Альфина - «Пёсий двор», собачий холод. Том III (СИ)
— Хотите быть святее Первых Божьих Слуг? — снисходительно улыбнулся граф Тепловодищев.
Граф Набедренных на его улыбку ответил смущённо нахмуренными бровями:
— Разве же они при вступлении в сан сразу объявляются святыми? Ах, эти тонкости духовной жизни Европ! Виктор Арчибальдович, извините нам нашу дремучесть — мы росские националисты.
— В первую очередь вы преступники и захватчики, — барон Ярцев покачал головой. — Где командование Охраны Петерберга?
— Охраной Петерберга командует Временный Расстрельный Комитет, — коротко сообщил Твирин.
— А Временный Расстрельный Комитет — это он, — ткнул в него пальцем Хикеракли, — ну и другие, по слухам, тоже имеются, но брат Твирин над солдатами теперь главный. И кончайте обзываться, так мы каши не сварим и ничего другого хорошего тоже.
— Росские националисты? — прищурился барон Зрящих, и хэр Ройш понял, что не ошибся: именно он наиболее трезво смотрел на ситуацию, что и делало его наиболее опасным. — Петерберг — портовый город, главное связующее звено в отношениях с Европами. Не поймите меня неверно, я сам в известной степени разделяю ваши чувства; снижение влияния Европ на Росскую Конфедерацию является одним из ключевых направлений моей работы. Но это долгий процесс, требующий аккуратного и внимательного подхода, причём вестись такая работа должна изнутри Четвёртого Патриархата. Я не сомневаюсь в том, что вы хотите своему городу блага, но отдаёте ли вы себе отчёт в том, что перекрыли торговые пути всей стране? — Он держался чрезвычайно серьёзно, ничем не выдавая презрительного отношения к представителям Революционного Комитета, если таковое вообще имелось. — Я был в Кирзани, где шахтёры нарушили работу одной из главных железных дорог. И знаете, нам даже не пришлось самим предпринимать решительных мер: против бунтовщиков выступили жители соседних городков поменьше, оставшиеся без коммуникаций. Остановка Петербержского Порта не только сделала невозможной своевременную доставку товаров, но и оскорбила Европы, так что они не спешат перенаправить ресурсы по суше. Вы настраиваете против себя всю страну, тем самым несколько обесценивая имя росского национализма.
— Осторожность, граничащая с полной невидимостью, тоже не набивает ему цену, — пробормотал граф в воздух, после чего обратился непосредственно к барону Зрящих: — Понимаете ли, сударь — простите, не имею чести знать вас по имени, в Четвёртом Патриархате слишком уж много имён… Так вот. В ваших словах явственно прозвучала двусмысленность. Вы, если мне не померещилось, сказали «ресурсы»? Увы, рухнула моя надежда на встречу с родственной душой! Мы с вами исповедуем будто бы некие различные — сорта? жанры? тональности! — национализма, раз вы полагаете, будто земля росская бедна ресурсами, а земле европейской есть что нам в этом смысле предложить, — и граф рассеянно принялся искать портсигар.
— Мне кажется, вы зря цепляетесь к словам и упускаете содержание того, что сказал Тарий Олегович, — заметил граф Асматов-младший. — Речь ведь не о ресурсах, а о том, что ваши чересчур радикальные методы ставят под угрозу отношения с Европами как таковые. Но ведь даже вы вряд ли всерьёз верите, что Росская Конфедерация может существовать в изоляции?
— А почему нет? — Хикеракли лирически подпёр кулаком щёку. — Я не на-ца-на-лист, я и слов-то таких не знаю, зато у меня голова с фантазией. Не одними Европами живём, есть ведь Индокитай, есть Латинская Америка… А коли нет, то и шут с ними. Росская Конфедерация — страна немаленькая. Нешто вы и вообразить не можете, как она сама с собой разберётся, будто взрослая уже? Нам тычете в нашу молодость, а сами как детишки неразумные мыслите.
— Процессы, о которых вы берёте на себя смелось рассуждать, гораздо сложнее, — раздражился граф Асматов-старший, — и вы…
— Мы не о том говорим, — с неожиданной неучтивостью перебил его граф Дубин. — Мы прибыли обсуждать Петерберг. В вопросах мировой политики решения, к счастью, остаются за Четвёртым Патриархатом, и если нам потребуется консультация, мы, без сомнения, к вам обратимся.
Хикеракли с иронией покосился на хэра Ройша. «Ты хочешь сидеть заместо Четвёртого Патриархата», — говорил он на днях, и хэр Ройш того не отрицал; да, хочет. И когда ему это удастся, он не станет обращаться за консультацией к бессмысленным ретроградам.
— Хорошо, — медленно произнёс хэр Ройш и сам удивился тому, сколь сухо звучит его голос. — У Петерберга есть к Четвёртому Патриархату ряд требований, без исполнения которых мы отказываемся признавать вашу власть в какой бы то ни было мере. Пока что всё свидетельствует о том, что Петерберг способен существовать автономно — быть может, даже открыть собственные торговые каналы с Европами. Прислушаться к нам — в ваших интересах.
— Ах, не размахивайте кулаками, — граф Тепловодищев недовольно поморщился на дым папиросы графа Набедренных, — это, право, лишнее. Не сомневаюсь, что отец научил вас внятно излагать свои мысли — так излагайте…
Хэр Ройш вовсе не страдал излишней раздражительностью, но это неуместное упоминание отца его задело. Он не отрицал вклада хэра Ройша-старшего, ныне покойного, в своё воспитание и образование, однако низведение до них любых способностей злило, равно как и манера ради веселья вставлять шпильки.
— Во-первых, налог на бездетность в Петерберге отменяется, — спокойно сообщил он, — и я хочу подчеркнуть, что это не мысль и не гражданская инициатива, а политическое требование Революционного Комитета. Также я подчёркиваю, что речь не идёт об отсрочке — мне известно, что такие планы имелись. Но налог необходимо полностью отменить. Он просто не нужен и без того перенаселённому Петербергу.
— Наглецы, — выплюнул граф Дубин.
— Во-вторых, Петерберг получает право частичной законодательной автономии. Де юре она имеется у каждого ызда, однако де факто практически не используется. Речь идёт в первую очередь о смене принципа отбора в Городской совет — кучка ресурсных аристократов попросту не может представлять интересы всего населения. Во властном органе должны присутствовать спикеры от разных гражданских групп, причём они должны сменяться. Если вы полагаете, что такое положение в Петерберге способно деморализовать другие города, стоит задуматься о том, чтобы отменить Городской совет в принципе, а на его место поставить иной орган с иным названием. Должен, кстати, заметить, — хэр Ройш слегка улыбнулся, — что мсье Армавю ввёл вас в заблуждение: мы никогда не называли себя новым Городским советом.
— И этим новым органом будете, конечно, вы? — мрачно осведомился граф Асматов-старший.
— Нет, глава Союза Промышленников самолично, — под нос хихикнул Хикеракли.
— В-третьих, — продолжил хэр Ройш, — есть ещё одно принципиальное требование. Я говорю «принципиальное», поскольку перечень менее значимых аспектов вроде полной амнистии и предложений по компромиссному налоговому регулированию предпочту предоставить вам в письменном виде. Так вот: третье принципиальное требование заключается в смене положения Охраны Петерберга. — Делегаты отреагировали недоумённо, и хэр Ройш продолжил: — Сейчас роли Охраны Петерберга и Резервной Армии неравновесны. В Резервной Армии не столько служат солдаты, сколько готовятся будущие чиновники, готовые отправиться на службу в прочие города и ызды Росской Конфедерации и защищать там интересы Четвёртого Патриархата. Это, разумеется, даёт вам серьёзное влияние на страну, но влияние слишком централизованное.
— А вы так жаждете с нами его разделить? — барон Зрящих иронически вскинул брови. — Помилуйте, хэр Ройш. Ваше первое предложение было ожидаемым, второе… более острым, но хотя бы внутрипетербержским. Однако последнее несколько чересчур, не находите? Столица одна, Четвёртый Патриархат один, и я не понимаю, на каких основаниях часть столичных полномочий должна переходить Петербергу.
— А на каких основаниях вы — то есть ваши предшественники — поставили вкруг Петерберга армию? — Твирин впервые повернулся к делегатам. — Пустые слова о портовом городе оставьте себе, повторять их в лицо жителям этого города смешно. Повторить же их солдатам той самой армии у вас не хватит духу. Не сомневайтесь, не хватит. Вы ведь даже не представляете, о ком и о чём идёт речь. У вас есть одна армия, которой обещают сытое и холёное будущее, и вторая армия, которая действительно проливает кровь в интересах отечества. А вашей третьей армии у вас нет — потому что вы не дали ей ничего, кроме самодурского приказа из года в год сторожить один проклятый город. И того, что ей не дали, она готова взять сама. Но вам придётся признать: холёное будущее самостоятельно отхватить труднее, чем возможность проливать кровь.
Вторую, то есть Оборонительную Армию хэр Ройш не упоминал сознательно, хотя в изложении Твирина положение Охраны Петерберга прозвучало более чем отчётливо. Но о том, что происходит с Оборонительной Армией, можно было только гадать — и догадки получались чрезвычайно любопытными: пару дней назад За’Бэй признался, что отправившегося в Столицу Гныщевича настойчивей обыкновенного искали тавры. А значит, совсем скоро они его найдут и чем-то с ним поделятся.
