Вероника Рот - Мятежная
Я начинаю лезть обратно на главный каркас и подползаю к лестнице, ведущей на Уокер-Драйв. Тобиас тут же начинает пробираться следом, Шона хлопает Линн по плечу. Но Линн занята чем-то другим.
Я слишком поглощена мыслями о Джанин и не замечаю, что Линн достала пистолет и забирается вверх, к краю моста. Шона просто открыла рот и не может отвести от нее взгляда. Линн делает мах, перескакивает вперед и хватается за край настила моста. Закидывает вверх руку с пистолетом. Указательный палец уже на спусковом крючке, и нажимает его.
Макс охает, хватаясь за грудь, и падает навзничь. Когда он отводит руку, на ней кровь.
Я уже не пытаюсь никуда карабкаться. Просто спрыгиваю в грязь, следом за мной – Тобиас, Линн и Шона. Ноги тонут в иле, и, когда я начинаю вытаскивать их, раздается чавканье. Ботинки слетают с ног, но я продолжаю двигаться, пока не выбираюсь на бетон. Гремят выстрелы, пули ударяют в грязь позади нас. Я прижимаюсь к стене под мостом, чтобы в меня было труднее целиться.
Тобиас прижимается ко мне, и его подбородок оказывается у меня над головой, а грудь – прижатой к моим плечам. Закрывает меня.
Я могу сбежать к правдолюбам. Там безопасно, пока. Или могу найти Джанин, у нее сейчас – самая уязвимая позиция.
О выборе и речи нет.
– Пошли! – кричу я. Взбегаю по лестнице. Остальные мчатся следом за мной. На нижнем ярусе моста наши лихачи ведут перестрелку с предателями. Джек в безопасности, один из лихачей взвалил его на плечи и уносит прочь. Я несусь еще быстрее. Пересекаю мост, не оглядываясь. Слышу позади стук ног Тобиаса. Он единственный, кто может бежать наравне со мной.
Впереди – стеклянное здание. Я снова слышу топот и выстрелы. Начинаю вилять, чтобы предателям было сложнее в меня попасть.
Я уже в считаных метрах от стеклянного здания. Стиснув зубы, лечу сломя голову, изо всех сил. Ноги немеют, я едва чувствую землю под собой. Но прежде, чем вбежать в двери, краем глаза вижу движение в переулке. Резко сворачиваю туда.
По переулку бегут трое. Светловолосый, рослый. И Питер.
Я спотыкаюсь и едва не падаю.
– Питер! – воплю я. Он поднимает пистолет. Позади меня вскидывает ствол Тобиас. Мы стоим в нескольких метрах друг от друга, в ситуации «ничья». Позади него светловолосая женщина, видимо, Джанин, и рослый лихач-предатель сворачивают за угол. У меня нет ни оружия, ни плана, но я хочу бежать за ними, и я готова так сделать. Но Тобиас обрушивает мне руку на плечо и держит меня.
– Ты предатель! – Ору я на Питера. – Я знала! Знала.
Воздух раздирает возглас. Отчаянный женский крик.
– Похоже, ты нужна твоим друзьям, – слегка улыбается Питер. Или скалится. Он продолжает держать пистолет перед собой. – У тебя есть выбор. Можешь отпустить нас и помочь им или погибнуть, попытавшись догнать нас.
Я едва не кричу. Мы оба знаем, как я поступлю.
– Чтоб ты сдох.
Пячусь, отходя к Тобиасу. Тот тоже начинает пятиться, пока мы не доходим до конца переулка. Свернув за угол, бежим.
Глава 22
Шона лежит на земле, лицом вниз. На рубашке расплывается пятно крови. Линн сидит на корточках рядом, глядя на нее и ничего не делая.
– Я виновата, – бормочет Линн. – Я не должна была стрелять в него. Не должна…
Я гляжу на пятно. Пуля попала ей в спину. Не видно, дышит она или нет. Тобиас прикладывает к ее шее два пальца и кивает.
– Нам надо сматываться, – говорит он. – Линн, слушай меня. Я понесу ее, и ей будет очень больно, но это единственный выход.
Линн кивает. Тобиас садится рядом с Шоной и подсовывает руки под нее. Поднимает на плечи. Шона стонет. Я бросаюсь вперед, чтобы помочь ему поднять обмякшее тело. Горло сдавливает, и я прокашливаюсь.
Крякнув от натуги, Тобиас встает, и мы идем в сторону «Супермаркета Безжалостности». Линн спереди, с пистолетом в руке, я – сзади. Я пячусь, чтобы следить, не преследует ли нас кто, но никого не вижу. Наверное, предатели-лихачи отступили, но лучше подстраховаться.
– Эй! – кричит кто-то. Навстречу нам бежит Юрайя. – Зик пошел помочь им отвести Джека… о нет!
Он останавливается.
– О, нет. Шона?
– Не сейчас, – обрывает Тобиас. – Беги обратно в Маркет и приведи врача.
Возвращаться нам – меньше километра, но от звуков неровного дыхания Линн и покрякивания Тобиаса, несущего Шону, которая может истечь кровью, расстояние кажется мне бесконечным. Я вижу, как с каждым вдохом и выдохом мышцы на спине Тобиаса вспучиваются и опадают. Шагов я не слышу, только мой собственный пульс. Когда мы доходим до дверей, кажется, что меня вот-вот стошнит или я упаду в обморок. Или заору во всю глотку.
Юрайя, мужчина-эрудит с зачесом и Кара встречают нас внутри у входа. Они расстилают простыню, чтобы положить Шону. Тобиас опускает ее на пол, и врач немедленно принимается за дело. Разрезает на спине рубашку. Я отворачиваюсь. Не хочется смотреть на пулевую рану.
Тобиас стоит передо мной с красным от нагрузки лицом. Мне хочется спрятаться в его объятиях, как после последнего боя, хочется, чтобы он обнял меня, но он этого не делает, а я предпочитаю не просить его.
– Я не буду делать вид, что понимаю тебя, – говорит он. – Но если ты еще раз станешь бездумно рисковать своей жизнью…
– Я не рисковала своей жизнью. Я пыталась жертвовать, как мои родители, как…
– Ты – не твои родители. Ты шестнадцатилетняя девушка…
– Как ты смеешь… – стиснув зубы, начинаю я.
– …которая не понимает, что ценность жертвы заключается в целесообразности, а не в бесполезной гибели! Если ты сделаешь это еще раз, между нами все кончено.
Я не ожидала от него такого.
– Ты ставишь мне ультиматум? – шепчу, чтобы остальные не слышали.
Он качает головой:
– Нет, излагаю факты.
Его губы сжаты в ниточку.
– Если ты еще раз очертя голову бросишься навстречу опасности, без достаточной причины, ты станешь обычным адреналиновым наркоманом, каких среди лихачей немало. Таким, который живет в ожидании следующей дозы. И я не собираюсь помогать тебе в этом.
Он произносит свои слова с горечью.
– Я люблю Трис Избранную, которая принимает решения, не оглядываясь на верность фракции, и не ведет себя так, как положено во фракции. Но Трис, которая изо всех сил старается себя уничтожить… ее я любить не смогу.
Мне хочется кричать. Не от злости, поскольку, боюсь, он совершенно прав. Мои руки дрожат, и я хватаюсь за край рубашки, чтобы унять дрожь.
Он прижимается головой к моему лбу и закрывает глаза.
– Я верю, что ты здесь, настоящая, – тихо говорит он. – Возвращайся.
Нежно целует меня. Я в таком шоке, что не в силах сопротивляться.
Он направляется к Шоне, а я стою, потерянная, на одной из чаш весов символа Правдолюбия.
– Много времени прошло.
Я опускаюсь на кровать напротив Тори. Она сидит, ее нога лежит на стопке подушек.
– Да, – отвечаю я. – Как себя чувствуешь?
– Как подстреленная, – улыбается она. – Слышала, тебе это уже знакомо.
– Ага. Круто, правда?
Я могу думать только о пуле в спине Шоны. По крайней мере, у меня и Тори есть все шансы поправиться.
– Что интересного узнала на встрече Джека? – спрашивает.
– Немного. Как насчет того, чтобы созвать собрание лихачей?
– Могу посодействовать. В том, что ты делаешь татуировки у лихачей, есть большой плюс… ты знаешь почти всех.
– Точно, – соглашаюсь я. – А еще у тебя авторитет бывшего шпиона.
– Я уже и забыла, – фыркает Тори.
– А ты узнала что-нибудь ценное? Будучи шпионом.
– Мое задание касалось Джанин Мэтьюз, – произносит она. – Какой ее распорядок дня, и, что важнее, чем и где она занимается в течение суток.
– Уж точно не в кабинете сидит, так?
– Мне кажется, Избранная, я могу доверять тебе, – отвечает она, искоса глядя на меня. – У нее – личная лаборатория на верхнем этаже. Совершенно безумные системы охраны. Они выяснили, кто я такая, когда я попыталась туда проникнуть.
– Ты пыталась? – спрашиваю я. Она отводит взгляд. – Не для того, чтобы шпионить, как я полагаю.
– Я думала, что будет несколько… целесообразнее, если Джанин Мэтьюз больше не будет на этом свете.
На ее лице я вижу жажду, такую же, как в тот раз, когда она рассказала о своем брате, о кладовке тату-салона. До симуляции, поведшей лихачей в атаку, я бы назвала это желанием справедливости, местью, но сейчас знаю – передо мной самая настоящая кровожадность. Хотя это меня и пугает, я могу понять ее.
Что страшит меня еще больше.
– Я займусь подготовкой собрания, – предлагает Тори.
Лихачи собрались между рядами коек и матрасов и дверьми, ручки которых туго связаны простыней. Лучший замок, который способны изобрести лихачи. Я не сомневаюсь в том, что Джек Кан согласится выполнить требования Джанин. Мы здесь более не в безопасности.
– Каковы условия? – спрашивает Тори. Она сидит на стуле между койками, вытянув перед собой раненую ногу. Она спрашивает Тобиаса, но тот, похоже, не обращает внимания. Стоит, прислонившись к одной из коек, сложив руки на груди и глядя в пол.
