Игорь Мист - Новый Вавилон
– Я долго жил рядом с ними, но мне всегда не хватало их эмоций.
Неутомимый помощник вскоре выдал досье и адреса, где они жили. Дронов не знал, откуда они у «Пола». Может, удалось взломать базы данных или подключиться к сетям вавилонцев? Насчет последнего Алексий сомневался, ведь Людвиг утверждал обратное. Искомый объект представлял собою спортивного, среднего роста чернокожего.
Априн подтвердил, что мужчина похож на бывшего лаборанта, а «Пол» выяснил, что Луи обитает в жилой башне на сорок пятом этаже и обычно возвращается домой в восемь.
Дронов решил нанести Луи неожиданный визит и набрал его личный номер.
– Здравствуйте, господин Луи. Меня зовут Майкл, я говорю по поручению одного вашего хорошего старого знакомого. В Кадингире я в «служебной» поездке, и он просил передать вам привет и встретиться, если найдется время.
– Что за знакомый, и как его имя?
– Доктор Априн, вы работали с ним раньше. Он очень просил найти вас – говорит, соскучился. Хочет узнать о старых коллегах, с которыми вместе трудился.
– О-о-о! Помню его и готов с вами встретиться!
Они договорились пообедать в небольшом японском ресторане недалеко от работы Луи. Дронов ожидал обслугу из африканцев, но ошибся – официанты были настоящими японцами из первой волны переселенцев, прибывших после Разделения, когда через Кадингир проходили тысячи эмигрантов.
Луи прекрасно выглядел – подтянутый респектабельный мужчина, он неплохо устроился в Кадингире.
– Очень рад видеть друга уважаемого доктора. Где он сейчас и что с ним?
– Для меня тоже счастье, побывать в вашем городе. Доктор в Лондоне, занимается наукой. Честно говоря, не знаю, чем конкретно – мы только соседи, изредка сидим в пабе. Я сразу сообщил ему, что еду в Кадингир. Господин Априн часто за элем предавался воспоминаниями об Африке до Разделения.
– Доктор писал мне, сразу после отъезда, давно. Потом Сеть запретили, и вся переписка закончилась. Как вы меня нашли?
– Через знакомого, здесь, в Кадингире – он – дал ваше имя и примерный возраст, и я нашел несколько человек. Вы были пятым, кого я побеспокоил. – Дронов старался не вызывать подозрение собеседника.
Они поговорили о положении в Великобритании и в Африке, обсудили погоду, но Алексию все время казалось, что бывший лаборант хочет сказать что-то важное, и он заказал для него хорошую порцию саке. Только выпив, Луи заметно расслабился.
– Мне, Майкл, иногда очень стыдно бывает за свой народ… – Негр говорил, не поднимая глаз, глядя на чашку с зеленым чаем.
– Поверьте, мне тоже… – Алексий решил поддержать откровенность чернокожего.
– …За то, что началось сразу после Разделения. Я не думал, что люди могут так быстро опуститься до скотства. Тогда погибло слишком много невинных. Скажу честно, я не люблю белых. Они принесли нам много горя за столетия колонизации. Но это не значит, что я одобряю уничтожение белых. В конце концов, я сам был вынужден бежать, едва не попав в лагерь Гибридов. Если бы на вашем месте сидел доктор, я принес бы личные извинения.
– Ценю, вашу откровенность. Но Разделение проводилось из-за всеобщей ненависти – еще немного, и случилась бы всемирная катастрофа. Господин Априн интересовался, что произошло с тем местом, где вы работали, – это, кажется, была какая-то лаборатория? Что стало с другими его коллегами? Из-за запрета на контакты, у него ни с кем нет связи, доктор волнуется за их жизни.
Лицо Луи стало еще более унылым. Он глотнул зеленого чая, все так же не глядя на Дронова.
– Мне не все известно. Тогда, я был молод, весел и счастлив – все казалось прекрасным. После Разделения еще некоторое время я продолжал работать в лаборатории, а когда… – Он вдруг осекся, от нахлынувших воспоминаний, боясь проговориться о том, что произошло дальше. – Потом – я уволился, за мной тоже началась охота, потому что мой отец, к несчастью для меня, по национальности был индус, и так получилось, слава Аллаху, что мне повезло оказаться в Кадингире.
– Вы – мусульманин? – Алексий был неприятно удивлен, но не подал вида. – Что же произошло? Вы не хотите говорить?
– Дело прошлое… – Луи вздохнул. – После Разделения все наши белые коллеги, которые остались, в один из дней были растерзаны толпой озверевших молодчиков из «бригад очищения». – Он опять потянулся за остывшим чаем. – Не хочется вспоминать, но доктор должен знать, что случилось после его отъезда, кажется, в Россию. Если бы он вовремя не уехал… Господин Априн – очень хороший человек и в чем-то мой учитель. Передайте, что Луи помнит его доброту – он терпеливо учил меня и всячески помогал.
«Везде, одно и то же», – подумал Дронов, а вслух спросил:
– Неужели все погибли?.. А – другие… э-э-э… его коллеги?..
– Черные, вы имеете в виду? – усмехнулся Луи. – Нас было трое в ближайшем окружении доктора. Я – живу в Кадингире. Другие, двое – Билли и Эдди – как «истинные и чистокровные», прошедшие все национальные проверки, остались. Слышал, лаборатория заработала, и исследования продолжились, но как там сейчас, – не знаю. У меня сохранился только адрес Билли, доктор может попробовать с ним связаться, нелегально, конечно. Свой я вам тоже оставлю, передайте господину Априну, когда вернетесь в Лондон. Может, законы смягчатся, и мы сможем, как раньше, переписываться по Сети…
Они еще посидели немного, затем Дронов сослался на дела и откланялся, оставив захмелевшего Луи за столиком предаваться воспоминаниям.
После встречи он связался с Ведой, которая коротала время на пароме, и попросил, как только стемнеет, спуститься к выходу из порта.
– Твои документы готовы. Пусть дежурный офицер парома наберет службу контроля.
Таксиста он нанял в удаленном от порта районе. Девушка беспрепятственно прошла контроль и доехала до центра города.
Дронов попросил «Пола» подобрать незаметную машину и все время следовал за Ведой. Как только она оказалась на тротуаре в плотной толпе людей, он расплатился с водителем и, не давая девушке опомниться, усадил к себе в машину.
– Алексий! – Она обрадовано бросилась к нему на шею, совершенно не замечая ничего вокруг, но тут же, смутившись, отодвинулась. – Я не верила до последней минуты, думала, ты забыл меня, и с ужасом готовилась плыть в Антарктиду!
– Рано еще. Я же обещал, что заберу.
– Куда мы едем?
– В одно прекрасное и тихое место.
– Таинственно, как всегда. А доктор? С ним все в порядке?
– Жаловался на ногу – привык к твоим перевязкам.
Дронову показалось, что девушка хочет положить голову ему на плечо.
Доктор очень обрадовался, увидев недавнюю попутчицу.
– Прекрасно выглядите, Веда, не устану вами восхищаться.
– Алексий сказал, что вам требуется моя перевязка.
– Да, если сможете перевязать мою душу. – Доктор, театрально прижал руку к груди.
– Луи оставил мне адрес некоего Билли – вашего общего коллеги. – Алексий протянул Априну бумажку.
– Билли Уэйн?! Он жив? Слава Богу. Мы были с ним дружны и… – Априн запнулся. – Впрочем, это не важно, и не имеет отношения к нашему делу.
– Вы, наверное, в Африке, чувствуете себя так же уютно, как среди любимых колб? – спросила Веда.
– Почему колбы? В Кадингире я, кстати, в первый раз. А, вы?
– Тоже. Поразительный город. – Веда старалась не смотреть в сторону проницательного Дронова.
33. Филарет. Кремль
Генерал Филарет стремительно вошел в кремлевский приемный кабинет. Поздоровался с президентом и поклонился Патриарху.
– На вас лица нет, уважаемый Назарий Вениаминович. Впрочем, я знаю все новости и поэтому пригласил Патриарха, – после взаимных приветствий начал президент.
– Язычники неожиданно подняли восстание на Севере! Города пылают – власти больше нет. Население жжет церкви и монастыри, убивает священников – везде хаос. Так же, начиналось и на Украине. Губернии спешно объявляли о независимости от центральной власти, и новое дворянство клялось народу принять старую религию. Нашим войскам до сих пор не удалось навести порядок в выкупленном Крыму.
– Не надо все смешивать, Назарий Вениаминович. – Президент, болезненно поморщился.
– Извините. Сейчас мятежники у границ Северо-Запада, и если не подавить их, Воскресенский подхватит знамя. В Белом Валааме их возглавляет некто волхв Стоголовый. Возможно, посланник Вавилона. Они требуют переговоров и отделения губернии от Москвы. Очаги бунта вспыхивают по всей стране. Еще немного, и начнется везде! Считаю, необходимы радикальные средства. – Филарет решительно посмотрел на президента.
Тот устало откинулся в кресле – он понял, на что намекал Филарет, но не видел в этом спасения страны. За долгие десятилетия его правления много было сделано для себя и окружения. Для страны – так и не получилось. Судьба, когда-то давно дала ему шанс: немощный предшественник поставил его своим преемником. Сейчас он не мог просто уйти – груз прошлого давил, и, – если он потеряет власть, его ждет гибель. Такой же финал уготован и семье, дружно ненавидимой народом. О своем окружении он даже не думал.
