Сергей Слюсаренко - Я, гражданин Украины
Мы тоже расслаблялись, как могли. Труднее всего было совладать с собственной совестью – необходимость прямого вмешательства в результаты выборов стала для нас очевидна. И ещё неприятная новость – в воскресение необходимо было явиться лично в Центризбирком с паспортом для какого-то там подписания чего-то. Ясно, что после этого от хвоста оторваться будет трудно, придется переночевать дома. Поэтому необходимо подготовиться и предусмотреть нечто особое. Но ничего, справимся, хотя состояние было как будто мы наелись червяков.
Мы решили пойти вместе, бояться вроде было нечего, да и наши очки-дисплеи надежно поддерживали связь с мейнфреймом. Вот только бедной Серафиме, давно истосковавшейся по травке, пришлось опять остаться в гордом козьем одиночестве. Город утопал в последней желтизне листопада, приводившей в уныние дворников и в восторг праздношатающихся. На Майдане произошло важное событие – отключенный, якобы на ремонт, гигантский телевизор был заново включен. Безумные клипы с хип-хопом, где наши парни гнули пальцы и говорили невнятно с целью быть похожими на негров, заполнили звуками и изображением площадь. Все как всегда. Но когда мы уже прошли Майдан в направлении мэрии, Люкк вдруг встрепенулся и сказал:
– Стойте, что-то не так, – и обернулся на гигаэкран.
Там анонсировали следующую передачу – «Мой муж – изменник» На экране брали интервью у жен видных политиков. Естественно, видными политиками там выступали Люкк, Миша и Важенов. Жены одна за другой отрекались от мужей, польстившихся на деньги туркменской разведки с целью свержения истинной народной власти на Украине. Жена Важенова гордо уверяла интервьюировавшего, что никогда теперь её дети не увидят отца, потому как нет у них отца, предателя идей гуманизации общества. Я был невероятно удивлен тем, что у Володи уже есть дети. Жена Люкка горько плакала и говорила, что вернется в дом родителей, будет работать в детском саду и жить счастливо, не вспоминая об этом мерзавце. Мишина рассказала о годах, проведенных в китайском плену, куда её продал муж за тридцать сребреников. Потом на минутку мелькнула и моя – она в кадре бросала молоток в сторону камеры. Про нее сказали, что она давно лишилась ума под воздействием садиста мужа, убила четверых детей и сейчас находится под наблюдением врачей-психиатров в Харькове. Впрочем, надежды нет. Мы, как завороженные, глядели на этот бред, вместо того, чтобы слинять. А зря. Нас узнал какой-то тип в толпе и заорал:
– Вот они! Бей сволочей. Они родину не любят!
Как будто кто-то мог знать, кто это «они». В нас откуда-то полетели тухлые яйца, камни, помидоры… Толпа, возникшая из ничего, окружила нас.
– В президенты захотели? Родину продаете?
Впрочем, убивать нас никто не стал. Все передавалось на громадный монитор и, наверное, по всей стране. Хорошая реклама. И агитацией за день до выборов никак не назовешь… Толпа исчезла так же быстро, как и появилась. Солдаты на танках, расставленных на Крещатике через двадцать-тридцать метров, наблюдали за действом с веселым любопытством.
– Все! Хватит! Я говорил вам – это быдло! Ничего тут не сделаешь! Всегда мы будем для них врагами! Их батогами ещё сто лет учить! Я сейчас все их министерства, все их мэрии, замки и дворцы распылю! – Первым сорвался Люкк в тишине нашего убежища. – Пусть узнают, что такое железная рука! На фиг эти выборы! Действовать надо, а не в их игры играть!
Миша тоже был не особенно оптимистично настроен:
– Слушай, ведь у тебя и так вся власть в руках! Ты же можешь их заставить всех строем ходить и песни петь! Напустить морок, как на тебя напускала система, и все! Зачем рваться к власти, если она и так есть??
– Да сколько твердить одно и тоже! Ничего из этого не выйдет! – меня бесила такая постановка вопроса. – Нельзя насильно сделать людей счастливыми! Все это кончится ножом в спине, когда предохранители на нашем компе сгорят!
– Тоже мне, Румата Касторский! Прогрессор выискался! Ты будешь из них рабов выдавливать? Ой боюсь, ты просто всех передавишь в итоге! – это уже Люкк вмешался. – Все, эта страна промотала свой шанс и никуда уже не придет.
– Как просто лапки поднять и решить, что ты один умный! – не сдавался я. – А ты попробуй поместить этих людей в нормальные условия! Когда не воры и взяточники держат все в своих руках, а нормальные люди!
– Нормальный человек никогда не пойдет во власть. И никогда не будет стремиться к ней. Власть – удел параноиков и жуликов, – Важенов тоже выступил не на моей стороне. – И то, что затеял ты – обычная интеллигентская рефлексия. Ты просто хочешь насолить тем, кто нам жить не давал достойно. Кто украл у нас нашу жизнь.
– Да мне, конечно, понятно, что никогда я не буду властителем… Это так, – признался я, – попытка не к власти прийти, а лишить её мерзавцев.
– Так мочи их! Смети одним движением руки! Мы ведь можем это!
– Тогда завтра на их место придут другие… – грустно констатировал я, – Надо сделать так, чтобы все поняли – честно жить хорошо! Давайте доиграем до конца. Как это ни патетично звучит – я люблю эту страну. Я люблю свою родину и хочу сделать так, чтобы в ней можно было жить достойно. Давайте доиграем свой последний тайм…
– А если все опять так же обернется, как оборачивалось много раз? – съязвил Люкк.
– Подожди до послезавтра, – остановил его я. – А пока – врассыпную! Все по щелям, в понедельник встретимся, сами поймете, когда. Я буду ночевать дома, тронуть до понедельника не посмеют, а там – посмотрим! Всё! На всякий случай – прощайте.
Глава двадцать девятая
Я шел домой. Волнения, опасения, а иногда и страхи остались глубоко под землей. Серпантин днепровских склонов подвел меня к Чертову мостику. Я всегда проходил по нему с холодом в спине. А сейчас прошел и не заметил. Плохо выкрашенная ограда стадиона, ракушка летней сцены… Смешно – совсем недавно на неё выкинули из вертолета Люкка. А теперь какие-то дети с визгом носились по деревянному настилу. Им было совершенно наплевать на выборы, политику, интриги. Центральная аллея парка, литого чугуна фонтан Гродецкого. Вот я уже почти и дома. Завтра утром надо быть готовым ко всему. Да я и готов. Пусть теперь другие готовятся. Как ни странно, но заснул я совершенно спокойно.
Утренний свет выбросил меня из сна. Тихонько попискивали очки-дисплей – тревога. Бегом на чердак, как и предусмотрено заранее.
Из слухового окна хорошо просматривался мавританский особняк на углу Левашовской и Чекистов. К дому приближалась президентская гвардия. Рев грузовика, выдвигавшегося на перекресток, казался далеким. Он не мог заглушить даже звон падающих капель из водопроводной трубы, змеящейся по чердаку. Грузовик выглядел зловеще, и было ясно, что под тентом уместился взвод президентской гвардии. Они точно выбрали время – в день выборов уже никто не будет разбираться что и как… Пропал, да и ладно. Кого будет интересовать проигравший кандидат. Кандидат без партии и орды прилипал. Вон и рокот их вертолета становится все четче – разошлись не на шутку. По лестнице в парадном затопали кованые ботинки. Я вижу на дисплее все это. Пусть они втянутся поглубже в дом. Эх, жахнуть бы сейчас всей мощью орбитальных лазеров… Нельзя. Да и не ведают они, что творят. Ситуация под полным контролем мейнфрейма, датчики-энтрудеры – готовы. Мельком на небо – замечаю в вышине два дрона. Они нерасторопны и вряд ли помогут мне, их задача – сбор данных. Боевая сфера тоже где-то рядом. Старая серая крыса, хозяйка чердака, осуждающе смотрит на меня из глубины. Все – три, два, пошел…
Сумбурный спуск по стене, кросс через скверик… Под жутковатую поддержку зеленых вспышек с орбиты.
Правильно, программа не предусматривала ничьей смерти. Только активная защита, отсечение преследователей. Вперед, мимо кабминовского здания-монстра, мимо Мариинки, к заросшему кустами заветному спуску с кручи, о котором уже никто не помнит. Ох, давно я бегал кроссы, и никогда – спасая жизнь. Вперед, хекая и уже прихрамывая, но все-таки рассеивая за собой фонтаны огня, парализующие сознание своей неожиданностью. Так, здесь спешить не надо… Осторожный спуск, и я на шоссе, где ждет меня заранее припаркованный ситроен. Быстро, быстро к убежищу. За десять минут я успею домчаться до Владимирской горки, там проще. Как бы не так, наверное, они уже вычислили мой отчаянный пробег. По рокоту – это не обычная стрекоза, что-то покруче. Запрос на опознание – тяжко… В небе две «Черные касатки» – злые гении российского вертолетостроения. По шоссе – шестерка новейших мерсов, оснащенных непревзойденными ярославскими моторами. Обкладывают. Хорошо хоть, они мне не наперерез идут. Ну ладно – сами напросились. Уже входя в безумный поворот под Чертов мостик, я в зеркало вижу, что «Касатки», как кленовые семена, тихо опадают на землю, а мерсы дружно полыхают, притормозив на мгновение и навсегда завязнув на неожиданном вираже.
