Евгений Енин - Случайностей не бывает
— Чёрт! — снова крикнул Фрол, но уже восторженно: в дверь спиной вперёд заходил Джо.
— Чёрт! — тихо сказал Джо, и вот он уже ругался.
Глаза его, до того, скорее, узкие, расширились до размера глаз героини аниме, рот отрывался и закрывался, как у ещё живой, но уже умирающей рыбы, а руки сжимали рукоятки пулемёта «Максим». За рукоятками пулемёта не было. Но было понятно, на каком расстоянии от Джозефа прошли вращающиеся зубы Олгой-Хорхоя. Это как подравнивать ногти с помощью гусениц несущегося по полю боя танка.
А Порфирий Гордеевич, сидя в кресле теперь точно водителя, активно рулил. Он вертел «баранку» то влево, то вправо, отчего остатки вагона кренились так, что пассажиры хватались за всё, что могли, чтобы не упасть.
И только Джо, как схватился за рукоятки пулемёта, так и стоял, не шелохнувшись, прибитый к полу пережитым ужасом.
Яна вытерла кровь со лба Артёма и прижала его руку с салфеткой из своего рюкзака к ране. Она пыталась увидеть что-то за окнами кабины, но видела только отражение кабины, снаружи была идеальная темнота.
Но кондуктор вёл их транспортное средство так, как будто они ехали по освещённой солнцем просёлочной дороге, объезжая колдобины. А иногда — не объезжая.
Впрочем, вот что-то мелькнуло? Или показалось?
Их тряхнуло, как будто они, не снижая скорости, переехали, лежачего полицейского, и темнота за окнами перестала быть абсолютной.
Яне показалось, что она видит толстые кабели, развешенные по стенам, но стены были не бетонные, как в тоннеле метро, а кирпичные.
Впереди показался столб света, льющегося сверху, и через секунду они через него проехали. Яна прижалась лицом к стеклу и посмотрела вверх. Она увидела голубое небо и крыши домов. Как если бы она смотрела из уличного колодца со снятой крышкой.
Дальше — снова темнота.
Потом свет и шум, и механизмы, как в угольной шахте. И шахтёры с чёрными от угольной пыли лицами. Почему-то с длинными хвостами.
Потом пространство, похожее на читальный зал библиотеки, еле видный в густых сумерках. И что-то большое, рыжее, человекообразное, похожее на орангутана или на кучу тряпья.
Ещё минута темноты, в которую Порфирий Гордеевич смотрел напряжённо, дёргая руль, нажимая на педали газа и тормоза, объезжая что-то, видимое только ему и Фролу, который подрабатывал штурманом, периодически восклицая:
— Барин, левее, левее! Давай, давай, жми.
Артём заглянул под кресло. Педали газа и тормоза когда-то принадлежали роялю.
Вдруг темнота превратилась в чернильную синеву, кабина затрещала, по стеклу, изнутри, потекло сразу несколько прозрачных струек. Они ехали под водой, причём на очень большой глубине.
— Осторожно! — крикнул Фрол.
Порфирий Гордеевич ударил по тормозам и крутанул руль вправо, перед ними мелькнул силуэт кита.
— Куда ты прёшь, глаза разуй, — крикнул киту Фрол.
И снова только свечи и изумлённые лица отражаются в стекле.
— Барин, здесь прямо!
Через пару секунд темноты они как будто попали на фабрику дискотечных шаров. Свет их прожектора разбился на миллионы лучей, каждый из которых сохранил яркость первого. Это была пещера, поросшая многогранными друзами прозрачных кристаллов. И какие-то существа с треугольными головами без ушей провожали их огромными чёрными глазами. Одно существо даже кинуло копьё. Порфирий Гордеевич крутанул руль, Артём услышал, как оно стукнуло о стену вагона, и снова увидел в стекле своё отражение с вытаращенными глазами.
Через секунду и не больше, чем на секунду, мелькнул подвал, освещённый факелами. Яна решила думать, будто ей показалось, что там бородатые люди кого-то пытали на дыбе.
— Гордеич, левее!
Кабину залил ярчайший свет, и изумлённые глаза Яны встретились с не менее удивлёнными глазами шимпанзе. Несколько десятков метров они пролетели по джунглям, прежде чем нырнуть в увитую лианами скалу.
Снова темнота.
— Тормози-и-и! — закричал Фрол.
С громким лязгом металла о металл отгрызенная кабина встала на рельсы. Они вернулись в тоннель московского метро.
— Ходу! — крикнул Фрол, срывая руль.
Порфирий Гордеевич мгновенно воткнул в опустевшее гнездо контроллер и ударом ладони по ручке отправил его в крайнее положение «ход».
На стекле колотился прилипший пальмовый лист.
Джо приоткрыл дверь, за которой когда-то был вагон. Вагона там оставалось метров пять, не больше, потом рельсы и тоннель. Он швырнул в дыру остатки пулемёта, которые всё ещё держал в руке. Удар о шпалы был едва различим в общем грохоте и скрипе. И, как будто рукоятки с затвором были приманкой, из темноты тоннеля показалась круглая морда Олгой-Хорхоя, быстро нагоняя кабину.
Кольца с зубами начали раскручиваться.
Их путешествие неизвестно куда по внутренним часам Артёма длилось десять минут, по ощущениям Яны — минут пятнадцать. Это позволило им объехать гигантского червя, но не хватило, чтобы оставить его позади на безопасном расстоянии.
— Олгой! — закричал Джо, захлопнув дверь наружу.
— А то я не знаю, — сквозь зубы прошипел обер-кондуктор, придерживая котроллер. — У меня ж зеркала.
— Барин, может, пора? — наклонился к его уху Фрол.
— Тоннель обрушим, — резко возразил тот.
— Я-то барин, готов живота не пожалеть ради родного тоннеля. Но пассажиров мы должны хоть тушкой, хоть чучелом доставить. И лучше, конечно, тушкой.
— Ладно, доставай.
— Тоннель обрушить, это что у них, атомная бомба спрятана? — пошептал Артём на ухо Яне, которая вытирала ему со лба снова пошедшую от тряски кровь.
— Ой, — Фрол побледнел. — Оно же в вагоне было. А вагон…
Он посмотрел на чёрта. Джо помотал головой. Фрол рванул к двери, видимо, чтобы лично убедиться в том, что вагон отсутствует. Он распахнул дверь, что-то увидел и тут же захлопнул её, заорав:
— Ложись!
Поняв, что все на него удивлённо смотрят, но ложиться не торопятся, Фрол прыгнул так, что не жалея живота упал на своего барина, а руками пригнул головы стоявших рядом Яна и Артёма. На чёрта его уже не хватило.
В стенку, отделяющую кабину от пустоты, что-то ударило. Не так, как мог ударить камень или металл, а мягко, влажно, но так сильно, что стенка вмялась внутрь, а дверь устояла только потому, что была из морёного дуба.
— Плюнул, сволочь, — оповестил всех Фрол.
Порфирий Гордеевич сбросил его с себя на Яну с Артёмом, вскочил и начал по дюйму осматривать стену и дверь, временами принюхиваясь. Не оборачиваясь, он показал два пальца.
— Две минуты, — перевёл Фрол, прижимая к груди головы Артёма и Яны, для чего ему пришлось их изрядно пригнуть.
— Да что там такое? — крикнул Джо.
— Плюнул, сволочь, — повторил Фрол. — Ну что, вылупился, ядом своим плюнул. Отравил. Две минуты у нас осталось. Потом всё, развалимся.
— Как развалимся? Почему? — вырвался Артём.
— На ходу, — со спокойствием трупа пояснил Фрол. — От яда.
— Так сворачивайте в стену или куда там хотите! — потребовал Джо.
— В земле вообще шансов нет. Тут, может быть, хоть один из нас выживет. Конечно, очень сильно покалеченный.
Хотя голос Фрола был спокойным, по его щеке побежала слеза.
Набегающим потоком воздуха от крыши вагона оторвало кусок, и ветер завыл внутри кабины.
Вагон, отравленный ядом Олгой-Хорхоя, начал разваливаться.
Зеркло заднего вида исчезло.
Боковое стекло треснуло.
— Так-то я шутил про отравленный поезд, — пробормотал Артём.
— А что, кто-то смеялся? — спросил нахмуренный Фрол.
Снаружи что-то загрохотало. Это отогнулся кусок наружной обшивки и замолотил на ветру по стене вагона.
— Порфирий Гордеевич, а Порфирий Гордеевич! — довольно скандальным тоном затараторила Яна, вдруг поверившая в серьёзность ситуации, — товарищ обер-кондуктор, вы нас вообще-то довести должны. Вы обещали. Мы билет купили. Вы не имеете права! Вы главный в этом поезде, давайте делайте что-нибудь.
Эльф грустно улыбнулся.
— Эх, сорока, кончился мой поезд.
— Ну говорят же вам, давайте в стену рулите.
Эльф пожал плечами.
— Не пройдём сейчас. Разобьёмся. Кондиция не та.
— Разобьёмся? А так мы что? А так что с нами будет?
— А так кабина развалится. — Кондуктор вздохнул. — И нас сожрёт этот червяк. Или раздавит.
— Нет! Вы с ума сошли разваливаться? Я не хочу!
Артём и Джо энергично покивали в знак того, что им бы тоже очень не хотелось.
— Ай! — нога Яны провалилась в пол, который внезапно проржавел насквозь.
Её подхватил под локоть Артём.
— Что ты сидишь, — вырвала она руку у человека и перешла с эльфом на «ты». — Нечисть ушастая! Делай что-нибудь! Мы же умрём сейчас!
Яне стало страшно.
Она осознала, что её умение нырять, лазать по скалам, кататься на борде, водить машину, и всё прочее, что делало её в собственных глазах весьма экстремальной девчонкой, никак не поможет выжить в куске вагона, несущемся со скоростью двести километров в час, разваливающемся на части и с многотонным червём за плечами.
