Карен Томпсон Уокер - Век чудес
— Можно еще разок попробовать?
— Но мы ведь играем, кажется? — ответила я и отпрянула, когда он снова ко мне потянулся.
— Да ладно тебе, — зашептал он. — Мы все равно умрем через год или два.
— Никто не знает, что будет, — возразила я.
Я прислушалась, но Кай с Микаэлой не появлялись.
— Когда кончится еда, начнутся войны. Большие войны, — продолжил Джош.
Он снова попытался меня поцеловать, но я вскочила, задев полку позади нас. Что-то свалилось на пол. В случае катастрофы они явно недосчитаются одной банки с вареньем.
— Да ну тебя к черту! Так и знал, что ты вконец беспонтовая, — закричал Джош.
Я услышала, как он встал и пошел к двери. В воздухе явственно пахло клубникой.
— И вообще, Микаэла тебя пригласила только потому, что ее мама заставила. Она не хотела оставлять ее с парнем без присмотра какого-нибудь верного человека.
Он еще не успел договорить, а я уже поняла, что это правда. Все стало ясно. До этого Микаэла меня целый год никуда не звала.
Дверь со скрипом открылась, а потом щелкнула, закрываясь. Я осталась одна в темноте.
Еще какое-то время я сидела, съежившись, в хранилище. Продолжение игры казалось мне единственным выходом из положения. Но никто не собирался меня искать. Вскоре из-под двери показалась полоска света. Они либо включили электричество, либо подняли ставни.
В коридоре мне пришлось зажмуриться. Глаза медленно привыкали к свету. Ребята снова смотрели телевизор: Микаэла и Кай, переплетя ноги, валялись на диване. Микаэла ела конфеты из коробки. Джош куда-то ушел.
— Вот ты где, — сказала Микаэла. Она все еще была в бикини и так и не расчесала волосы после джакузи. — А мы тебя не нашли.
На ее лице отражался голубой отсвет экрана. Кай не отводил глаз от телевизора.
— И вы перестали искать? — спросила я.
— Мы не нашли, — повторила она и отвернулась к телевизору. — Джош сказал, что проверил хранилище, и тебя гам нет.
Я легла спать на диване прямо в джинсах. Дважды я просыпалась: первый раз, когда вернулись Гарри и мама Микаэлы — ее шпильки цокали по кафелю, оба смеялись, — а второй раз от того, что кто-то из мальчиков (думаю, Джош) блевал в ванной.
Утром я проснулась первая. На столе лежали открытая коробка из-под пиццы и картонный контейнер с недоеденным растаявшим мороженым. Кто-то убрал пивные бутылки.
Ночью солнце село, пришли холод и темнота, которые будут продолжаться весь день.
Я позвонила домой, и мама отправила за мной отца. Я уехала, не попрощавшись. Наверное, кто-то проинструктировал по телефону охранника, потому что вскоре папа появился на круговой дорожке, мигая фарами.
— Что так рано? Тебе не понравилось? — спросил он, когда я залезала в машину.
В воздухе воняло гарью. Пожарные вертолеты не могли летать в темноте, поэтому пожары безнаказанно полыхали еще много часов. По радио сообщили о странном происшествии: в сельскохозяйственном районе Канзаса впервые в истории случилось сильное землетрясение.
— Да просто домой захотелось, — ответила я.
24
За два дня до моего двенадцатилетия на берег выбросило стаю китов. Местные жители обнаружили их утром барахтающимися в песке. Киты вяло переваливались с боку на бок, а волна отступала к океану без них. Десять обитателей моря стали пленниками суши.
По всему миру началось глобальное обмеление. В Австралии на пляже остались две тысячи черных дельфинов и тысяча двести обычных. В Южной Африке аналогичным образом пострадали касатки. Восемьдесят девять горбатых китов не сумели покинуть берег Мыса Трески.
Появилась масса очень слабо обоснованных теорий. Наверняка мы знали только то, что океан меняется, и его течения тоже. Система приливов и отливов сбилась. С каждым приливом вода поднималась все выше, а с каждым отливом уходила все дальше от берега. Нарушилась пищевая цепочка, в водной среде образовались новые мертвые зоны. Голодающие киты заплывали на мелководье в поисках еды.
Впрочем, некоторые консерваторы умудрялись по-прежнему отстаивать свою точку зрения.
— Мировой истории известны аналогичные случаи, — заявила мисс Мозли, наш новый учитель естествознания, пока мы ерзали на лабораторных табуретах.
При ней мы перестали заниматься стендом Солнечной системы мистера Дженсена. Черная бумага выцвела. Бумажные планетки уже закручивались по краям, а Луна и вовсе свалилась с небес. Под Землей все так же висел стикер с надписью «двадцать восемь часов и шесть минут», хотя с тех пор день успел увеличиться почти вдвое.
Мисс Мозли в юбке мышиного цвета и белой блузке с воротничком склонилась над экраном компьютера, показывая нам фотографии сотен китов, которые выбрасывались на пляжи в девятнадцатом веке.
— Видите? Новая серия обмелений не связана с замедлением.
Но ее слова нас не убеждали. Мы понимали, что происходит.
У меня появилась привычка проводить большие перемены в библиотеке — прибежище одиноких. Тревор Уоткинс играл здесь в компьютерную игру, заправляя космический корабль топливом из правильных ответов по алгебре. Диана Кофски читала роман, тайком поедая из рюкзака сырные слойки: в библиотеке запрещалось разговаривать и есть.
Единственным уважительным поводом сидеть в библиотеке во время обеденного перерыва являлось выполнение домашней работы для следующего урока. Но я свое задание уже написала. Я пыталась читать, но не могла сосредоточиться. Сидя за письменным столом, миссис Маршалл просматривала газету и одновременно следила за Джессом Шварцем. Возможно, мы все находились в библиотеке в той или иной мере не по своей воле, но Джесс официально отбывал тут наказание за неизвестное мне и наверняка банальное нарушение дисциплины. Он сидел один за дальним столом, нервничая и поглядывая через окно на двор — место своего естественного обитания. Звуки оттуда доносились до нас как едва слышный, смягченный водной толщей шепот.
В начале года, на первом вводном уроке по алгебре, миссис Пинкси нарисовала на доске воронку, которая иллюстрировала начавшийся процесс отбора в старшие классы.
— Пока вы все перешли на следующую ступень, но количество учеников, способных понимать математику, будет сокращаться с каждым годом, — сказала она.
Наступало время расцвета талантов и отсева бездарностей. Нам предстояло выяснить, к какому разряду мы принадлежим. Кто-то станет красавчиком, кто-то — весельчаком, а кого-то окончательно одолеет застенчивость. Толстяки вовек пребудут толстяками, а всеобщие любимчики, как я предчувствовала, так и останутся баловнями жизни. Я боялась, что это правило касается и детей, страдающих от одиночества. Должно быть, оно коренилось в моих генах. Со временем я просто начну погружаться в него все глубже.
В середине перемены стеклянная дверь библиотеки распахнулась. Из коридора хлынул шум, но тут же стих, едва дерь с грохотом захлопнулась.
Я подняла глаза и поразилась тому, что увидела. Сияя, в отличие от всех присутствующих, красотой и обаянием, в библиотеку зашел Сет Морено. Раньше я его здесь никогда не встречала.
Сет сел через два стула от меня. Несколько бесконечных минут я не могла понять, случайно он это сделал или намеренно.
Скейт он прислонил к своему стулу. Диана отвлеклась от чтения книги и посмотрела на него. Не так уж часто можно обнаружить в библиотеке скейт.
Сет выудил из рюкзака механический карандаш и блокнот на спирали, открыл чистую страницу и разгладил ее ладонью.
Затем он начал рисовать. Из-под грифеля карандаша медленно появилась маленькая летящая птица с прижатыми к бокам крыльями. Вскоре к ней присоединилась вторая птица, парящая на несколько сантиметров выше. Сет принялся было за третью, но стер ее и начал все заново.
В тишине библиотеки я слышала, как скрипят, вторя нашим движениям, стулья, как нажимает на клавиши Тревор, как хрустят крошки слойки на зубах Дианы и мягко шуршит по бумаге карандаш Сета.
Кто-то снаружи стукнул в окно.
— Блин, не переношу это все, понимаешь? — прошептал Сет, обернувшись ко мне, и снова вернулся к рисунку. Когда он моргал, его ресницы смыкались в густую бахрому.
— Понимаю, — ответила я не сразу.
Прозвенел звонок. Мы стали собираться. Диана пыталась справиться с молнией на рюкзаке. Тревор застыл у компьютера.
— Тревор, звонок уже был, — заметила миссис Маршалл из-за своего стола.
Внезапно надо мной кто-то встал. Оказалось, что это Сет. Что еще удивительнее, он со мной заговорил. Сет говорил со мной.
— Слушай, спасибо за открытку, — произнес он.
Есть разновидность шока, которую можно выдержать только в молодости. Мне показалось, что Сет обращается к кому-то другому.
— Да не за что, пожалуйста, — промямлила я.
— Ты слышала про китов? — спросил Сет.
