И. Хо - 666. Рождение зверя
Особого наплыва посетителей, несмотря на вечер пятницы, в ресторане не наблюдалось. За несколько столиков Кирилл заметил одного из тяжеловесов НТВ, автора и ведущего целого букета программ Антона Хрекова, который что-то увлеченно обсуждал с сухощавым литератором и журналистом Антоном Красовским и еще одним джентльменом, сидевшим к Потемкину спиной. За другим столиком Света Севастьянова из новостной службы «Первого» теребила разноцветный коктейль. «Это некстати, – подумал было Кирилл, но увидел, что она засобиралась на выход. – Ах, да. У нее сегодня много работы». Он сразу представил себе траурный уголок на входе в телецентр с перевязанными черными лентами фотографиями топ-менеджеров центральных каналов, репортеров и операторов.
Первый раз он побывал в этом здании в 1990-м с когортой депутатов из «Демократической России», требовавших предоставить им прямой эфир. Второй раз – в 1993-м. Это был, вероятно, самый романтический и незабываемый момент в его жизни. 3 октября, вечер, ослепительное солнце и прозрачный воздух, колонна «уралов» и автобусов, двигающаяся на штурм ненавистной «империи лжи». И сам он, юный воодушевленный Кира, машущий автоматом ничего не понимающему народу на тротуарах и перекрестках. Улыбающийся длинноволосый парень в камуфляже с гранатометом рядом с ним. Семнадцатилетняя девочка, светящаяся от счастья, между ними… Все казалось таким простым: подъехали, взяли под контроль телецентр и сказали стране ПРАВДУ. Тогда многие из восставших были уверены, что стоит лишь вырвать «сионистское жало», открыть народу глаза, как все изменится. Они и не догадывались, что спецназ МВД «Витязь», который реально спас режим от кровавого погрома, уже занял позиции в «Останкино». И лишь только Кирилл с соратниками попытался проникнуть в телецентр, толпу на площадке начали косить автоматными очередями с двух зданий. Все бросились врассыпную. Собственно, в этот момент можно было считать акцию успешно реализованной – «империя» заткнулась. Оставался еще передатчик на Шаболовке, который можно было легко вырубить. Но те, кто штурмовал «Останкино», были далеки от рациональности. Они корчились на улице академика Королева, прошитые пулями. Совсем молодые ребята, его ровесники из «Витязя», как будто насмехались над безоружными «штурмовиками», стреляя по ногам, рукам, головам. Потемкин вспомнил, как он отполз к билборду с логотипом телекомпании «ВиД», которым в начале девяностых пугали детей, – в одном лице соединились черты даоса Го Сяна с трехлапой жабой на голове и похмельного Ельцина. После того как в холстяном полотне билборда появились дырки от пуль, Кирилл сначала отполз в Шереметьевский парк, потом поймал машину и уехал обратно в логово на Краснопресненской набережной. Все было кончено.
Наконец явился Ирек, белый и скользкий, как глист. У большинства татар есть одна общая черта во внешности – хитрожопость, которая каким-то неуловимым образом запечатлена у них на лице. Нигматуллин – молодой, но уже слегка плешивый тип – был необычным татарином. Он являлся пассивным педерастом, что среди представителей этой нации не очень-то распространено.
– Ассаламу алейкум, – сказал Ирек, присаживаясь.
– Уа алейкум ассалам, – ответил Кирилл и показал на дымящуюся свинину: – А я тут плюшками балуюсь.
– Пожалуй, присоединюсь. – Нигматуллин подозвал Геллу. – Блинчики с творогом и кленовым сиропом принесите, плиз. Да, еще кофе. «Американо» со сливками.
Гелла ушла.
– Король умер, – начал беседу Потемкин. – Кто у нас «да здравствует»?
– Ну-у-у, Кирилл Ханович, уж это тебе виднее, – вкрадчиво протянул Ирек. – Вопрос политический. Ты там в верхах крутишься, у тебя информации больше. А наше дело – ремесленное. И мнение наше никого особенно не интересует.
Нигматуллин был, конечно, прав.
– Так-то оно так, Ирек, но ведь слухи какие-то ходят по цеху, – возразил Потемкин. – Шеф-то твой что говорит?
– Якобы Сергея Леонидовича нам на шею посадить хотят, – пожал плечами Ирек.
– Доренко?
– Ага, его самого.
– Ух ты! – оценил Кирилл. – А что, это ход. В общем-то, идеальная кандидатура со всех точек зрения. Березовский его очень точно охарактеризовал: типа, когда он видит Доренко, сразу вспоминает Набокова, который хотел «превратить читателя в зрителя». То есть чтобы у читателя возникала перед глазами картинка. А каждый тележурналист мечтает, чтобы его зритель стал слушателем – не только видел его физиономию, но и внимал тому, что он говорит. А Доренко что ни скажет, с этим в башке потом ходишь всю неделю.
Гелла принесла заказанное татарином блюдо.
– Да уж, – согласился он. – Расстрига – уникальный пропагандон. Насчет слушателей, это Борис Абрамыч прямо как в воду глядел. Не случайно Доренко последние годы на радио тренировался. Сначала на «Эхе», потом в «Русской службе новостей». Его история еще раз убеждает, что полезность нашего брата для этих, – Ирек кивнул куда-то в потолок, – определяется не длиной и степенью шершавости языка, а уровнем таланта. Ты же помнишь, что он про Путина в своей книжке «2008» понаписал. Сплошная порнография. А ведь ничего, теперь будет главным каналом рулить. Хотя для меня лично это ничего хорошего не предвещает. Ибо старые счеты.
– Ну что же, если вашу команду отлучат от благодатного источника, будем искать другую тропу. Война войной, а обед по расписанию, как ты сам говоришь.
– Не спеши ты нас хоронить, – обиженно вздохнул Нигматуллин. – А у нас еще здесь дела.
– Кстати, да, насчет дел. – Кирилл протянул ему лист бумаги с темами. – Вот, можешь это осметить?
Поглощая блинчики, Ирек внимательно изучал творческую заявку.
– Ну что тебе сказать… Первый и третий пункты – без вопросов. Насчет Познера тоже посибл. А кому эти тихие несуны из «Олимпстроя» не угодили?
– Насколько я знаю, один весьма неравнодушный к олимпийскому строительству товарищ хочет пропихнуть туда своего человека.
Нигматуллин сделал понимающее лицо.
– На круг будет где-то пол-лимона долларов. Или в рублях по курсу ЦБ на день оплаты. Можно по безналу. Только без бартера, пожалуйста, у нас не та ситуация сейчас. – Ирек упредил предложение Потемкина махнуться эфирами с других каналов. – Более точно посчитаю смету и калькуляцию пришлю. По всем позициям.
Собственно, на этом деловая часть программы была исчерпана. Нигматуллин уже разобрался с едой и потягивал кофе. Гелла принесла счет.
– А ведь я вчера вашего Костю видел, – задумчиво произнес Кирилл. – Кто бы мог подумать, что все вот так закончится.
– Почему-то не удивлен, Кирилл, что ты там был, – отреагировал Ирек. – Получается, счастливчик.
– Это с какой стороны посмотреть, дружище, – философски резюмировал Потемкин, расплачиваясь.
Через минуту они вышли, распрощались и направились каждый в свою сторону. Погода начала портиться – небо заволокли свинцовые тучи, в воздухе пахло дождем. Кирилл поспешил в машину.
– К «Рокки» поехали, Михаил Сергеевич.
Пятнадцать минут спустя Потемкин окунулся в прокуренную атмосферу классического американского салуна «Рокки II» напротив спорткомплекса «Олимпийский». Пластмассовый негр на входе традиционно просил денег в протянутую шляпу. Проследовав мимо бара, Кирилл заметил в дальнем, у окна, деревянном загончике меланхолично что-то рассматривающего Андриякина. Он сильно поседел за два года, что они не виделись, но стать и порода чувствовались за пушечный выстрел.
– Добрый вечер, Кирилл Ханович. – Николай Владимирович приподнялся и протянул руку.
Потемкин поздоровался и присел. Перед ним тут же выросла голубоглазая официантка Катя.
– Виски, сто со льдом, и колу отдельно, – сказал Потемкин и обратился к Андриякину: – Вы что-то будете?
– У меня уже есть немного. – Андриякин обратил внимание Кирилла на рюмку текилы и прилагавшиеся к ней аксессуары в виде порезанного дольками лимона и соли. – Еще я заказал стейк – вроде бы новозеландский.
Девушка записала и ушла.
– Как дела, Николай Владимирович? – банально начал разговор Кирилл.
Он прекрасно отдавал себе отчет, что Андриякин пригласил его не затем, чтобы выпить, поесть стейк или поболтать на отвлеченные темы, – уж больно редко они встречались.
– Идут понемногу, Кирилл Ханович.
– Pereat mundus, fiat justitia[22], – улыбнулся Потемкин.
Он был осведомлен о том, чем занимается его собеседник. В последние годы ни один громкий передел собственности не обходился без неформального участия юридической фирмы подполковника. Андриякин понимающе кивнул, и они выпили.
– Как вам успехи Анны Чапмен? – спросил Кирилл. – Она теперь звезда похлеще Маты Хари. Читали ее книжку?
– Нет, не читал, – улыбнулся Андриякин. – В гламурных откровениях этой дамы для меня вряд ли найдется что-либо интересное. Я-то во всей этой истории больше всего за Хуана Лазаро переживал, мы ведь с ним знакомы по тем временам еще. Американцы, конечно, сволочи. Ребра ему переломали на допросах… Пытки – это свосем не по-нашему. Одно утешает – за каждым предателем рано или поздно придет свой Рамон Меркадер. Ледорубов у нас на всех хватит, если сами вовремя не сдохнут.
