Александр Розов - Голод богов (1)
…
Ритуал был жутковатый даже по местным меркам.
В полной тишине, обнаженные мужчина и женщина медленно подняли мечи к светлеющему небу, потом, также медленно указали остриями на восходящее солнце.
Затем плавно развернулись лицом к лицу и каждый из них коротко провел клинком по левому предплечью другого, а затем последовал взмах рук — и кровь мелкими каплями брызнула на первый ряд зрителей. Те на мгновение отшатнулись, но всего на полшага — потому что сзади стояла плотная толпа.
Несколько тысяч людей заворожено наблюдали за всем происходящим и, кажется, боялись даже дышать.
Но вот действо перешло в новую фазу.
Светлые подняли вверх левые руки, будто в приветствии. И надолго застыли, как бронзовые изваяния.
Кровь растекалась по их коже во все стороны, будто фантастическое живое существо, стремящееся окрасить тела Светлых целиком — от плеч до стоп — в цвета темного пурпура.
Потом, будто по какому-то сигналу оба — мужчина и женщина, — сдвинулись с места, и скользящими, бесшумными шагами двинулись в сторону реки.
Толпа молча двигалась за ними на почтительном расстоянии.
Светлые же, не останавливаясь на берегу, двинулись в воду. Вот они ушли по пояс, по грудь, по шею…. Вот их головы скрылись под водой и над блестящей жидким серебром поверхностью остались только концы лезвий их мечей.
Снова замерла в томительном ожидании толпа.
Сколько прошло времени? Непонятно. Всем казалось, что целая вечность. И тут Светлые двинулись обратно. Неспешно появлялись из воды их тела, покрытые сверкающими каплями. Вот они вышли на берег и протянули вперед левые руки.
По толпе прошел тихий вздох — никаких разрезов не было видно. Только едва заметные розовые полоски, как от недавно заживших царапин.
— Земля и Солнце, Вода и Небо, — громко, на распев произнесла Посланница, — все видят и все помнят. Ваша кровь — их кровь, их обида — ваша обида.
Она выдержала длинную паузу, а затем звонко крикнула:
— Вы знаете тех, с кем нельзя жить под одним небом?
Несколько секунд тишины, а затем гул сотен голосов.
— Да! Да! Да! Да!…
— Громче! — крикнула она, — я хочу слышать каждого!
На этот раз ответом ей был рев толпы:
— ДААААААААААА!!!
Дождалась, пока наступит тишина, Посланница произнесла глубоким, чистым и спокойным голосом.
— Тогда. Идите. Очистите. От. Них. Землю, — Она взмахнула рукой, указывая на стоящих чуть в стороне полковников, — Вот. Ваши. Командиры.
** 23 **
Они сидели в бывшей «Серой радости» и ужинали. Точнее, жрали со страшной силой.
Вики-Мэй рвала крепкими белыми зубами окорок.
— Ну, ты и устроила, — заметил Румата, отпивая глоток вина из здоровенной глиняной кружки, — ты вообще представляешь, что сейчас творится вокруг?
— Угу, — ответила она, прекращая на несколько секунд свое заятие, — извини, на меня напал жуткий жрун…. Наверное, мы слегка переборщили с кровопусканием.
— Это точно, — сказал Румата, отхватывая от целого зажаренного поросенка такой кусок, которым, наверное, подавился бы даже медведь гризли, — Многовато получилось. А это действительно было так важно?
— Ага. Крови должно было быть приличное количество, иначе не смотрится, — отозвалась она и снова вцепилась в окорок.
Румата пожал плечами и продолжил уничтожение поросенка.
Трактирщик смотрел на обоих с ужасом и умилением. За всю свою долгую практику он повидал немало обжор, но чтобы два человека с легкостью сожрали больше, чем могут проглотить полдюжины голодных ландскнехтов — такого видеть не приходилось… Ну вот, все съели. Только кучи разгрызенных костей по обе стороны стола.
— Эй, любезный, у тебя найдется еще пара фунтов буженины и кувшин вина?
— Конечно, Светлые! Сей момент!
Все это было сметено едва ли не быстрее, чем принесено (хотя принесено было достаточно проворно).
— Ну, благодарю тебя, добрый человек, — сказал Румата, небрежно бросая на стол пять золотых монет, — завтра, наверное, еще к тебе заглянем…. Давай двигать отсюда, Вики-Мэй, а то, боюсь, ты заснешь прямо за столом, как упившийся рейтар.
…
— Надо бы пройтись пешком перед сном, — заметила она, — иначе нам все это не переварить.
— Пошли, — согласился он.
Обнявшись, они двинулись в сторону бывшего жилища дона Сатарины. Кони, мерно цокая копытами по мостовой, шли следом.
— Сегодня, наверное, самый несуразный день в моей жизни, — сообщила девушка, — это же надо, проснуться, надышавшись наркотической травой, на другой планете в роли уполномоченного лица главной местной богини.
— Вообще-то, самое несуразное — впереди. Нам еще предстоит беседа с Бромбергом.
— Ты уверен, Тони-Хлуд, что это — хорошая идея?
— Это, так сказать, жесткая необходимость, — ответил Румата, — я хочу знать, как орденская армия оказалась в нашем тылу. Эти рассказы о чудесах с переносами во сне из одного места в другое наводят меня на неприятные мысли…
— Ну, ты же не хочешь сказать, что им провесили нуль-Т из Баркана в Нард?
Он вздохнул.
— Я ничего не хочу сказать, Вики-Мэй. Я просто знаю, что армии такого размера не появляются ниоткуда. Значит, эту армию кто-то как-то перебросил. И еще меня беспокоит сообщение дона Пины про орденский флот.
— Но появление флота нами прогнозировалось, — заметила она, — задача орденского корпуса в нашем тылу была достаточно четко определена: отвлекающий маневр для обеспечения высадки морского десанта в Арко. Верно?
— Верно, — согласился Румата, — но только мы ошиблись с прогнозом. Этот флот не предназначен для десанта. Тип кораблей не подходящий. Это — морские охотники, а не транспорты.
— Тогда для чего он предназначен?
— Не знаю. А Бромберг может знать.
— Ладно, — сказала Вики-Мэй, — а мне надо участвовать? Это я к тому, чтобы заранее собрать силу воли в кулак и не пообещать Айзеку то, что дон Кси пообещал магистру Цогану. Вообще, за последние несколько часов, я стала гораздо лучше разбираться в мотивах дона Кси, если ты понимаешь, о чем я.
Румата ненадолго задумался, а затем предложил.
— Давай сделаем вид для Бромберга, что ничего не произошло. Что твое самоощущение не изменилось.
— Хм… То есть я буду как бы секретным резервом, о котором он не знает? Небольшая предосторожность?
— Ну, вроде того.
— Неплохая мысль. А у меня получится?
— Почему нет?
— Действительно… Ладно, попробуем, — Вики-Мэй улыбнулась, — Я во время разговора буду плавать в бассейне, и сразу нырять, если мое терпение лопнет.
— Договорились, — заключил он.
….
— Айс, меня интересует, что произошло.
— А что произошло? — недоуменно спросил Бромберг.
— Примерно двое суток назад в моем глубоком тылу внезапно оказалась орденская армия, численностью около 10.000 человек.
— Вот как?
— Да, так. И я хочу спросить у вас, что это значит.
— Антон, ну что вы, — Бромберг удивленно развел руками, — откуда мне знать местный театр военных действий?
— Неубедительно, — огрызнулся Румата.
— Что?
— Аргумент ваш неубедителен. Такую операцию не могли провести местные — значит им кто-то помог. КОМКОН так никогда не делает. Значит, кроме института это сделать некому. Операция масштабная — значит в институте о ней знали многие. А раз так — вам не могли не сказать. Айс, я в третий раз спрашиваю. Что произошло?
— Трудно с вами, Антон, — тихо сказал Бромберг.
— Кажется, это я уже слышал. Айс, я ведь как-то раз уже предупреждал: не надо со мной играть.
— Я не играю. Все гораздо сложнее. Если бы вы знали, какую секретность развел у себя Клавдий…
— Я, конечно, не знаю, но могу догадываться. И вот что, Айс, в прошлый раз вы задавили меня своими альтернативами — а сейчас моя очередь. Пока мы с вами партнеры… Молчите, черт вас возьми, и не перебивайте. Так вот, партнерство — это доверие. Если я узнаю, что вы врете мне в главном — берегитесь. Я так изгажу все ваши планы на будущее, что вы не сможете до конца жизни появиться в приличном обществе. Это очень легко сделать.
Бромберг глубоко вздохнул.
— Ну что вы, молодой человек? Вообразили себя великим стратегом? Без моей поддержки вас просто выдернут отсюда. Некому будет предупредить вас, как в прошлый раз. Очнетесь уже на базе. А Кира…
В ответ Румата обидно расхохотался.
— Айс, мне уже плевать на Киру, на себя, и тем более — на вас. Если меня выдернут отсюда, я напишу красочные мемуары о том, как, находясь в состоянии аффекта, с вашей подачи убил и закопал целую кучу народу. Ведь именно вы, а не кто-нибудь, заставил меня принести сюда знаменитую наполеоновскую тактику действий полевой артиллерии. Ведь я должен был вести войну до победного конца — и вести ее быстро. Я во всех подробностях перескажу наши с вами разговоры. В частности — как по вашему совету экстренно ликвидировались последствия сражения у Бычьего ручья. Как воины второпях сваливали в ямы людей вместе с лошадьми, раненых вместе с убитыми. Двадцать тысяч человек! Сваливали и закапывали, зевая, потому что не выспались после боя. А ведь это было только начало. В бухте Арко я сжег супернапалмом стотысячный десант о котором вы меня своевременно предупредили. По берегам бухты еще до сих пор не выветрился запах паленого человеческого мяса. Знаете, как они кричали, когда горели заживо? Не знаете. Вам трудно даже представить себе что-либо подобное. Но, не беда — я постараюсь описать это во всех цветах, красках и звуках. Это будет сильно! Черт возьми, это будет книга года! Потом я свалю на Пандору и исчезну в джунглях, а вы станете пожизненным пугалом. Вас не пустит на порог ни один из ваших коллег и даже учеников. Вы можете выбросить все свои коммуникаторы — потому что по ним никто не позвонит, а на ваши звонки никто не ответит. Вы можете даже разучиться говорить и писать — потому что ни то ни другое вам больше не понадобится. Поэтому вы будете меня поддерживать, как не поддерживали никого на свете. Вот так. Но это еще не все. Теперь я хочу знать всю правду о том, что здесь происходит. Всю и немедленно.
