Илья Ангелов - Прыгай, Филька!
И вот 1993-й год. Какое это было время, Суля! Танки на улицах Москвы, штурм Останкино, пылающий Белый дом, грузовики с трупами. У меня на глазах ковалась новая история страны.
Информационные войны. Журналисты-гиганты. Суля, мы, зайчишки-студенты порою до двух ночи сидели перед телевизором, наблюдая за битвами мастеров-телекиллеров. Киселев, Доренко…Журналисты были знаменем всех мыслящих людей того времени. Их уважали, боялись, прислушивались к каждому их слову. Они становились миллионерами, владельцами газет и холдингов, но в то же время их беспощадно убивали, если они переступали ту черту, которую нельзя переступать…
Мы сидели на лекциях и бегали по редакциям газет в поисках работы. Как настырные клопы мы совались в любую щель, лишь бы нарыть сенсацию и завязать связи. И через два-три года кто-то уже ездил на собственной машине, переселялся из общежития в комнату или квартиру в престижном районе, летал на спецбортах с олигархами в Куршавель, Монако и Сен-Тропе. Деньги и слава валялись под ногами, их надо было только подобрать…
Меня начали печатать. Я крутилась как белка в колесе, иногда не спала по двое суток, охотясь за убойной информацией. Я отказывала себе во всем, но к двадцати пяти у меня уже были средства, чтобы обратиться в клинику пластической хирургии…
Однажды мне дали задание написать статью о Льве Лебензоне. В свои 28 Лева имел двести миллионов баксов и они очень дурно попахивали. Я две недели собирала на Леву материал, а затем уломала его дать мне интервью.
Он принял меня в кабинете своего банка — полноватый, самоуверенный молодой мужчина в очках. Я задавала наглые вопросы, провоцировала, нападала…Я знала, что загоню его в угол, потому что факты, которые я нарыла, были убийственными.
Однако все вышло совсем не так.
Лева с легкостью отбивал мои атаки, смеялся, потягивая 24-летний виски с минеральной водой "Перье", а в какой-то мне вдруг стало ясно, что он просто надо мною издевается!
Когда я, раскрасневшаяся и разозлившаяся, спросила его: "Г-н Лебензон! А вам не страшно, если послезавтра статья появится именно с теми фактами, с которыми я вас сегодня ознакомила?", банкир откровенно рассмеялся и ответил:
— Слушай, Зарецкая (тогда я уже использовала этот псевдоним), пиши что угодно, только хуй твою статью опубликуют. Почему? Да потому что я позвоню в Администрацию Президента, а оттуда уже будет звонок твоему редактору. Поняла?
— Ну что ж, попробуйте! — ответила я, не поверив. Мне казалось, что Лебензон берет меня на понты.
— Хорошо, девочка, иди пиши! Я обещаю тебе, что мы обязательно еще увидимся! — тон Лебензона был странен, но мне показалось, что это угроза.
…Как ты наверное уже догадалась, Сулька, банкир оказался прав. На следующий день редактор прочитал мою статью и, помявшись, сказал, что в этом виде выпустить мы ее не можем. Был звонок…
Я тогда кричала, ругалась, а потом вернулась домой и напилась. Решила даже бросить эту газету, благо альтернативы имелись. Но потом передумала…
А через пару дней, когда я сидела в редакции, в комнату вдруг зашел курьер с огромным букетом роз! Для меня! Все охуели, а что уж говорить обо мне…К букету прилагалась визитка…Лебензона!…который учтиво приглашал меня на прием по поводу своего дня рождения!
Я вскипела и…решала пойти. И высказать ему наедине все, что о нем думаю…
Я так и сделала…
— Бэтти, у тебя есть загранпаспорт? — выслушав меня, спросил вдруг Лебензон.
— Какое вам до этого дело? — нелюбезно поинтересовалась я.
— Полетели с нами в Монако. Спецрейс отбывает завтра утром. Летишь? Или слабо?
Услышав это, я чуть не села на пол, поразившись такой наглости. И ответила:
— Слабо? Летим!
И мы полетели.
Я не буду описывать тебе, Сулька, ни замок Лебензона, ни его яхту, ни казино, ни рестораны, где мы побывали…Нет, он не приставал ко мне и держался как истинный джентльмен. Дарил цветы, подарки…А затем…спросил меня:
— Тебе нравится здесь? Нравится такая жизнь?
— Да! — ответила я сквозь зубы.
— Ну так живи ею! — предложил Лев. — К чему тебе политика, экономика, расследования? Разве ты не поняла, что власть в стране принадлежит нам и что мы захотим, то и будет. Не бейся как рыба об лед. Смени тематику. Вчерашние бандиты надевают костюмы от Версаче вместо кожанок. Их девки носят Пако Рабан и Пьер Карден. Людям нужна красота. Высший стиль. Элиту, нынешнюю элиту России следует облагораживать, воспитывать в ней элементарные навыки приличия, вкуса и утонченности. Почему бы тебе не писать именно об этом?
И тогда, стоя на палубе яхты Льва, я поняла, что он прав. Я хочу именно такой жизни. И мне по душе именно такие темы.
Так исчезла журналист отдела "Политика" Бетина Шмулевич и появилась светский обозреватель Бетина Зарецкая, она же Бэтти Шарк.
Конечно вернувшись в Москву мы стали любовниками. Я познала вкус еды всех дорогих ресторанов столицы, прелесть полета спецбортами, люкс гостиничных номеров за две тысячи долларов и запах двадцатидолларовых аргентинских и южноафриканских роз…
Спустя год мы разошлись, а затем на Лебензона наехало гэбье и отобрало банк. Под угрозой сесть, Лев уехал в Америку.
А светская жизнь тем временем стремительно набирала ход. Благодаря Леве и новым многочисленным знакомствам я стала самым знаменитым и влиятельным ее историографом…
К тридцати годам у меня появилась собственная двухкомнатная квартира в центре Москвы. Я купила ее лично на свои сбережения. Мне хорошо платят за явную и скрытую рекламу брендов, событий, людей. Быть на "ты" с олигархами — не только почетно, но и денежно. Конечно мои мужчины всегда делали мне щедрые подарки, но независимость для меня превыше всего, поэтому я стараюсь рассчитывать только на свои доходы…
У меня было много мужчин, Сулька. Был и второй аборт, после чего я поняла, что не могу больше иметь детей…
После встречи с Левой я пришла к выводу, что настоящий мужчина только тот, у кого есть деньги. Много денег. Мужчина обязан обеспечить безбедную жизнь своей семье. Остальные, а их в России процентов 95 — скоты, быдло, болтуны и алкоголики. Я ненавижу их и мне не только трудно находиться с ними рядом, но даже и дышать одним воздухом. Я ненавижу людей. И прежде всего русских.
Хотя…Наверное именно поэтому самый мой любимый и близкий человек — русский. Мой дорогой Мишанька. Мы познакомились с ним в Кортина Д,Ампеццо — престижном итальянском горнолыжном курорте. Мишанька большой, лысый и очень добрый — когда он прижимает меня к сердцу, меня охватывает такое непередаваемое чувство радости, что хочется заплакать. Мишанька, я тебе говорила, живет в Лондоне. Он почти миллиардер, торгует нефтью. Когда мне плохо, я просто звоню ему и он высылает за мной свой "Фалькон". Я знаю, что у Мишаньки в Лондоне бляди, и не только там. Он их и из Москвы табунами выписывает, ебет, а потом отправляет обратно. Но я не ревную, нет. Мужчине нужны женщины, пусть радуется. Зато мы оба знаем, что настоящая его женщина я. Может мы когда-нибудь и поженимся, я конечно не настаиваю, мне и так с ним хорошо.
А за еврея я б никогда не вышла. Они хотят, чтобы женщина сидела дома и занималась семьей. Не видят в ней человека, равноправное существо. Ууу, эти евреи…Для них баба — товар. Купил, попользовался, продал. А я, Сулька, не товар!
С русскими не так. Есть конечно и уроды, большинство из них, но…русский человек открыт и незлобен. Щедр, наивен, добр. Полюбит — вся его душа раскрывается перед тобой — бери не хочу! Поэтому только русского я, полуеврейка, наверное и могла бы любить. И люблю. Ненавижу Россию с ее гэбьем, ментами-оборотнями, продажными чиновниками и повсеместным воровством и похуизмом. Если бы захотела, давно бы уехала в Лондон или Монако. Только что я там буду делать — птичка в золотой клетке? Нет, в Лондон надо ездить отдыхать и шопинговать, а жить, к сожалению, лучше в России. Видишь, как все сложно, Сулька? Что-то я совсем раскисла и напилась. Давай-ка спать!"
*********
На обильных рублевских харчах Филька быстро поправилась. Черная шерстка кошки вновь заиграла глянцем. Бэтти разрешила выпускать Фильку в сад и теперь, когда хозяйка уезжала по работе, кошка часами неутомимо гонялась за бабочками или лазила по деревьям. Сад у Мишаньки был большой, с цветами, яблонями и малиной. Ухаживал за ним старик Юзеф, дальний родственник Бэтти, выписанный ею из бедной Белоруссии. Охранник Борис и горничная Эльвира переживали любовный роман и особого внимания на кошку не обращали. А вот кухарка Дося Фильку не жаловала. "Ты, Сулька, лучше сюда не суйся, прибью! У меня здесь гигиена, а не зоопарк!" — сразу предупредила она кошку, когда та забрела на кухню, взволнованная ароматами пекущейся в духовке индейки с яблоками. Филька обиделась и ушла. "Ничего, ты еще повыступай, вот вернется хозяйка, она живо тебя обломает!" — мстительно подумала кошка.
