Константин Уткин - Песий бунт
– Слушай, Расстрига, а не хотел бы ты свой приход? Что бы к тебе приходили люди и чтобы ты им объяснял эти свои завиральные идеи про Библию?
Расстрига посмотрел на него отсутствующим взглядом и ответил.
– Зачем?
Потом помолчал, вздохнул и обвел рукой смутно белеющие в сумраке стволы берез.
– Я же говорил – в городе Бога нет. Нет и быть не может. Вот мой храм. А вот моя паства. Больше никто пока не пришел, но значит никто и не нужен. Значит, остальные не могут пока принять то, что понял и принял я. Ученика придут тогда, когда они будут готовы.
Умник нахмурился и осмотрелся. Поляна, вместо умиротворяющего впечатления, вдруг стала действовать угнетающе. Но Умник, как человек, лишенный каких либо предрассудков, не обратил внимания на изменение атмосферы.
«ну что ж – решил он – это будет даже проще. Офис партии находиться прямо в стане разгромленного врага. Это говорит только о ее силе и могуществе…церковь, правда, взбунтуется…ну ничего, мы ее усмирим…»
Бойцы материализовались из тумана, как привидения. На них никто и не обратил внимание – Расстрига негромко что то говорил сидящим с обоих сторон Диме и Кеклику, а те не могли оторвать взгляд от огня. Умник тоже пребывал в каких то радужных и несбыточных мечтах – пока жесткие руки не вздернули его в воздух и к щетинистому лицу не приблизилась какая то размалеванная грязными полосами маска.
– Значит так, умница или как тебя там… ты быстро ведешь нас туда, где живут не эти вот блаженные, а настоящий мозговой центр. Мы его отстреливаем и ты уходишь на все четыре стороны. Понятно? Это указание Полянки. Если ты нас попробуешь наколоть (в действительность боец определил более энергичное слово) то мы тебя здесь вместо собак положим.
Умник не испугался – он прекрасно знал, что без добровольного согласия их окружившего леса никто к пестрому догу не выйдет, так что размалеванные коммандос могут воспользоваться своим чутьем. Да и автоматы, скорее всего, здесь уже превратились в какие то бездействующие музейные экспонаты.
Тем не менее Умник не стал никому ничего доказывать – он просто перешел с шага на рысь, уворачиваясь от бьющих в лицо веток, и скоро почувствовал приближение того самого места.
Он резко затормозил, так что бегущие сзади люди врезались друг в друга, и повернулся.
– Ребята. Я вас сюда вывел. Вон впереди просвет – видите? Когда нас брали в плен, то привели именно на эту поляну. Тут, кстати, остался Витек и еще одна сумасшедшая…вот. Уничтожить вам надо такого здоровенного пестрого дога. Через него приходят к собакам сигналы….
– Откуда сигналы?
– Не знаю я, откуда те сигналы, откуда… от верблюда. В общем, он, этот пес, служит как бы приемником. Он передает сигналы Витьку, а Витек может рассказать все остальным людям.
– Так что же он сразу не рассказал, что такое начинается?
Резко спросил один из солдат. Умник улыбнулся с печалью бывалого человека. Он то прекрасно знал, отчего Витек не стал ничего никому говорить..
– Так вот… Там двое – оба слегка не в себе. Надеюсь, их вы стрелять не будете. Без собаки они оба ничего не представляют.
– Ладно, уговорил – пробормотал командир, делая знаки остальным и те рассыпались по сторонам – адвокат ты наш…
Умник прошел вперед и раздвинул ветки – он догадывался, чем закончится штурм, и хотел насладится зрелищем. На поляне царила идиллия – здоровенный пес, вроде высеченного из черно-белого мрамора изваяния, лежал на куче палых листьев. Вокруг не спеша ходили и лежали несколько здоровенных волкодавов – каждый ростом только немного уступающий самому догу… но не это поразило Умника – а поразил его старый друг Витек. Он сидел в обнимку с Собачницей и, кроме того, нежно гладил ее по заметно округлившемуся животу.
– Ну Витек – пробормотал Умник – ну дает… потомством обзавелся… и когда только успел.
Потом он глумливо ухмыльнулся и добавил.
– Лишь бы она щенков не родила…
В этот момент началась атака – бойцы выскакивали из кустов и, кувыркнувшись, прижимались лицами к прикладам автоматов. И даже водили дулами, стремясь охватить как можно большую площадь обстрела.
Витек с Собачницей, с интересом посмотрев на представление, дружно захлопали в ладоши. Потом Собачница крикнула.
– Браво!!
Бойцы побросали автоматы, которые не хотели стрелять, и ринулись на пестрого дога. Несомненно, они бы задушили его голыми руками – если бы только добрались. Но на пути возникли косматые псы с круглыми из-за обрезанных ушей, массивными головами.
– Ну дают – восхищенно заявил Витек через минуту – никогда, блин, такого балета не видел…
На представление, действительно, стоило посмотреть – не на шутку рассерженные бойцы готовы были применить все известные им приемы… да что там, готовы были применить – применяли!! Какие роскошные удары ногами они наносили!! Как взлетали в воздух в прыжках, стремясь раздавить наглых тварей всем весом!!
Но поскольку собаки не стремились применить зубы и вовсе не желали подставлять себя под сокрушающие удары, то просто отходили – ботинки с металлическими носами вспарывали воздух в миллиметрах от собачьих голов. А собаки смотрели с любопытством и даже виляли хвостами.
Наконец командир, не в силах больше вынести позора, просто раскинул руки, заревел во всю мощь могучей глотки и пошел на проклятую собаку. Пес отскочил в самый последний момент – а когда человек вспахал лицом землю и стал тяжело ворочаться, поднимаясь, задрал лапу.
Как только бойцы, увидев такой позор командира, решили было дружно замочить наглого пса и двинулись к нему – вдруг ожили брошенные за ненадобностью автоматы.
Они колотились, как в эпилептических припадках, поливая свинцовыми брызгами вечерний воздух и в клочья разрывая листву кустарника – бойцы попадали на землю, закрывая головы руками и не вставали до тех пор, пока не закончились патроны.
И вот тут на сцену вышел Умник – утопив в карманах руки и мерно двигая нижней челюстью, он обошел распластанных ребят и, проходя мимо спокойного кавказца, со страшной силой ударил ногой по брюшине.
Пес, который после удара метнулся было в сторону, теперь стоял, опустив голову и хвост и покачиваясь, потом повалился на бок и заколотился в конвульсии.
Второго пса он встретил в воздухе – отклонившись от летящего тела, одной рукой он схватил собаку за загривок, ударом другой переломил позвоночник у основания черепа.
Когда же Умник, поддавшись играющей в нем злой силе, направился к бугру, чтобы наконец стереть черно-белого бунтовщика в порошок, то увидел лишь примятую телом листву. На поляне не осталось никого, кроме двух издохших псов и подавленных своим позором бойцов.
Умник исподлобья осмотрелся по сторонам – лес как будто вымер, не слышно даже щебета пернатой мелочи в кустах. Потом повернулся к ребятам и сказал сипло.
– Видали? Хотите научиться так же?
Командир, промокая кровоточащий нос и лоб, неприязненно посмотрел на него.
– Мне казалось, что собак мы можем и без спецподготовки мочить.
– Обычных собак – да – надменно усмехнулся Умник – да вот только дело в том, что сейчас обычных собак в принципе не осталось. Все те твари, что ушли от своих хозяев и теперь тащатся от вольной жизни, способны читать наши мысли так же, как ты газету. Ты думаешь, почему собаки так спокойно уходили от ударов?
– Ты хочешь сказать, что…
– Нет – Умник сообразил, что может быстро потерять свое преимущество – конечно, дело не только в этом. Дело в моем даре. Такого дара нет больше ни у кого. Ты что думаешь, братан, что никто кроме меня не пробовал долбить собак? Да хотя бы те, кто каждый день им харчи отдает. Все бы их задолбили, дай им только возможность.
– Ладно, хватит базарить – перебил командир не на шутку разошедшегося Умника – допустим, что ты говоришь правду. Что ты хочешь от нас?
Умник оскаблился. Все таки они странные ребята. Их трое, они не сидели в сумасшедшем доме, они одна команда – команда, которой доверяют.
– Да только чтобы вы подтвердили мои слова. Ведь мне Полянка не поверит… особенно если скажете, что собак замочили вы, а я просто сидел в кустах и дрожал, как мокрая курица. Что тут непонятного…
– Да все тут непонятно – на худых скулах командира вздулись и заиграли бугры – собак замочил ты? То есть ты хочешь сказать, что мы такие твари, что будем врать в глаза? Пошел, живодер…
Умник замахнулся было на обидчика – но в ту же секунду оказался на земле, парализованный болью в локтевом сгибе. А командир, держащий его на болевом приеме легко, словно играя, произнес.
– Шкура ты, живодер, порядочная. Конечно, собак я убивать не могу, и за это благодарен… неизвестно кому… но вот живодеру шею свернуть мне еще по силам.
Умник, прижавшись щекой и холодным листьям, истекал потом и вряд ли осознавал то, о чем ему говорил командир. Сил его хватило только на еле слышный хрип…
