Александр Селин - Видеоунтерменш
– Ты кто?! – не выдержав, закричал князь Владимир.
– А ты кто? – спокойно спросил дядька.
– Я – князь Владимир! – еще громче прокричал князь.
– А я – дважды Владимир, – тонкогубо улыбнулся дядька.
И опять уступил место многоликой круговерти, где каждый старался перещеголять другого в кривляниях и срамоте.
– Князь! Князь! Ты кричал? Случилось что? – К Владимиру подбежал запыхавшийся сотник с обнаженным мечом. – Я уже думал, напал кто! Покусился?
Не говоря ни слова, Владимир показал ему на рамочку, предлагая посмотреть на то, что там происходило.
Широко раскрыв глаза, не выпуская меча из рук, сотник стоял и смотрел… Наконец видения исчезли. Оставалось только спокойное звездное небо.
– Ну, говори!
Губы у сотника дрожали, руки тряслись и далеко не с первого раза он попал в ножны, пока убирал меч. Наконец, обрел дар речи.
– Я от стариков слышал, князь, что если духам принести жертву, то можно заглянуть в будущее… А мы, видать, сегодня этих жертв многонько, ой многонько подарили духам, князь…
– Каким еще духам?! – взревел Владимир. – Мы теперь христианской веры! Не забывай!
– Ну, значит, не духам, не духам подарили, – попытался исправиться сотник, – значит, кому-то другому подарили. – Тут он захлопал глазами и жалобно посмотрел на своего повелителя. – Может быть, самому Господу подарили? Иисусу Христу?
– Дурак!
Князь прикрепил рамку к поясу, опустил голову и долго стоял, скрестив руки на груди, вот так вот, размышляя.
Наконец медленно, слово за словом, произнес:
– Это, никак… упреждение свыше… вот что я думаю… Упреждение за наши грехи… Так что надо бы покаяться, пока не поздно.
Еще некоторое время молчания… и преданный громила рухнул на колени, заливаясь слезами.
– Каюсь! Каюсь, князь! Не выдержал! Соблазнился! Не сжег я Тороповой скуфети, а в травах спрятал! Нечистый попутал! Не вели казнить! Прости, князь!Глава 15 На Селигер!
Если бы в это время над озером пролетал орел или другая птица, способная медленно парить в воздухе, наблюдая за тем, что происходит внизу, то взгляду этой птицы представилась бы весьма живописная картина: голубое озеро, желтый песок, домики, как игрушечные, утопающие в зелени, и шесть человеческих фигурок, направляющихся к воде. Одна фигурка отделилась и присела, кутаясь в полотенце. Четыре фигурки выстроились в ровную линию и нагнулись. В легкой атлетике это положение называется «высокий старт». И еще одна фигурка, небольшая, коренастая, стоит чуть поодаль, поигрывая продолговатым предметом. По походке, стати и хозяйским жестам легко догадаться, что эта коренастая фигурка и есть – главный. А потому сейчас, наверное, скомандует. Так оно и есть… Разбег! Замах! Бросок!
Палочка взмывает высоко над озером, отпугивая парящую птицу, а затем, набирая скорость, плюхается в водоем.
– Ну молодец, Миша! Не зря тебя прозвали «боцманом», – Белолыцин поздравляет мокрого Леснера и принимает палочку.
– И ты хорошо плыл! – Он пожимает руку Апокову, который пришел вторым.
– Бронза! – хлопнул по животу Буревича. – «Бронза» – это тоже неплохо.
– А ты, как тебя… подкачал. – Виктор Степанович повернулся к Гусину. – Поджарый, и бицепсы на ногах… а подкачал… Но старался… А за старался полагается налить, как говорили наши древние славянские потомки.
Подошла охрана с подносом. На подносе графинчик и рюмки уже наполненные.
– А ты чего?
– А я не буду, – кутался в полотенце Эзополь, убирая деньги в карман своих плавок. – Мне нельзя.
– Эх, не политик ты, Юра, не политик…
– За вас, Виктор Степанович! – почти хором произнесли пиарщики.
– Это вы правильно, – улыбнулся Белолыцин. – За меня, за меня…
Когда Виктор Степанович ушел разжигать костер (процесс, который он не доверял никому другому), пиарщики выпили за себя и за те обстоятельства, которые их соединили.
Тогда, давно еще, на пороге девяностых, они, конечно же, были моложе и гибче, а делающая первые шаги рыночная экономика обещала много инвестиций и в первую очередь тем, кто благополучно прошел школу фарцовки, бросая вызов советскому «колоссу на глиняных ногах». Там, на «Горбушке», на ВДНХ и в подворотнях возле Беговой, формировался будущий цвет отечественных предпринимателей, которые оприходуют все западные кредиты. Там в обстановке жестокой конкуренции и постоянного «стрема» поднимали головы сильнейшие под неусыпным надзором корумпированных ментов. Там же появились первые рэкетиры, и гораздо раньше, чем пришло само слово «рэкет». Оттуда вышли и направились к Останкинской телебашне будущие торговцы эфирным временем, уже тогда понимавшие, что слово «государственное» – всего лишь сочетание букв. «Мы выбрали телевидение, – впоследствии говорил Леснер, объясняя решение компании молодых прорабов, – потому что хотели прикоснуться к истинным духовным ценностям. Мы понимали, что путь будет тернист и труден, и только самые упорные пройдут его до конца. Но и одного упорства было мало. Только самые талантливые в честной конкурентной борьбе удержатся на почетных высотах. Но и таланта было мало. Только с чистыми руками и незапятнанной совестью можно дотронуться до священных рычагов и вещать для людей. Но и чистых рук оказалось недостаточно. Прошли только те, кто обладал светлой аурой». Под словосочетанием «светлая аура» Михаил Леснер подразумевал деньги.
Прежде чем двинуться в поход за духовными ценностями, было перепробовано немало других направлений – от торговли ветеранскими медалями на Арбате до обыкновенного сутенерства, которым пробавлялся почти весь строительный институт. Многие в этом бизнесе и остались. Но некоторые не изменили юношеской мечте. Голубой экран манил, дразнил, сводил их с ума. Их, как и миллионы других соотечественников. Он то наполнял надеждой молодые сердца, то огорчал недоступностью, словно четвертое измерение для людей, мыслящих категориями алебастра и дрели. Выход предоставлялся единственный, какой существовал для любителей в то время и существует до сих пор – внедряться через КВН! Как показала и по сей день подтверждает жизненная практика – это единственный правильный выход. Никакие выпускники ВГИКа, ГИТИСа, «Щепки», консерваторий и суриковских училищ не обладают такой веселостью, находчивостью и понятностью массам, как дружные КВН-щики с надсадными голосами или нарочито-кавказским акцентом или переодетые в женские платья, стебающие песни известных авторов и композиторов, высвобождая тем самым ностальгию по пионерским лагерям.
Они решили играть в КВН, и, как нарочно, любой из группы молодых прорабов обнаружил в себе талант или какую-нибудь способность. Буревич, например, выглядел «отпадно», когда надевал юбку, набивал ватой грудь и повязывал платочек. Эзополь умел блеять так, что обманулся бы любой пастух-аксакал. Гусин обладал способностью пукать по заказу, да еще доставал языком до переносицы. А главным сценаристом команды был назначен Александр Апоков, потому что он был единственным в институте, у кого сохранилась полная подшивка старого «Крокодила». С миру по нитке – команда была собрана, и каждый обладал изюминкой. Помимо репетиций, прикалывались ребята чуть ли не каждый день. Подбрасывали носки в кастрюлю в общежитии, когда хозяин кастрюли халатно отлучался от закипающей кастрюли, устраивали огненные «велосипедики» спящим, подкладывали девушкам дохлых мышей в постель. А каждое Первое апреля вывешивали приказ о назначении Леснеру повышенной стипендии или какой-нибудь премии. И, что самое интересное, один раз, поверив «приказу» и запугав бухгалтера, Михаил эту премию получил. После чего его авторитет среди товарищей резко возрос, а положение главного администратора команды стало незыблемым.
Вот так и жили. Так и росли в стенах строительного института веселые парни. Могли ли тогда подозревать Данелия и Товстоногов, Васильева и Мордюкова, Гафт или Алексей Баталов… могли ли представить они, что через какие-нибудь несколько лет эти люди и будут решать, кого показывать по телевидению, а кого не показывать? Нет. Не могли они себе такого представить, за что и поплатились.
Первую игру команда молодых прорабов неожиданно для себя проиграла. Проиграла неожиданно для себя вторую, потом, третью игру и в конечном счете не выиграла ни одной. Сколько бы Эзополь ни пытался найти общий язык с жюри, с самим «барином» и даже с его сынишкой-олигофреном, сколько бы Леснер ни попугивал соперников накануне встречи, команда строительного института навсегда закрепила за собой прозвище «пархатый утренник». Это был первый удар, который, как выяснилось, оказался на редкость своевременным, потому что друзья успели сделать очень правильный вывод, которому потом следовали всю жизнь. Вывод был таким: никогда самим больше ничего не выдумывать, а занимать только редакторские позиции, а еще лучше – административные, а еще лучше – и те, и другие. Апоков, к которому поначалу было немало претензий за проигрышные сценарии, сумел убедить друзей, что дело в неадекватном вкусе участников жюри, а Леснер торжественно поклялся, что сделает телевидение таким, каким его видит он, а не «эти гниды». Клятва была поддержана и дополнительно совместно повторена в комнате общежития, где проживал Эзополь. Кто-то предложил сицилийский, но адаптированный, ритуал. В полумраке, при бликующем огне свечек по кругу ходила опасная бритва, которой заседающие по очереди делали порез на пальце, а капельки крови соединяли на апоковских сценариях. После того как бритва обошла круг, друзья сожгли сценарии и обнялись…
