Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ)
– Ну и кто посмеет сказать, что нам по пятнадцать? – ухмыльнулась Юля.
– Интересно, – мечтательно прищурилась Эля, – сколько они здесь берут за ночь?
– Зависит от качества товара.
– А мы – качество?
– Мы – суперкачество, – солидно пояснила Юля, – Как это… эксклюзив. На нас тут ни у кого бабок не хватит. А вон стоит – «Бэ-у», ширпотреб. Если хочешь, поди спроси у них – почём.
– Щас! – поморщилась Эля, – Что-то кажется, они нам не сильно рады.
На противоположной стороне аллеи, рядом с фонарём, стояли трое ярких, пёстро разодетых мастериц художественной пастьбы: блондинка, брюнетка и фиолетовая. Они неспешно беседовали меж собой, то и дело, поворачивая взгляды к синичкам, обрызгивая их презрительным недоумением.
До прямого общенья дамы не снизошли, очевидно, не имели такого права. Но фиолетовая поднесла к уху мобильник, что-то кому-то сообщила.
– Про нас, – кивнула в их сторону Эля.
– Конкурирующая фирма, – хихикнула Юля, – Прокатный пункт «Стоптанные калоши». Сейчас придёт ихний сторож.
– Беззаботно-прогулочно шагающий по аллее парень в чёрной тенниске с белой надписью «Night» на груди, поравнявшись с синичками, плавно свернул к ним.
Любой разговор лучше всего начинать с паузы. Он, видимо, знал это, потому, не торопясь, рассмотрел их и дал рассмотреть себя.
Парень был далеко не юн, лет под тридцать, высок, мускулист, накачан: растягивающие тенниску грудные пласты, выпуклые отливки плеч, бронзовые бугры бицепсов, оплетённые татуировочной вязью. Коренастая шея, круглая голова, стриженная под тёмный бархат.
Азиатский раскос глаз, цепкий выблеск. Не ценителя, но оценщика. Он в секунду приценился к ним, деловито, профессионально.
И заметно было по остроте гляда, что оценка не пустячна. Но к намерениям его это отношения не имело.
– Ну что, мальвинки… Для начала – привет, – голос у мускулистого, в противу сложенью, лишне высок, чуть подвывен в концах фраз.
– Для продолженья – салют… буратинка, – небрежно отозвалась Юля, – А где твой длинный нос?
– Уй ты-ы! – лепные губы разъехались в весёлое удивленье, – Что-то совсем новенькое… от новеньких. А, ну да, – пояснил он сам себе, – мальвинки не в курсах, где они, что они, кто перед ними. Вы просто гуляли и заблудились. Бывает. Вам дорогу к метро показать?
– Дорогу мы найдём без тебя, – строго сказала Эля, – А ты… Как мы поняли, ты здесь «курируешь» этих… «бурёнок», – Элин презрительный взгляд в сторону пикантной троицы под фонарём, ревностно наблюдавшей через аллею за их беседой, – Значит, сможешь нам помочь.
– Что за проблемы-то? – с интересом склонил набок голову мускулистый.
– Проблем нет, есть пара вопросов, – продолжила Юля, – Отойдём в сторонку.
– А мы не в сторонке?
– Тема серьёзная. Не для случайных ушей.
– Как-кая ещё тема? – скривился мускулистый, – Что вы мне гоните?
– Отойдём, – повторила Юля.
Он недовольно хмыкнул, но отошёл с ними за деревья, в прохладный полумрак. Подошвы мягко шуршали по свежестриженой траве.
– Излагайте, мальвинки, но в темпе, времени нет. А потом – вы к метро бодрой рысью, а я – по своим делам.
– Мы хотим уехать за границу, – торжественно объявила Эля, – Хотим бабок там подзаработать.
– Как? – не понял мускулистый.
– Ну, ты просёк же уже, глядя на нас, – приосанилась, тягуче повела плечами Юля, – что, наверное, не мытьём полов. Нам надо связаться с людьми, которые помогут.
– Родственников у нас нет, – добавила Эля, – Близких знакомых – тоже. Мы свободны и делаем всё, что захотим.
– Ты, видно, этим не занимаешься, – продолжала Юля, – У тебя другой профиль. Но наверное, ты знаешь людей. Нам нужны солидные люди. Самые солидные. Где их найти?
Мускулистый начал понимать. Задрал лицо кверху, в восхищении от услышанной наглости.
– Нескромный вопросик, мальвинки. Паспорта вы получили уже? Или вам шестнадцати ещё нет?
– Сколько нам – это наша забота, – отрезала Эля, – Ты в тему вникай. Время дорого.
В густых вечерних тенях голова мускулистого была похожа на огромный орех с шершавой макушкой и плоскими наростами ушей. Черты лица – почти слизаны сумраком, но блеск глаз был внятен, весел и зол.
– Мальвинки… или вы до упора шизанутые, или вообще, хрен знает что. Ну да ладно, концерт окончен. Ни пугать, ни ругать вас не буду. Десять секунд, чтобы вы сбрызнули без следа. Если ещё встречу вас ближе километра от Парса, ноги повыдёргиваю и шампуры вставлю.
Он повернулся и пошёл к аллее, шелестя кроссовками по траве.
– Эй! – окликнула его Эля.
Мускулистый не замедлил шага.
– Эй ты! Плод любви папы Карло к сосновому бревну! – звонкий Юлин голос.
Он замер на месте, зачарованно повернулся.
– Вот видишь, – назидательно сказала Юля сестре, – что значит вежливое обращение. Проникаются люди.
– Первый раз – простил тебя за детскую дурость, – улыбался, приближаясь, мускулистый, – Второй раз – не-е-е… Его тёмная чугунная рука на ходу выбирала вид действия: сжались пальцы в кулак – врезать поточней по почкам?.. распрямились – схватить за волосы и – харей о подставленное колено?… Окончательное решение не состоялось.
Два взгляда пригвоздили его к траве.
Он увидел их из окоченевшего себя, как из громоздкого футляра. С двумя реально простыми пацанками-близняшками что-то сделалось. Словно что-то невидимое, жутковатое, живое появилось откуда-то, выбралось чуть ли не из их глаз и встало перед ним: душный напор… угроза… И нельзя никак сопротивиться этому, и нельзя даже подумать о противленьи…
Ощущенья Юли и Эли были, как ни странно, не очень далеки от ощущений мускулистого. Они на этот раз отчётливей почувствовали Его в себе. Его рядом с собой. Они составляли с Ним одно целое, но это чувство стало давящим и тревожным. Потому что Его непостижимая сила была намного больше их собственных сил. Раньше их не беспокоило это. Или Он вырос и изменился?.. и изменяется? Может быть, это… больше плохо, чем хорошо? Может быть. Но не сейчас, не сейчас, не об этом сейчас… пусть…
– Давай отмораживайся, соображай своей извилиной, – сказала Эля, – Господин Сиртак. Слышал о таком?
Мускулистый наконец поборол оцепененье, смог перетоптаться на месте, подвигать ореховой головой, поднять ладони и прижать к вискам.
– Сиртак. Вспоминай. Господин Сиртак. Важная шишка. Он занимается переправкой девушек за границу.
– Го-ло-ва… В мозгах… Т-твою!.. Что за хрень? Что было сейчас? Вы – кто?
– Вопрос тебе задан.
– Не знаю никакого Сиртака.
– Врёшь! – крикнула Юля.
– В натуре, не знаю, – севшим почти до сипа голосом пробормотал мускулистый, – Я не при этих делах.
– А кто при этих делах? – потребовала Юля, – Кто-то в городе занимается этим. Занимался Смайл. Слыхал про такого?
– Слыхал.
– Не услышишь больше. Кто ещё? Думай. Говори. Если хочешь сберечь мозги свои целыми. Кто?
– Кто вы такие? Зачем вам?
– Не твоё дело.
– Не знаю никого.
– Сейчас точно врёшь! – Эля ступила вперёд, приблизилась к нему на полшага. Мускулистый, встретившись с ней глазами, согнулся, как от тяжкого свинца на плечах, опять схватился ладонями за виски, – Последний твой шанс. Ещё не поздно.
– Будешь, гад, говорить?! – двинулась к нему Юля.
– Н-никандр… – выдавил мускулистый, отшагнув назад, не поднимая взгляда от своих кроссовок, – Никандр этим рулит.
– Где найти?
– Ресторан «Ривьера». Ночной клуб «Центавр». Он их хозяин.
– Где?
– Недалеко. Два квартала вверх по Парсинской.
– Никандр – это кличка?
– Так зовут. Сокращённо. Никанор Друковский. Не говорите ему… что я направил.
– Нужен ты нам сто лет, – брезгливо бросила Юля, – Проваливай. «Бурёнки» тебя заждались.
*
Два квартала по вечернему, затопленному неоновой пеной центру города: маленькая доза хмельной сумятицы для глаз, искусительной растравы на душу.
Первые этажи изысканных, преисполненных достоинства зданий позапрошлого века модернизированы в сеймоментное сверкающее ничто: в стеклянные разливы витрин, в цветное нелепье витражей, в фотоглянец огромных белозубых улыбищ на фанатично счастливых лицах, в бесчисленные распахи дверей: входы-выходы куда-то откуда-то. Светоизвивы: надписи-названья блаженств, караулящих за дверями неосторожных прохожих.
В другое время они погуляли бы здесь, по широкому тротуару, среди нарядного люда, поглазели б по сторонам, помечтали б о чём-нибудь глупом и блескуче красивом.
Сегодняшний вечер – не для мечтаний.
Они миновали второй перекрёсток и увидели на стене мигающую неоновую вязь «Ресторан Ривьера».
– Что такое Ривьера? – спросила Эля.
– Фиг знает. Что-то, кажется, на Средиземном море. То ли город, то ли гора.
