Владимир Зенкин - Город Зга
— Ага. Значит лишь мы с вами отныне — избранные, рассудила Вела, — И присно и во веки. Так понимать?
— Маленькое уточнение. Не мы с вами. Я. Вы. Вначале — я. Потом — вы.
— Ладно, замечательно, — сказал я, — Спасибо, что хоть потом… Ещё одна неясность. Все те люди, которые остались за Каймой или прошли сквозь Кайму. Те, что встречали нас. Что они теперь собой представляют? Сколько их?
Марк ответил не сразу. Некоторое время его взгляд отрешённо блуждал по извивам-узорам настенных обоев. Что-то он мысленно взвешивал. В чём-то он был неуверен. Я догадывался в чём. Мне уже был почти ясен этот человек.
— Эти люди — особый счёт, — сказал он осторожно, — Они оказались в зоне по разным причинам. Военное спецподразделение, которые несло охрану объекта: исследовательского комплекса и самого Ствола. Группа, подготовившая и взорвавшая бомбу в Стволе. Те, кого не успели… или не захотели вывезти во время эвакуации. Всего — триста тридцать человек. Кроме того, те люди, которым удалось самостоятельно преодолеть Кайму и добраться до Зги. Их — двадцать три человека. Все они превосходят по своим возможностям обычных людей. Большинство из них подверглось прямому воздействию згинского энергоинформа в его нестабильном, коллапсированном, а затем в перерождённом виде.
Они приобрели совершенно уникальные качества. Например, способность в несколько раз увеличивать свою физическую силу, быстроту реакции. Способность к гипнозу на расстоянии, к телекинезу, к экстрасенсорике. Сверхвыносливость, возможность длительное время обходиться без сна, пищи, воды… Много чего ещё. Все в разной степени, конечно, в соответствии с первоначальными своими задатками. Но это произошло потом, постепенно. А вначале… В первые недели, даже месяцы после случившегося… Видели бы вы их! Они были никто. В полном смысле. Детали ландшафта.
— То есть, психика их оказалась начисто стёрта, — продолжил я.
— Да, именно.
— А потом у них построилась другая психика. И вы, надо полагать, в этом поучаствовали.
— Я проводник Начала. Так уж сталось. Сущность воздействовала на всех и на меня тоже. И каждому определила свою роль.
— Вы были здесь во время взрыва? — поинтересовалась Вела.
— Нет, я пришёл позже. Недели две спустя.
— Если не секрет, почему вы пришли? Кто-то позвал вас?
— Может быть… Всё было… неявно. Я просто почувствовал надо идти. Вы ведь тоже это почувствовали.
— Да-а, — согласилась Вела.
— Но я, в отличие от вас, никогда не уезжал далеко от Зги. Я все эти годы жил в Солотове — знаете, наверное. И всё время ощущал влияние Зги. Поэтому я оказался первым. Думал, что единственным. Как выяснилось — нет.
— Ты разочарован нашим появленьем? — ехидно спросил Пенёк.
— Ничуть. Если бы вы были мне не нужны — вы бы не появились.
— А вот это весьма-а спорный вопрос, — в глазах Пенька плеснулась острая неприязнь, она искала выхода. Я тихонько толкнул его локтём: успокойся, мол, потерпи.
— Так вот, — невозмутимо продолжал Марк, — я пришёл и увидел этих несчастных. Внешне, декоративно они выглядели людьми. Но это были не люди. Даже не существа, можно сказать. Существа наделены инстинктами. У них даже инстинктов не было. Даже инстинкта самосохранения. Сами по себе они погибли бы все до единого, потому что разучились жить. Единственное, что мне удалось вначале: гигантским психологическим напряжением собрать их всех вместе, в одно стадо. Постепенно к ним возвращались жизненные инстинкты: потребность в еде, в сне… Потом появились человеческие привычки. Они вновь научились общаться между собой. Стадо превратилось в толпу. Потом пришло осознанье себя, себе подобных, окружающего мира, своего места в нём. И главное — восприятье меня и своей однозначнейшей взаимосвязи со мною. И толпа наконец сделалась мощной командой, имеющей общие, неколебимые взгляды и цели.
В моём мозгу, в потайном окоулке сознанья уже давно тонко тикало, позванивало: невесомый чуткий маятник, стальная спица метронома — звук частый, чистый, взывающий. Это был сигнал недобра, сигнал опасности, которая ещё вдалеке, ещё на подлёте, но с которой не разминуться.
— Мда… — задумчиво сказал я, пытаясь притянуть в себя текучий взгляд Марка, — Сколь важно всё-таки оказаться в нужное время в нужном месте. Вы действительно способный человек. Вам удался титанический труд. Не знаю, какими усилиями, какими приёмами… Форменное чудо. Перестроить от нуля психику стольких людей! Замкнуть на себе их личности! Подчинить их своему влиянию. Праздный вопрос — зачем?
— Именно, что праздный.
Мы на миг вновь встретились взглядами. В глазах у него было сложное: фанатичная решимость… холодный кураж… нетерпение… и беглая тень ненависти… и мельк страха… Мы были перед ним. Он хорошо понимал, кто мы.
— Да, — продолжал я, — Конечно. Исполнители желаний. Реализаторы амбиций. Лиха беда — начало. Кусок города, поименованный простенько и со вкусом — «рай»; конечно это не вы придумали?
Марк, улыбаясь, покачал головой.
— Слепленные вами сверхчеловеки развлекаются. С вашего дозволения. А и на здоровье. Рай так рай. Но всего-то лишь стартовая площадка. К грядущему новому общеземному «Раю». Это потом-после, а пока что и тут не хило, надо же кому-то где-то на ком-то «зиждиться». Очаровательный — нет слов — титул; знаем-знаем, придуман тоже категорически не вами.
«Зиждитель» — ещё не Бог, но крепкая ступенька к вашему будущему всевышеству. Не так ли? И отнюдь не для этих трёх сотен спецназовских зомби. Это такой мизер-пустяк. Для всех землян ваше всевышество. Ни много ни мало. Для всех сущих и грядущих. Когда Кайма окаймит планету. А? Скажите, что я ошибся.
Марк засмеялся дружески, непринуждённо, с удовольствием, умел владеть собой человек.
— Не удивляюсь, не возражаю. На нашем с вами уровне можно оставить слова, как обузу и общаться непосредственно мыслями, мозговыми спектрами. Когда мы привыкнем друг к другу, мы, по вероятности, и будем так делать.
— И всё-таки, зачем мы-то вам понадобились? — спросила Вела, — Вы сами тут так хорошо всё организовали.
— Может, мне скучно одному, — отшутился Марк, — Я человек общительный. Решайтесь, друзья мои. Я приглашаю вас в новый мир. В наш мир. Раз уж мы с вами встретились, значит нам судьба — быть вместе. И действовать сообща.
— «Мы странно встретились, — процедил Пенёк, — и странно разойдемся»…
Лицо Марка опять сделалось бесстрастным и жестким. Он бросил взгляд на часы, обернулся к окнам, за которыми невнятно угадывались какие-то движения, какой-то слабый гул.
— Но что это мы с вами всё — слова да слова. Слово, ставшее делом — вот истинное слово. Я думаю, пора нам взглянуть на них.
Он подошёл к окну, распахнул створки, сделал нам приглашающий жест. Мы подошли, посмотрели вниз со второго этажа.
Школьный двор был полон народу. Ещё недавно, когда мы проходили по нему, он был пуст и заброшен, а сейчас его заполнили люди: мужчины, сплошь в военной камуфляжной форме. Стоящие не как попало, а ровными рядами, ряды образовывали несколько колонн, перед каждой колонной находился, по-видимому, её командир. Все были с оружием: пистолеты, автоматы, ручные пулемёты, гранаты на поясе… В стороне отдельной группой стояли люди в гражданской одежде. Все до единого были подтянуты, неподвижны, в полном безмолвии они смотрели в окно, на нас.
— Вот они, наши «апостолы», — торжественно провозгласил Марк, — Только их не двенадцать, а триста пятьдесят три. Они собрались здесь со всей округи по моему мысленному приказу.
— Зачем? — осторожно спросила Вела.
— Для вас. Чтобы вы посмотрели на них. Оценили их. Это безупречные люди. Абсолютно преданные мне. Не выполнить приказ для них невозможно. Если я прикажу им, к примеру, перестрелять друг друга, они тотчас это сделают. Если я прикажу им уничтожить здание школы, они развалят его по кирпичу за несколько минут.
Лёнчик почти лёг на подоконник, высунулся наружу, помахал руками внизу стоящим, прокричал им приветствие. Удивлённо повернулся к нам.
— Смотрите, не реагируют. Все уставились в одну точку, как истуканы.
— Нет, юный мой друг, — пояснил Марк, — Они не истуканы. Они смотрят на меня. Они не могут больше никуда смотреть, потому что я мысленно, телепатемой приказал им так сделать. Когда я скомандую «отбой», командиры взводов повторят мой приказ — все разойдутся и станут заниматься своими делами. Они способны действовать совершенно самостоятельно, мыслить, анализировать любую ситуацию, принимать решения. Они живые люди, не роботы. Только умеют гораздо больше, чем обычные люди. Вы могли рассмотреть их поближе, когда они сопровождали вас сюда.
— Да, мы имели такую радость, — подтвердила Вела, — Не совсем ясно насчёт гражданских. Они, похоже, чем-то отличаются от военных. В сторону человеческого.
