Айрис Мёрдок - Единорог
Он шагал, пристально вглядываясь в унылый, низкий, однообразный горизонт. Изменчивый свет утомлял глаза, напряженно смотревшие вдаль, иногда казалось, что земля странным образом колеблется под ногами. Он шел неуклонно и быстро, время от времени останавливаясь и протирая глаза. Скоро покажется большой дольмен, стоящий у дороги к северу от деревни, и он продолжал искать его взглядом. Время от времени ему казалось, что он видит дольмен, но, прищурившись, он понимал, что земля такая же ровная и пустая со всех сторон, как раньше.
Наконец значительно правее обозначилось что-то вертикальное у горизонта. Наверное, это дольмен. Как далеко от прямого курса он, должно быть, отклонился. Изменил направление, заспешил туда, спотыкаясь о влажные пучки травы, время от времени теряя из вида вертикальный объект, но затем находя его вновь. Свет быстро мерк. Преодолев часть трудного пути почти вслепую, он поднял голову и, увидев объект рядом с собой, с сожалением понял, что это вовсе не дольмен, а дерево.
Эффингэм медленно подошел к дереву. Оно не было знакомо ему. Деревья в этих краях имели свою индивидуальность. Похоже, он далеко ушел от тех мест, где бывал раньше, а теперь, оставив свой прежний курс в погоне за деревом, он вовсе не представлял, как вернуться туда. Неясная синева наступающих сумерек еще немного освещала небо, а узкий красноватый обруч очертил три четверти горизонта. Черная земля вокруг была испещрена багровыми пятнами. Эффингэм подошел к дереву и остановился, прислушиваясь к тишине.
Обнаружив, что перед ним дерево, а не дольмен, он понял, что заблудился, — разумеется, не серьезно и не безнадежно, но досадно. Наверное, пройдет немало времени, прежде чем он вернется назад. Конечно, он не полностью потерял направление, и если будет твердо держать курс на середину красной дуги горизонта, то непременно найдет дорогу или выйдет к Скаррону. Он не представлял себе, как можно спуститься со Скаррона в темноте, но все будет в порядке, если двигаться медленно. Скоро появятся звезды, а позже, может, и луна. Итак, ему придется смириться, что его застигнет здесь ночь.
Он поколебался и внезапно почувствовал странное нежелание уходить от дерева, которое, по крайней мере, было чем-то вертикальным, как и он сам. Протянув руку, он прикоснулся к стволу. Эффингэм был городским жителем и всегда находил сельскую местность ночью чужой и пугающей: тьма, пустота и отсутствие человека, но, возможно, присутствие кого-то еще. Он встряхнулся. Еще лучше отправляться в путь сейчас, пока слабеющая красная дуга, его единственный проводник, не совсем поблекла. Если бы он пошел сразу, то вскоре достиг бы дороги, может, уже сейчас оказался бы на ней. Развеселившись от этой мысли, он быстро отправился в путь и шел минут пять. Красная дуга постепенно исчезла. Эффингэм шел.
Он очень долго не останавливался, но наконец все-таки встал. Небо теперь почти полностью потемнело, хотя он все еще мог различать кое-что вокруг себя. Появились едва заметные звезды. Он не хотел останавливаться, понимая, что как только остановится, то почувствует страх. И действительно, сейчас ему стало страшно, хотя и не очень, это просто смешно, ему совершенно нечего бояться. Провести летнюю ночь на открытом воздухе, безусловно, не страшно, и тем не менее место было довольно жуткое для того, кто потерялся.
Теперь он жалел, что ушел от дерева. Дерево было, по крайней мере, своего рода крышей, неким домом, обладало каким-то смыслом. Сейчас же он брел в никуда, окруженный ничем. Он подумал, стоит ли продолжать путь. Но безусловно, следует идти. Было немыслимо, не двигаясь, простоять всю ночь в этой ужасной тишине. Ходьба, по крайней мере, была хоть какой-то деятельностью и производила легкий человеческий шум. Кроме того, он не мог быть сейчас далеко от дороги. Впервые он подумал, что, может, стоит покричать. Но какой толк кричать в такой глуши? Люди не жили здесь. И все же стоило попытаться на всякий случай, но что обычно кричат? Он немного подумал, а затем с усилием выдавил: «Хэлло!»
Голос прозвучал странно и, казалось, тут же стих, словно толстые одеяла, висевшие футах в десяти с каждой стороны, удушили его. Бесполезно кричать, окружающее слишком враждебно, крики застрянут у него в горле. Он поспешно пошел. Небо теперь стало темным и полным звезд, и хотя он не видел земли, но перед ним простиралось подобие рассеянного света, и он мог продвигаться вперед. Он очень жалел, что оставил сигареты в «хамбере». Всмотревшись в светящийся циферблат своих часов, он понял, что уже за полночь, и продолжал идти, оглядываясь вокруг и держа руки вытянутыми перед собой, будто ожидал внезапно коснуться чего-нибудь. Но увидеть фары автомобиля он уже не надеялся. Сердце сильно билось.
Внезапно он осознал, что нечто очень странное происходит за спиной. Минуту назад краем глаза он заметил это и принял за обман зрения. Теперь оно снова появилось, и когда он, задохнувшись от страха, обернулся, то рассмотрел странный яркий свет зеленого оттенка, казалось зажженный на земле. Сильный блеск в середине почерневшей сцены наводил на мысль о непостижимом зловещем присутствии. Казалось, что-то поднималось снизу, нечто очень живое. Эффингэм отшатнулся.
Когда он двинулся вновь, то увидел две вещи: во-первых, вокруг него, почти заключая его в кольцо, поднималась большая дуга более тусклого зеленого цвета, а у самых ног тот же самый свет, по более яркий, освещал землю и падал на его башмаки бликами, похожими на маленькие сверкающие живые создания. Эффингэм был потрясен до глубины души, однако момент безумия длился недолго. Конечно, он понял, что это сверхъестественный феномен — хотя и редко наблюдаемое, но известное явление под названием ведьмины огни. Они происходили в результате каких-то химических реакций, и их можно было разложить на составные элементы и исследовать в лабораториях. Но все равно он боялся, ненавидел их и отчаянно и безуспешно пытался стряхнуть со своих ботинок. Пока он шел, они прилипли к его ногам, покрыли следы странным блеском. Он также с тревогой ожидал и то сообщение, которое они, возможно, передавали ему, когда он смотрел на свой светящийся след. Похоже, он ходил по кругу. Бог знает, где проходило теперь верное направление. Может быть, в конце концов ему лучше остановиться и стоять на месте.
Эффингэм никогда не боялся сверхъестественного, по крайней мере он так думал, прекрасно зная, что не существует таких вещей, как феи, духи или зобные нечеловеческие силы. Однако люди в этих краях верили в них. Иногда он останавливался, тщетно прислушиваясь и вглядываясь в плотный безмолвный воздух, и чувствовал почти полную уверенность в присутствии зла вокруг себя. В этом месте он был незваным гостем, у него возникло ощущение опасности. Присутствие человеческих существ казалось тут невозможным. Он стал размышлять о злых силах, вспоминая то, что ему было известно о них. Безусловно, это огромная темная сила, она может завладеть человеческим существом, она может поселиться где захочет. Эффингэм пожалел, что у него нет распятия. Он был слишком напуган и не мог больше стоять без движения. Ему захотелось закричать, но он боялся получить какой- то ужасный ответ. Кто знает, что вызовет его крик. Он пошел и некоторое время спустя почувствовал какое-то облегчение, когда ведьмины огни так же таинственно исчезли с его пути, как и появились, оставив его почти в полной тьме. Идти стало труднее. Почва под ногами заметно увлажнилась, и раз-другой он поскользнулся на покрытой комьями грязи траве. Он подумал, что, возможно, приближается к ручью. Затем его осенила другая мысль — ведьмины огни были принадлежностью болота, его феноменом.
Мысль о том, что он, возможно, бредет в глубины болота, раз- другой смутно приходила ему в голову, но он поспешно отгонял ее. Это было так маловероятно. Настоящее болото находилось далеко от моря, и между ним и Скарроном простиралось обширное пространство поросшей вереском земли, по которой, как ему представлялось, он все еще шел. В конце концов, он не мог зайти далеко хотя бы потому, что часть пути ходил кругами. Он посмотрел на часы — почти два часа ночи. Он просто не мог оказаться на болоте. Земля под ногами все еще была абсолютно твердой.
Но твердой ли? Он пробовал землю вокруг, похлопывая по ней то рукой, то ногой. Она была мягкой и дрожащей и, казалось, совсем без камней. Ему не хватало этих камней. По крайней мере они представляли собой нечто надежное, как и он сам. Он поднялся и понюхал воздух: чувствовался влажный кисловатый запах торфа. Что ж, если он даже на краю болота, бояться нечего. Очень скоро станет светло, и он тогда определит нужное направление. Только сейчас ему действительно лучше остановиться. Надо найти поблизости местечко посуше, сесть и дождаться дня. Он прошел еще ярдов десять и остановился. Земля стала очень мягкой, туфли утопали в ней. Сделал еще пару шагов, и когда он вытаскивал ноги, раздавался странный чавкающий звук. С каждым движением его ноги погружались в липкую массу, и требовалось некоторое усилие, чтобы вытащить их из образующегося углубления. Эффингэм решил, что лучше вернуться туда, где он стоял минуту назад. Он повернулся, прошел пять шагов, но лучше не стало. Почва внезапно оказалась дрожащей и водянистой. Брюки, промокшие и перепачканные до колен во время ходьбы, прилипли к ногам. Ночь стала темнее и холоднее, а когда он останавливался, казалась агрессивно безмолвной. Он помедлил и обнаружил, что его начинает засасывать.
