Виталий Фролов - Цивилизация страуса
Минут через десять за дверью послышался какой-то шорох.
— Кто там?
— Открывай, сова, медведь пришел.
— Витя, ты? — дверь открылась. На пороге Гусев узрел бодрого старикана в дорогом спортивном костюме и домашних тапочках. — Нет, ты не Витя.
— Увы и ах, — признал Гусев. — Я не Витя. Я Антоша.
— Удивлен, — сказал Леша Беркутов, посторонясь и пропуская Гусева внутрь. — Чего раньше не приходил?
— Да как-то неудобно было, — сказал Гусев. Он давно отыскал своего старого приятеля в социальной сети, и потому знал, что тот жив, на пенсии и безвылазно живет на даче.
— Сейчас удобно?
— Сейчас тоже неудобно, — сказал Гусев. — Но выбора особого нет. У меня тут ситуация…
— Знаю я, какая у тебя ситуация, — сказал Леша. — Нехорошая, прямо скажем.
— Ну, как-то вот так, — сказал Гусев. Хронологически Беркутов был младше Гусева лет на пять, и ему было неловко видеть Лешу старым. Впрочем, другие причины для неловкости тоже имелись. — Если что, ты скажи, и я уйду.
— Проходи на кухню, — буркнул Леша. — Жрать-то хочешь, небось?
— Хочу, — признался Гусев.
— Вчерашний борщ будешь?
— Так мне завтра зайти?
— Зачем? Он уже и сегодня вчерашний, — сказал Леша.
Они прошли на кухню, интерьер которой мало поменялся за прошедшие тридцать семь лет. Разве что бытовая техника стала выглядеть куда более футуристично.
В доме было тепло и уютно, и только сейчас Гусев понял, как он замерз за день. Его начала бить дрожь.
Заметив неладное, Леша поставил перед Гусевым стакан и плеснул туда вискаря.
— Мне бы сейчас лучше не пить…
— Так мы пить и не будем, — сказал Леша. — Давай, в качестве лекарства.
Он налил и себе.
— За встречу.
Чокнулись, выпили, Гусев почувствовал, как по телу разливается приятное тепло. Леша суетился по хозяйству, налил в глубокую тарелку борща, поставил в микроволновку, нарезал хлеб, вытащил из холодильника закуски, огурчики, сметану.
— Зря ты раньше от меня ныкался, — сказал Леша.
— Зря, — согласился Гусев. — Но у меня есть уважительная причина. Я был мертв, потом ожил, потом как-то все навалилось…
— А я тебе говорил, бросай курить, — в некоторых аспектах Леша был сторонником здорового образа жизни. — В твои-то годы и умереть от инфаркта…
— Ну да, — сказал Гусев. — Глупо получилось. Кстати, у меня курево кончилось. У тебя, случайно, нет?
— Откуда у меня-то?
— Может, из детей кто курит. Или из внуков.
— А я их порол в детстве, — сказал Леша. — Так что не имеют они такой дурной привычки.
— Жаль, — сказал Гусев. — В смысле, хорошо, что не имеют.
— А ты так и не бросил?
— Силы воли нет.
— Мозгов у тебя нет, — сказал Леша. Он достал из кармана телефон, набрал номер, подслеповато глядя на экран. — Михалыч, ты? Слушай, у тебя лишней пачки сигарет нет? Ко мне тут родственник приехал погостить, у него курево кончилось, а в магазин переть неохота. Ага, спасибо, я через пять минут зайду.
Беркутов достал из микроволновки тарелку с дымящимся содержимым и поставил перед Гусевым.
Когда Леша вернулся от соседа с одолженными сигаретами, Гусев уже доел борщ и ему изрядно полегчало. Кончено, до окончания охоты еще около полутора суток, но на какое-то время он в безопасности. А как только почувствует опасность, то свалит отсюда куда подальше, чтобы старого знакомого не подставлять.
Говоря по правде, большими приятелями Гусев с Беркутовым не были. Соседи по даче, ну, выпивали вместе, лес во время пожаров вместе патрулировали на предмет невозгорания, на шашлыки друг к другу в гости ходили… Тогда, в общем-то, все шло в правильном направлении, и они наверняка могли бы стать друзьями, если бы у них было больше времени. А может, все постепенно бы само по себе и заглохло, теперь уж не узнаешь.
Гусев жадно распечатал пачку и сунул сигарету в угол рта.
— Мне во двор выйти?
— Да травись здесь, чего уж там, — сказал Леша. — Еще по стаканчику?
— Лучше бы кофе.
— Ладно, кофе, так кофе, — не вставая, Леша дотянулся рукой до кофе-машины и нажал кнопку. — А теперь рассказывай, как ты докатился до жизни такой.
— Да тут особо рассказывать и нечего, — сказал Гусев. — Заморозили, разморозили, теперь пытаюсь как-то выживать. Что вы со страной-то сделали, изверги?
— А что такого со страной? Нормально вроде все.
— Угу, — сказал Гусев.
— Ну да, — сообразил Леша. — Для нас-то все эти перемены постепенно происходили, вот мы и успели привыкнуть, и уже ничего особенного в них не видим. А на тебя все разом вывалилось, вот у тебя и культурный шок.
— Слова-то какие знаешь, — восхитился Гусев. — Культурный шок, все дела. А ведь тридцать семь лет назад был простым опером…
— Не простым, а старшим.
— И на пенсию генералом ушел.
— Не ушел, выперли, — сказал Леша. — Вежливо и тактично, но выперли. Дай, говорят, дорогу молодым.
— Да ты вроде и не старик.
— Но уже и не молодой, — вздохнул Леша. — Зато ты вон цветешь и пахнешь. Выглядишь, кстати, лучше, чем я помню. Или это уже у меня склероз.
— Дворником работаю, — сказал Гусев. — Физические нагрузки, все такое.
— Обратно в свой маркетинг-шмаркетинг вернуться не хочешь?
— Шмаркетинг в прошлом, — сказал Гусев. — А планов на будущее я пока не строю. Как сам-то?
— Жена ушла, дети выросли, внуков привозят на лето и иногда на выходные, — коротко отчитался Леша. — Жизнь стала скучна и однообразна. И чертовски одинока. И даже старый друг не думал меня навестить, пока не припекло.
— Прости, — сказал Гусев.
Леша махнул рукой.
— Тебя на подходе видел кто?
— Насколько я знаю, нет. Я лесом шел, потом через забор перелез, минуя охрану.
— Тут камер натыкано, — скривился Леша.
— Я вдоль оград крался.
— Ну и дурак, — сказал Леша. — Шел бы по улице, это бы нормально выглядело. А так — лишние подозрения.
— Нет у меня опыта в таких делах, — признался Гусев.
— Зато у меня есть, — сказал Леша. — И я тебе скажу, как бывший мент, вычислят тебя здесь. Машину в городе неподалеку нашли, информация о том, что у тебя тут дача была, в сети наверняка доступна. Еще пара часов, и кто-нибудь сюда на разведку обязательно заявится. Влезут в охранную программу, записи с камер посмотрят, вот и готовый адрес.
— Я к тому времени отсюда уйду.
— Да я не к тому, — сказал Леша. — Я думаю, что тебе дальше делать.
Гусев влез на форум охотников в поисках новостей. Пока охотники прочесывали город, но кое-кто уже начал склоняться к мысли, что там Гусева нет. Первые поисковые партии отправились в лес. Судя по всему, в запасе у него осталось лишь несколько часов, если не меньше.
— Отсюда я тебя могу на машине вывезти, — сказал Леша. — Но вот куда?
— Ты ж пил.
— Сейчас это не преступление, — отмахнулся отставной генерал. — Пить за рулем можно. В аварии попадать — нельзя.
— Круто у вас тут все поменялось.
— Не от хорошей жизни, — сказал Леша.
— Как вы вообще до такого докатились? — спросил Гусев. — Ну, вот это вот все.
— В интернете читать не пробовал?
— Там слишком много всего, — сказал Гусев. — И версий куча. Пока все сопоставишь, годы уйдут. Я б лучше очевидца послушал, тем более, мы с тобой почти ровесники.
— Страна разваливалась, — сказал Леша. — Сибирь пыталась отделиться, национальные республики тоже… Плюс мировой экономический кризис, мутное, в общем, время. Народ политикам не верил, вообще никаким.
— В массах поселились разброд и шатание.
— Да и преступность поперла, — сказал Леша. — В общем, тогда приняли решение, чтобы народ сам законы принимал. Через интернет.
— Да такое и при мне было, — сказал Гусев. — Только ни фига не работало. Я помню, надо было, чтобы сто тысяч человек за предложение проголосовало, и тогда оно в парламенте рассматривалось. Только парламент все сразу же заворачивал.
— Ну, вот поэтому парламент из процесса и исключили, — сказал Леша. — Личным президентским указом. И законопроекты, за которые голосовали в интернете, сразу подписывались президентом и претворялись в жизнь.
— Так мы и получили все эти чудесные современные законы? — уточнил Гусев. — Потому что народ в интернете за них проголосовал?
— Ты ж видишь, этот интернет — это уже совеем не тот интернет, — сказал Леша. — Так что, сейчас, по факту, мы имеем те законы, которые сами себе и придумали.
— Я за них не голосовал.
— Но это демократия и есть, — сказал Леша. — Большинство проголосовало, меньшинство смирилось. Именно так. Чтобы предложение получило статус закона, за него должно было проголосовать более пятидесяти процентов населения.
— Они и наголосовали, — сказал Гусев.
