Керри Райан - Лес Рук и Зубов
Молодая женщина с ярко-рыжими волосами тянет руки к Трэвису, который болтается на канате, точно наживка. В попытке добраться до него она делает шаг с балкона, падает и повисает у него на ногах. Одна рука Трэвиса не выдерживает и срывается с каната.
Нечестивая лезет вверх, ее лицо все ближе и ближе к ноге Трэвиса. Переломанные ногти впиваются ему в голень, и на коже выступают капли крови. Зубы покойницы уже совсем близко, пальцы Трэвиса начинают соскальзывать с веревки…
Я срываюсь с места и подбегаю к канату. Мне хочется кричать, но ком, застрявший в горле, душит меня и не дает выдавить ни звука. По рукам Нечестивой стекает кровь, они становятся скользкими, и ей приходится удвоить усилия…
Тут еще один Нечестивый бросается на Трэвиса и падает с балкона, увлекая за собой рыжую женщину. Почувствовав свободу, Трэвис раскачивается на канате и обхватывает его обеими ногами, немного запрокинув голову. Я знаю, что он видит внизу: на расстоянии вытянутой руки от него беснуется толпа Нечестивых.
«Давай же!» — хочется закричать мне, но я молчу. Джед и Гарри шепотом твердят это же слово.
Осторожно переставляя руки, Трэвис начинает двигаться в нашу сторону. Стоны внизу переходят в неистовый рев, когда веревка под его тяжестью провисает, приближая его к толпе мертвецов.
Только тут до меня доходит, что бочка со мной и Аргусом весила слишком много: видимо, мы растянули ткань или ослабили узлы.
Мир в эту секунду залит ослепительным светом умирающего дня, солнце бьет в глаза, но я неотрывно слежу за Трэвисом.
Веревка провисает еще больше, натягивается под его весом, и вдруг до меня доносится новый звук: лопаются волокна старого каната.
Я бросаюсь вперед, но Гарри меня не пускает.
— Мы ничем не можем ему помочь, — говорит он.
Я стряхиваю его руки, подбегаю к краю платформы, ложусь на живот и как можно дальше подаюсь вперед.
— Трэвис! — кричу я. — Трэвис, быстрей!
Он трясет головой и замирает на месте. С чердака на балкон выходит еще один Нечестивый и прыгает за Трэвисом. Падая, он задевает канат, тот начинает раскачиваться и провисает еще сильнее, почти до предела. Покойники внизу беснуются и тянут руки вверх, их пальцы все ближе и ближе к Трэвису…
— Трэвис, послушай меня.
Он снова трясет головой. Слезы душат меня, сдавливают горло.
— Канат рвется, — говорит Джед тихо, чтобы Трэвис не услышал. — Ему не выбраться.
— Мэри, лучше отвернись, — шепчет Гарри, становясь надо мной.
— Нет, я его не брошу!
Я встаю и хватаюсь за канат, словно мне под силу поднять Трэвиса над ордой Нечестивых.
Канат дрожит в моих руках, каждая нить вибрирует от движений Трэвиса. Мне хочется закрыть глаза и прыгнуть вниз, оказаться рядом с Трэвисом и самой втащить его наверх.
Но я знаю, что это бесполезно. Канат не выдержит нашего веса, лопнет, и тогда погибнем мы оба.
Я смотрю на него, дрожа как блесна под водой.
— Трэвис! — Мой голос похож на рык и не терпит возражений. — Трэвис, слушай меня. Забудь о Нечестивых, забудь о канате. Выбрось из головы все. Закрой глаза и слушай мой голос!
Он не повинуется, и тогда я щелкаю по канату пальцами.
— Давай! — ору я громко, как никогда.
Его глаза тут же закрываются.
— Так, теперь переставь одну руку вперед и крепко схвати канат.
Его рука начинает медленно двигаться, сперва почти незаметно, но потом все увереннее.
— Молодец, так держать, — подбадриваю я Трэвиса, когда он переставляет вперед другую руку.
Канат начинает раскачиваться от его движений, и я чувствую, как лопаются все новые нити.
— Быстрее, Трэвис. Чуть-чуть быстрее.
Его прошибает пот, но он кивает и начинает подниматься к краю платформы.
Когда на Нечестивых внизу падают первые капли крови, их стоны превращаются в сокрушительный вал, однако Трэвиса это не останавливает.
Гарри и Джед напряженно следят за ним, тихо бормоча что-то себе под нос и боясь любым лишним шумом отвлечь Трэвиса от самого главного.
— Помогите ему! — кричу я.
Они подлетают к краю и помогают Трэвису забраться на платформу.
Наконец он в безопасности. От избытка чувств и облегчения я теряю сознание.
XXIX
Прихожу в себя уже в темноте. Я одна, лежу в кровати под ворохом одеял, их так много, что не продохнуть. Я начинаю выбираться из-под них и вдруг чувствую, как чьи-то пальцы нежно гладят меня по щеке. Я зажмуриваюсь от удовольствия.
— Ты смог, — шепчу я, поднимая руку и накрывая ладонь Трэвиса, и с облегчением падаю обратно на подушки.
Но потом я вспоминаю:
— Твоя нога! — И судорожно пытаюсь вскочить.
Ласково, но твердо Трэвис укладывает меня обратно в теплое гнездо из одеял. Я не даюсь и снова встаю.
— Все хорошо, — заверяет меня он. — Несколько пустяковых царапин. — Тихий смешок. — У той покойницы были длиннющие когти. И острые.
Даже в тусклом свете я вижу, как он весь содрогается от воспоминаний. Лицо его чуть осунулось, глаза плотно зажмурены от внезапно нахлынувшего страха.
— Но ты смог, — повторяю я.
— Да.
Минуту мы молчим. Прислушиваемся к пробуждению мира. К стонам Нечестивых под нами.
— Сколько мы тут пробудем? — спрашиваю я.
Трэвис пожимает плечами. Его руки безвольно лежат на коленях.
— Они хотят соорудить такую же систему из каната и бочки, чтобы добраться до ворот и выйти на тропу. Сбежать из деревни. — Он умолкает, приподнимается и выглядывает на улицу. — Но для этого кто-то должен быть на другой стороне. — Трэвис поворачивается ко мне: — Один из нас должен добраться до Леса, чтобы привязать канат.
— Но как? Разве это возможно? До забора слишком далеко, а на пути толпы… — Конец фразы повисает в воздухе.
Трэвис не кивает и ничего не говорит, а медленно подтаскивает к кровати стул, скребя ножками по дощатому полу, садится на него и кладет ногу на ногу. Я замечаю, что левая лодыжка у него обмотана тряпкой, которую он растерянно теребит.
— Когда? — спрашиваю я. — Когда они хотят попробовать?
Трэвис по-прежнему не смотрит мне в глаза. Его взгляд скользит по комнате и останавливается на всех предметах, но только не на мне.
— Думают дождаться зимы. Сильные холода сделают Нечестивых медлительными, а то и вовсе заморозят. Джед и Гарри пересчитали все запасы еды, их должно хватить до зимы, а воду можно собирать в бочки во время дождя.
— Еще несколько месяцев… — выдыхаю я.
— Ждать придется долго, — кивает Трэвис.
А потом снова теребит повязку на лодыжке, как будто она слишком тугая. Я накрываю его руку ладонью, и он вздрагивает от моего прикосновения.
— Что будет с нами? — спрашиваю я.
Трэвис не отвечает. Он кажется каким-то холодным, пустым… и по-прежнему на меня не смотрит. Я отстраняюсь и закутываюсь в одеяло.
Между нами словно стоит стена. Что-то изменилось, но что?..
— Ответь, — шепчу я, готовясь к худшему.
Трэвис неловко ерзает на стуле и морщится, опуская перевязанную ногу обратно на пол. Затем встает, подходит к окну и возвращается к стулу:
— Вчера я мог думать только об одном: как тебя спасти. Как спасти нас обоих. — Он умолкает, словно подбирает нужные слова.
— Вчера? А сегодня уже нет?
Трэвис улыбается, немного разряжая обстановку.
— Мэри, — продолжает он, — когда я увидел тебя в коридоре, в толпе Нечестивых… — Он трясет головой, отгоняя дурные воспоминания. — Мне захотелось умереть. Поменяться с тобой местами, чтобы ты выжила.
Трэвис вцепляется рукой в спинку стула, его пальцы белеют от напряжения.
— Тогда я кое-что понял, Мэри. — Он отпускает спинку и тихонько барабанит по ней, затем снова подходит к окну, словно оттягивая неизбежное.
Я прижимаю колени к груди и готовлюсь услышать нечто страшное.
— Я поступил очень дурно, — наконец говорит Трэвис.
Моя кожа покрывается мурашками; все чувства обостряются до предела. Я слышу, как воздух входит в легкие Трэвиса, слышу его дыхание и стук сердца.
И до сих пор чую его страх.
— Я слишком долго скрывал то, что рассказала мне Габриэль. Про океан. — Наконец Трэвис переводит взгляд на меня печальный и умоляющий.
Окружающий мир словно бы исчезает, остаемся только мы с Трэвисом и эта крошечная комнатка на дереве.
— Что? — тонким голосом выдавливаю я. Сердце колотится как бешеное. — Вам же не удалось поговорить?
Он стучит одним пальцем по оконной раме. Утренний ветерок ерошит ему волосы, проносится по комнате и улетает. Трэвис закрывает глаза, наслаждаясь прикосновением свежего воздуха к разгоряченной коже.
— Габриэль была на берегу океана, — произносит он.
Я резко втягиваю воздух; мой мир словно бы опрокидывается.
— Когда? — спрашиваю я на выдохе. — Как?!
В воцарившейся тишине мне приходит в голову мысль: раз она сумела добраться до океана, значит, он не так уж и далеко. Значит, он в самом деле существует и я тоже смогу его отыскать.
