СССР 2061 - СССР-2061. Том 9
— Тогда без нас. Я завтра на другом участке.
— Без тебя, — поправила Вика, подходя. — У меня выходной, и я обязательно поеду. Ничего, найдем другого водителя.
— А ты зачем? — не выдержал ее муж.
— Да ведь это жутко интересно! Я никогда не видела съемок телепередачи. Не пропущу ни за что, если, конечно, ты не против, — она повернулась к Сергею. Тот поспешил заверить, что, разумеется, будет счастлив. Максим скрипнул зубами и пошел к вездеходу.
Бывшие одноклассники появились через несколько минут, когда Максим раздраженно тыкал в клавиши бортового компьютера.
— Всегда мечтал увидеть своими глазами двенадцать солнц. Интересно, смогу ли я угадать, где настоящее?
— Давай!
— Вот это.
— Нет, это спутник.
— Это.
— Не угадал!
— Наверное, это? Вика азартно рассмеялась:
— Нет. А представляешь, что будет, когда их станет в два раза больше? Марс забудет о том, что такое тень. И днем собранный ими солнечный свет сможет прогревать атмосферу настолько, что вода перестанет замерзать. На планете вновь появятся моря, реки, ручьи. Лабиринт Ночи станет большим озером с островами, и его воды можно будет использовать для орошения. Представляешь, вот эта красная пустыня, по которой мы приехали, станет первым засеянным полем на планете!
— Конечно. Я здесь именно для того, чтобы рассказать о будущих марсианских нивах человечеству. Максим встал и зло пнул водительское кресло.
— Прошу прощения, что встреваю. Боюсь, у нас возникла проблема.
— Да? — спросил Сергей, как ему показалось, недовольно. Еще бы, отрывают от такой приятной беседы.
— Что-то с двигателем. Странный звук, и термодатчик показывает перегрев. Вика протиснулась между креслами:
— Ты запустил тестовую программу?
— Компьютер считает, что все в порядке. Но я ему не доверяю. Вездеходы ТИ старые, прибыли с самой первой партией, и теперь электроника часто сбоит.
— Что теперь? — встрял Сергей. — Будешь чинить? Не хотелось бы время терять.
— Не буду. Я агротехник, а не механик, и в движках ничего не понимаю. Помнится, в случае перегрева мне советовали уменьшить нагрузку и идти на минимальной скорости. Так что давайте.
— Что?
— Разгружать. Все оборудование, аккумуляторы, запас еды и воды, баллоны с воздухом. Оставим себе один на всякий случай. Ничего страшного, на днях заскочу и заберу.
Наверное, на Земле с разгрузкой возились бы долго и под конец свалились с ног, а здесь ничего, за час управились. Вот только непривычно маленькая скорость, с которой вездеход полз в город, несказанно бесила Максима. Его жена и Климовский опять увлеклись разговором.
— ТИ – это не модель, просто серия бортовых номеров «Тихов Исследовательский», — рассказывала Вика. — Есть еще ТЗ – заводские и ТП – перевозки. Но замену старым ТИ ждем уже давно. Обещают.
На время Максим отвлекся, следя за неровным гулом. Что это старик 28-й удумал, с утра ведь все нормально было. Когда вновь прислушался, говорили о другом.
— Знаешь, какая у нас с Максом мечта? Посадить на Марсе виноградник.
— Виноградник? А почему именно…
— Понимаешь, сейчас в Тихове вино делают из привезенного с Земли концентрата. Это не очень вкусно. А натуральное – роскошь. Представляешь, возродилось устаревшее понятие, о котором мы уже начали забывать. Но легко выкинуть из обихода смысл этого чисто капиталистического слова, когда доступность вещей превращает их в обыденность. Зачем, скажем, мне вилла на берегу Эгейского моря, если я в любой момент могу поехать на берег любого моря, поселиться в гостинице с полным комплектом удобств, и проживать хоть весь отпуск? Зачем мне обременять себя необходимостью заботы о чистоте в мое отсутствие, поддержании в порядке сада, исправности кухонных роботов? Мотаться туда, тратить время и силы? Или произведения искусства, которые можно прекрасно осмотреть в музее, зачем-то держать дома в сейфе, нанимать охрану, бояться, как бы их не украли. Бессмыслица.
— А как же ювелирные изделия, брендовые наряды? Их ведь покупают, платя огромные деньги. И коллекционеры.
— Ну да, — Вика засмеялась. — У меня тоже есть пара сережек и колечек. Но не чемодан – все сразу не наденешь. Одержимость вещами – это болезнь, ее надо лечить. Но я, кажется, отвлеклась. Так вот, самые обыкновенные предметы или продукты не должны быть роскошью, это неестественно, и сразу создает ненормальную животную тягу. Запретный плод сладок. Я вчера замечала, как некоторые выпивали бокал за бокалом, словно им и впрямь нравилось. Так вот, я хочу, чтобы хорошее марсианское вино из роскоши превратилось в обычную социалистическую вещь. Сергей усмехнулся:
— Марс пока далек от Земного совершенства. Разве только вино здесь роскошь?
— Не только. Но это тот вклад, который можем внести мы, агротехники. Остальным будут заниматься другие специалисты – и, я уверена, однажды добьются успеха!
— А что, отличная мысль. Из нее можно сделать еще одну прекрасную зарисовку. Я сниму сюжет с тобой в главной роли.
— Правда? Я так рада!
Максим сердито фыркнул за штурвалом. Такое приятное течение разговора вновь свернуло не в то русло.
По возвращении Вика повела Сергея знакомить с городом. Оба исчезли даже прежде, чем Максим успел дописать рапорт о перегретом двигателе.
Вечером жена щебетала и строила планы на завтрашний день, а Максим все больше мрачнел. И почему его так раздражает этот журналист?
— Давай завтра останемся дома.
— Дома? — темные брови жены изумленно приподнялись. — Зачем?
— Мы давно не бывали вдвоем. Она засмеялась.
— Мы уже год вдвоем. К тому же непрерывно будем вдвоем еще четыре года – и на работе, и дома. А завтра я хочу посмотреть то, чего никогда не видела.
— И сняться в телепередаче?
— Почему бы нет?
— Это в тебе говорит тщеславие. Вика вспыхнула.
— Ну, знаешь… Я прежде не замечала в тебе такого.
— Чего?
— Самовлюбленности, — она резко захлопнула за собой дверь.
Он всю ночь ворочался на своей половине кровати, мучаясь раскаянием. А когда решился попросить прощения, оказалось, что уже утро, и Вика умчалась на встречу с репортером. Снова появилась злость. Хотелось бы знать, они поехали вдвоем? Или еще кто-то?
Оставаться дома не имело смысла. Максим спустился в ангар, взял другой вездеход. 28-го не видно – наверное, в ремонте.
Работа, как всегда, увлекла, хотя в ней не было ничего особенного. Взятие проб грунта на разной глубине, экспресс-анализ, внесение данных в планшет, который постепенно, точка за точкой, вычерчивал карту равнины. Дел много, необходимо обработать площадь около пятидесяти тысяч гектаров. Далеко не каждый участок вообще пригоден для земледелия, по крайней мере, на начальных этапах. Но к тому времени, как карта будет составлена, на марсианские небеса выплывут десятки зеркальных спутников, прогревающих атмосферу, и можно будет готовить мертвые земли к встрече с первыми живыми организмами.
Как ни хотелось оставаться в привычном плавном течении мыслей, из глубины сознания настойчиво возникали противные булавочные уколы. Не давали покоя попытки представить, чем сейчас заняты Вика с Сергеем.
Почему-то вспомнилось, как делал ей предложение. Может, если бы не Марс, еще нескоро решился. А в тот день, когда узнал положительный ответ на свой запрос, был так переполнен эмоциями, что отважился крикнуть с порога: «Едем вместе! Выходи за меня!»
Теперь появилась мерзкая мыслишка: а что, если она согласилась ради Марса? У семейных пар всегда преимущество при колонизации: по мнению психологов, они проще адаптируются к новизне обстановки…
Темное это чувство – ревность. Каждый жест кажется подозрительным, в каждом слове ищешь намек. И затягивает все больше, как в трясину. Как в запутанный, безвыходный лабиринт.
Двенадцать маленьких солнц катились к закату, когда запищал зуммер срочного вызова. Максим нажал кнопку.
— Внимание всем, находящимся в окрестностях Тихова. Около шести часов назад состоялся последний сеанс связи с вездеходом, бортовой номер ТИ-28. Последний час транспорт на вызовы не отвечает. Сигнальный маяк не работает. Координаты с последнего сеанса связи…
— Как ТИ-28? — изумился Максим. Набрал номер ангара. — Саныч, в чем дело? Я тебе вчера оставлял рапорт о неисправности 28-го. Почему он сегодня оказался в рейсе?
— В самом деле? — смущенный голос. — А, да, есть запись в журнале. Не заметил. Но компьютер при проверке показывал норму.
— Ну ты, блин… раззява. Кто там хоть поехал?
— Да картографы, Прокопенко с Гизеевым. Слушай, еще твоя жена с журналистом и оператором, новенькими, не помню, как их. Сердце стукнуло и замерло. Максим вдавил педаль газа в пол.
Мысли бестолково метались. «Надо было ей ехать… Обязательно настоять на своем». «Отлуплю. Привяжу дома к табурету». «Дурак ревнивый… Отпустил одну…»
