Владимир Полуботко - Двенадцатая нимфа
Хотя случай, когда он и его друг Аякс погрузились однажды на дно Чёрной впадины и там, на глубине двенадцати километров, подверглись чьему-то нападению — это было как раз очень даже необъяснимо. Океан жил по каким-то своим законам и, может быть, для него и следовало сделать исключение: если что-то необыкновенное и происходит на планете, то только там — на дне Чёрной впадины или на берегу океана в акватории Дымных островов.
Таинственное появление в доме предметов, которых в нём прежде не было, нужно было как-то объяснить жене, пасынку и дочери. Вальтер подумал о том, как это можно преподнести так, чтобы не взбудоражить их умы и вот что решил: «Если я выскажу мнение, что у нас кто-то побывал, пока мы тут спали, то всё моё семейство перепугается: пока мы спали, тут кто-то ходил! Наши закрытые двери ничего не значат! Наш покой может быть нарушен когда угодно!.. Нет, так не годится…».
Говорить, что это он сам принёс в дом эти предметы и разложил в качестве подарков — не хотелось. Врать — крайне нежелательно даже и из благих соображений. Но тогда как же объяснить исчезновение компаса у Эйрика? Эти предметы я тайком подложил, а компас таким же способом забрал — так, что ли?
Вальтер думал. Объяснение должно быть правдивым, дерзким и неожиданным: предметы были перенесены чьим-то посторонним усилием. Кто-то направленным лучом передал Вальтеру этот сон и столь же направленным лучом переместил предметы. Непонятно, так это или нет, но это похоже на правду больше, чем что бы то ни было другое.
Когда Вальтер объяснил это своему семейству, то, естественно, удивлению не было границ.
— А разве такое бывает? — спросила Тереза.
— Я думаю, что бывает всё или почти всё, — ответил Вальтер. — Просто одни вещи случаются часто, другие редко, а третьи — очень редко. Я думаю, что со временем люди научатся перемещать предметы усилием воли — примерно через миллион лет; вряд ли раньше. Пока же такое могут делать лишь отдельные выдающиеся личности: сдвигать одним взглядом пуговицу, лежащую на столе или даже приподнимать её на несколько секунд. И всё это — одним взглядом!
— Но зачем этим людям понадобился мой компас? — удивился Эйрик.
— Именно он показался им самым интересным предметом в нашем доме. И потом: это могли быть не люди. Это могло быть что-то другое.
— Что, например? — спросила Альбина.
Вальтер задумался. Потом сказал:
— Банда мошенников — это то, что я думал вначале. Загипнотизировали, навеяли сон, передвинули предметы… Какие глупости! Это была какая-то огромная сила, нечеловеческого происхождения.
— Да ты скажи нам, что это за сила? — потребовала Альбина.
Вальтер посмотрел в окно. Сказал:
— А тут и думать нечего: океан. А что ещё может быть, кроме него?
Тереза сказала:
— Ну вот! Опять ты говоришь о нём как о живом и разумном!
— Наверно, он таков и есть, — задумчиво ответил Вальтер. — И не только Океан, а вообще любая вода — речная или дождевая.
Эйрик спросил:
— А вода в стакане?
— И она тоже, — кивнул Вальтер.
Глава двадцать вторая. Исчезнувшая цивилизация
День был совершенно непригодным для прогулок и вообще для вылазок на улицу, и Вальтер решил посвятить его домашним делам: достал красивые альбомы с иллюстрациями на исторические темы и принялся рассказывать Эйрику историю Эйнской цивилизации.
— Вот таким было когда-то их государство, — рассказывал Вальтер. — Эйнская цивилизация была красива и могущественна. Эти люди строили огромные дворцы с колоннами, храмы, крепости и башни. У них были развиты всевозможные ремёсла, и они умели делать всё: ковать железо, изготавливать красивую посуду и ткать прекрасные шёлковые ткани. Особенно удавалось им изображение людей и животных, и вообще эйны были искусными художниками. У них были города и сёла, у них была своя письменность, и тамошние мудрецы писали научные трактаты о звёздах, о вулканах, о смысле жизни и о химических свойствах металлов. Свои товары они продавали на материк в соседние государства, но сами к себе в гости обычно никого не пускали. И таким образом они поддерживали связь с внешним миром. Но потом эйны исчезли. И теперь их больше нет — не осталось ни одного человека.
— А почему эйны исчезли? — с удивлением спросил Эйрик.
— На их острова пришли нифонцы и силою оружия стали оттеснять эйнов на север. Поначалу эйны оказывали очень сильное сопротивление — их было намного больше, чем нифонцев, они были умнее их и сильнее. Они владели военным искусством, были отважны и превосходили нифонцев по всем показателям — по физической силе, по выносливости, по росту, по умственному развитию… Их моральное превосходство над нифонцами просто поражало воображение… Но нифонцы были хитрее, и разными способами, как правило, не военными, они одерживали над эйнами свои победы. Кроме того, нифонцы были очень нездоровыми во всех отношениях людьми и болели многими страшными болезнями. Эйны, которые ничем заразным до этого никогда не болели, стали умирать от одного только соприкосновения с нифонцами. Вот так и получилось, что через несколько веков эйны были полностью вытеснены со своих земель. Тогда они и перешли на Дымные острова, на которых прежде никогда не жили. В прежние времена они приплывали сюда на своих кораблях лишь на охоту и на рыбалку. Им казалось, что в здешних краях слишком холодно, и они не очень-то любили эти места. Но, когда нифонцы их окончательно разгромили, те из них, кто уцелел, поселились здесь. Их было совсем мало, но через некоторое время, и они исчезли бесследно. На какое-то время острова совсем опустели, но вскоре здесь появились венетские землепроходцы и поселились здесь. Вот с тех пор мы здесь и живём.
— Так почему же всё-таки эйны бесследно исчезли? — продолжал удивляться Эйрик.
— Неизвестно. Некоторые говорят, что у них возникла какая-то эпидемия, и они все поумирали от неё, но есть мнение и другое: они просто переселились куда-то. Возможно, на материк. Там они смешались с другими людьми, или не смешивались, но приняли другой облик, и теперь их нельзя отличить от всех остальных людей ни по одежде, ни по языку.
— Они были похожи на нифонцев? — спросил Эйрик.
— Нет. У нифонцев красные волосы — это то, что их резко выделяет среди всех остальных людей. А эйны — такие же точно, как и мы. От нас они отличались лишь одеждой и языком. Какая жалость, что сейчас хлещет дождь, а то бы мы пошли в лабораторию, и я бы тебе кое-что показал из тех предметов, которые остались от этой древней цивилизации. У меня есть некоторые из их предметов быта и украшений.
День был таким же дождливым, как и вся минувшая ночь. Перейти в здание лаборатории можно было только под потоками дождя, от которого бы не спасли ни зонтики, ни плащи, потому что к тому же свирепствовал ещё и сильный ветер.
Вальтер сказал:
— И ветер и дождь! Я уже давно подумываю сделать крытую галерею от дома к лаборатории, чтобы можно было спокойно переходить туда и обратно в случае дождя, но эта галерея перегородила бы весь двор.
Эйрик сказал:
— Конечно! Зачем же двор перегораживать? А ты лучше сделай подземный переход, какие делают на континенте в больших городах. Вот тогда и двор останется нетронутым, и пройти в лабораторию можно будет спокойно в случае любого дождя.
Вальтер рассмеялся:
— Хорошая идея, вот только одно затруднение: под нами — всё одна сплошная скала, а прорубать в ней тоннель — это не так-то просто. Пойдём-ка лучше в библиотеку, я тебе дам почитать книги про эйнов.
— А я вот что думаю, — проговорил Эйрик задумчиво. — Вода живая — и океанская вода, и дождевая. Вот сейчас она льётся прямо с неба и как будто злится на что-то… А вот ветер — он что? Он живой тоже?
— Ветер? — удивился Вальтер. — Никогда не задумывался. Мне кажется, что с водою ничто не может сравниться по степени важности. Разве что огонь, да и то… Вода, я думаю, важнее всех остальных сил природы.
— Да и я тоже так думаю, — сказал Эйрик. — Но вот только мне кажется, что и ветер тоже что-то знает и понимает. И вообще: он тоже живой!
Вальтер пожал плечами.
— С чего ты это взял?
— Ветер — это невидимая сила, — сказал Эйрик. — Деревья колышутся на ветру, а кто их колышет — не видно. А это ветер — такой невидимый великан и силач. Это он колышет деревья! Вот и воду он тоже сейчас разбрасывает. Смотри, что он делает с дождём!
Вальтер рассмеялся.
— Ну, тогда и земля — тоже живая и всё понимает. Камни и скалы — тоже.
— А вулканы? — спросил с восторгом Эйрик.
— Ну, эти-то уж точно живые! — согласился Вальтер.
— А я так и думал всегда! — закричал Эйрик. — Те, которые извергаются, — те проснулись. А которые не извергаются — те спят.
Вальтер охотно согласился:
— Особенно крепко спят те, на вершинах которых — озёра. Накрылись сверху водой и спят… Когда подрастёшь, непременно поднимемся с тобою на такой вулкан и искупаемся в таком озере. Ну а теперь пойдём в библиотеку.
