Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Жертвоприношения
Он кивнул. И ничего не сказал.
Мария Давидовна, понимая, что не получила ответ на свой альтернативный вопрос, нахмурилась.
— Ты не ответил.
— Да, я уверен в них.
— То есть, судя по твоим словам, будет Апокалипсис?
— Да. Эта цивилизация завершает свой путь. Ничего хорошего уже произойти не может. Придет день, когда все закончится. И — всё начнется.
— И когда?
— Ты знаешь, — он улыбается.
— Что я знаю?
— Супервулкан Йеллоустоун, — коротко говорит он.
Мария Давидовна, кивнув, смотрит в спокойные глаза. Она вполне серьезно разговаривает с маньяком о будущем планеты. И она верит его словам. Разум резонно напоминает ей о том, что она, так же, как он, готова перешагнуть границу безумия. И, тем не менее, она снова спрашивает:
— Хозяин реальный будет убит, — это что значит? Если я правильно понимаю расстановку сил в политике, то будет убит премьер-министр? И когда произойдет это событие?
Он смеётся. И говорит:
— Ну, убийство может быть не только физическим. Убийство может быть, например, политическим. И суть пророчества от этого не меняется. Иногда надо творчески подходить к моим словам. А когда это произойдет — знает только Бог, каковым я не являюсь.
И теперь уже он пытается сменить тему:
— Судя по всему, ты порой прикладываешься к бутылке.
Он показывает рукой на бутылку коньяка и одиноко стоящий бокал.
Мария Давидовна смотрит на коньяк и отмахивается:
— Ерунда. Просто порой хочется избавиться от грустных мыслей.
— Ну, и как, помогает?
— Не всегда.
Мария Давидовна отводит глаза в сторону. Ахтин прав, — в последнее время она частенько стала прикладываться к бутылке. И причина не только грусть, но и страх будущего. И еще — осознание того, что она одинока и в этом мире никому не нужна.
20Капитан Ильюшенков зашел в кабинет и, услышав трель звонка, взял телефонную трубку.
— Да, капитан Ильюшенков слушает, — сказал он недовольным тоном. Рабочий день только начинается, а уже кто-то названивает.
— Ладно, сейчас подойду.
Он положил трубку на место, задумчиво посмотрел на телефонный аппарат и сказал:
— Вот оно как оборачивается.
Через пять минут он был этажом ниже в кабинете эксперта.
— Ну, что тут у тебя. Давай только по порядку и доступным языком.
— Первое, — Артем показал рукой на упакованный в целлофан нож, — орудие убийства. Им убит мужчина и ранен Вилентьев. Кстати, на ноже кровь Вилентьева, то есть он бросился на помощь и получил удар ножом уже после того, как был убит мужик.
— Второе, мы пока не опознали парня, которого нашли в подвале, но я пробил отпечатки пальцев по базе и получил неожиданный ответ. Наши отпечатки совпали с отпечатками пальцев, оставленными на металлическом пруте, которым убили молодого парня в Москве в конце апреля этого года. Уже завтра к нам прилетит следователь из МУРа.
— И третье, все-таки глаза у парня были выдавлены. Я попросил судмедэксперта внимательно посмотреть это и он сказал, что глазные яблоки аккуратно удалены. Думаю, вы понимаете, что бродячие псы сделали бы это очень неаккуратно.
Ильюшенков кивал на каждое сообщение Артема и смотрел на то, как эксперт доволен проделанной работой. Подумав, что стоит похвалить его, он сказал:
— Отличная работа. Молодец.
Артем широко улыбнулся. А капитан вздохнул, — похоже, ему придется взяться за дело, засучив рукава.
— Вот здесь все заключения, — Артем показал на папку с документами.
Капитан еще раз поблагодарил и, забрав папку, пошел в свой кабинет. Когда он поднимался по лестнице, завибрировал мобильный телефон. Чертыхнувшись, капитан посмотрел на экран. Жена. А ей-то чего надо?
— Да, слушаю.
Он слушал, как жена издалека начинает рассуждать о том, что ей позвонила близкая подруга, у которой есть родная тетя.
— Короче, — скомандовал капитан, открывая дверь кабинета.
— У этой тети сын пропал. Он жил отдельно, учился в техническом университете, и вот теперь на телефон не отвечает, дома его нет и в институте не появлялся.
Капитан вздохнул и обреченно сказал в трубку:
— Ну, а я здесь причем. Я — следователь, а не служба по розыску пропавших людей.
— Конечно, Вова, но ты ведь можешь посмотреть там у себя, может, его милиция задержала или парень попал в аварию или что-нибудь еще.
Ильюшенков понял, что ему все равно не дадут спокойно работать, решительно прервал словоизлияния жены:
— Ладно. Диктуй приметы парня.
Он сел за стол и на бумаге стал писать то, что говорила жена:
— Так, значит, у парня короткие русые волосы с пробором налево, прямые черты лица, карие глаза, очки без оправы, широкие плечи, он носит, как правило, джинсы и футболку.
— Сейчас все это носят, — сказал Ильюшенков, — дай мне лучше какую-нибудь необычную примету.
— Родинка у него у левого угла рта.
Капитан замер от неожиданного предчувствия.
— И где, ты говоришь, он живет?
— На Тургенева, дом семнадцать.
— Если не ошибаюсь, — не веря в удачу, спросил Ильюшенков, — напротив долгострой стоит?
— Да.
— Повтори адрес и пусть эта тетя сидит на месте и ждет меня. Я сейчас приеду.
Не слушая, что еще скажет жена, капитан отключился. И улыбнулся — интуиция ему подсказывала, что труп, найденный в подвале, будет именно этим потерявшимся парнем. Жаль, конечно, мать, которая потеряла сына, но ему надо найти преступника, а для этого надо идти по следу, который оставляет маньяк-убийца.
Быстрым шагом он снова спустился на этаж ниже и зашел к Артему:
— Поехали, ты мне нужен. Кажется, я знаю, кто наш убитый парень с ножом.
18Мы оделись и переместились за кухонный стол. На сковороде жарится яичница. В чайнике кипит вода. Мария смотрит на меня и продолжает спрашивать о будущем, словно ей недостаточно тех слов, которые я уже сказал.
— Незримый убийца повсюду сидит. Что это значит?
— Ты же врач, — усмехнувшись, отвечаю я, — и знаешь, что мутации микроорганизмов происходят постоянно. Вирусы были до нас, и они переживут любую катастрофу и будут убивать тех людей, которые выживут.
— А божественный знак?
Пожав плечами, я отрицательно качаю головой.
— Не знаю, что конкретно, но небольшая часть людей должна выжить. И тот, кто будет стоять у истоков новой цивилизации, и станет этим как бы божественным знаком. То есть, это иносказательно. Человек, который встретит рассвет нового дня.
Я вижу, что Мария задает эти вопросы, потому что боится спрашивать то, что действительно волнует её. Будущее — это то, что может произойти, а может не произойти. Верить в пророчества совсем не обязательно. Конец света предрекали так часто, что большая часть людей уже давно перестали верить в то, что апокалипсис будет.
Гораздо важнее то, что было вчера и что происходит сейчас.
Мария, как опытная хозяйка, накладывает на тарелки готовую яичницу и наливает кипяток в кружки с растворимым кофе. Нарезанный хлеб в хлебнице, вилки у тарелок.
Я неторопливо ем и жду. Как бы она не боялась ответов, Мария все равно спросит.
И, как продолжение моих мыслей, звучит вопрос:
— Зачем?
— Что зачем? — я понял её вопрос, но хочу, чтобы она озвучила его полностью, чтобы осознала и перестала бояться. И чтобы я, услышав его, наконец-то, озвучил свои мысли.
— Зачем ты убиваешь людей?
Вот и момент истины.
Сейчас передо мной не любящая меня женщина Мария, а врач-психотерапевт Гринберг. Я бы мог сказать правду, какая она есть, но я не хочу. Я мог бы убедительно соврать, но она может заметить это. И я хочу ответить самому себе на это вопрос.
Я думаю, как сказать правду и не сказать правду.
Да, и что есть правда?
Встреча с самим собой в Тростниковых Полях заставила меня обернуться и посмотреть на пройденный путь. Есть ли у меня внятный ответ на вопрос Марии? Есть ли у меня вообще какой-либо ответ? По-прежнему ли я уверен в том, что знаю Истину?
Я смотрю в глаза женщины, сидящей напротив.
Я вижу в них живой интерес.
И не знаю, как начать.
Мария, видимо, пытаясь мне помочь, говорит:
— Последние три года я изучала все доступные и описанные случаи серийных убийц. Исторических и современных маньяков. Я читала и поражалась тому, насколько ужасна и бессмысленна внутренняя суть тех, кто убивал и насиловал, резал и душил, насиловал и закапывал живьем.
Помолчав минуту и заметив, что я по-прежнему молчу, она продолжила:
— Некоторые из них так и не смогли объяснить, зачем они это делали. Другие это делали из-за жажды наживы, присваивая материальные ценности жертв. Третьи получали сексуальное удовлетворение. Часть были просто безумны и не понимали, что творили. Мания величия толкала их к преступлению и в убийстве они самоутверждались. Некоторых убийц, таких, как Джек Потрошитель, так и не поймали. Другие, как Чикатило, десятилетиями совершали свои злодеяния. Но большинство были пойманы, осуждены и закончили свою жизнь или в тюрьме, или на электрическом стуле. И знаешь, пока я интересовалась этими случаями, я думала, а зачем ты это делаешь? Что толкает тебя убивать? Ты же врач. Я знаю, что ты способен творить чудеса, что ты можешь помогать людям. И ты делал и делаешь это. Так зачем же одним дарить жизнь, а у других — отнимать?
