто я буду заниматься кухней и прочей домашней работой.
— Я вообще не думал об этом. Ей нравится китайская кухня. Я закажу что-нибудь в ресторане.
— Ей нравится китайская кухня? — повторила Хлоя. — Ты так близко знаком с этой женщиной?
Рейфорд покачал головой:
— Все это совсем не так. Возможно, я действительно знаю о ней немного больше, но о кулинарных вкусах каждого из членов моего экипажа я могу рассказать тебе очень много. Хотя о чем-нибудь другом я мало что знаю.
Рейфорд забрал из Бэ-эм-вэ свой телефон и включил зажигание, чтобы проверить, достаточно ли топлива.
— Тебе повезло. Бак почти полон. Чтобы доехать до дому тебе этого вполне достаточно. А вот бак машины твоей мамы совершенно пуст. Я надеюсь, что ты спокойно доберешься сама. Я тем временем заеду в бакалейный магазин.
Хлоя замялась.
— Мне почему-то страшно оказаться там одной, — сказала она.
