Питер Уоттс - Бетагемот
— Не осталось. Она научилась открывать дверцы.
— Тогда г...
— В шкафчике в спальне.
Ее шаги простучали мимо двери, Мандельброт подгоняла Элис мяуканьем.
«Нарочно!»
Элис заразила его, опередив график, чтобы освободить его разум для сражения с Бетагемотом — а может быть, и по личным причинам, осознанным или нет. Но ее дружки целили куда выше Ахилла Дежардена — они задумали «освободить» всех правонарушителей на Земле. Лабин, в темноте, две недели назад, подытожил: «Всего несколько тысяч человек держат руки на кнопках, способных парализовать весь мир, а вы превратили этих людей в клинических социопатов».
Интересно, стала бы Элис применять свои семантические аргументы на Лабине? Будь она привязана к тому стулу, ничего не видя, намочив штаны от страха, слыша, как это кровожадное отродье расхаживает рядом, сочла бы она уместным читать ему лекции об уровне серото- нина и угловой извилине?
Может, и сочла бы. Что ни говори, она и ее друзья — «политические», хоть и «с организацией беда», а от политики человек глупеет. Начинает верить, что человеческое достоинство — какой-то платоновский идеал, моральный итог, который можно вывести из неких первооснов. Не тратьте время на примитивную биологию. Не волнуйтесь за судьбу альтруистов в дарвиновской вселенной. Люди другие, люди — особенные, люди — агенты морали. Вот к чему приходишь, когда слишком много времени уделяешь составлению манифестов и слишком редко глядишься в зеркало.
Ахилл Дежарден оказался всего лишь первым представителем новой породы. Скоро появятся другие, столь же могущественные и столь же неудержимые. Может, уже появились. Элис не посвящала его в подробности. Он не представлял, насколько далеко простираются амбиции Общества Спартака. Не знал, кого еще успели инфицировать и сколько длится инкубационный период. Знал только, что рано или поздно у него появятся соперники. Если не начать действовать сразу, пользуясь полученной форой.
Мандельброт еще мяукала в спальне — видимо, распекала неумелую домработницу. Дежарден ее понимал: у Элис было более чем достаточно времени, чтобы достать гранулированный корм, принести пакет в кухню и...
«В спальне!» — сообразил Ахилл.
«Ну, что ж, — подумал он миг спустя, — пожалуй, это решает вопрос».
Лицо в зеркале вдруг стало очень спокойным. Оно не двигалось и в то же время словно говорило с ним. «Ты —не политик, — говорило лицо, — Ты — механизм. Природа запрограммировала тебя на одно, УЛН — на другое, Элис вмешалась и переключила на третью программу. Все это не ты, и все — ты. Ты сам ничего из этого не выбирал. И ни за что не отвечаешь.
Это она сотворила с тобой такое. Эта мочалка. Тупая давалка. Что бы ни случилось дальше, вина не на тебе.
На ней».
Он отпер дверь и прошел в спальню. Сенсориум у него на подушке предательски поблескивал. Тактильный костюм лежал поперек кровати, словно сброшенная кожа. Элис Джовелланос тряслась у изножья кровати, стаскивая с головы шлем. Лицо у нее было красивым, без кровинки.
Жертву в этом виртуальном застенке она не могла не узнать. Дежарден настроил симуляцию с точностью до тысячных.
Мандельброт тут же забыла об Элис и, громко мурлыча, начала бодать лбом хозяина. Дежарден на нее не смотрел.
— Мне нужна кое-какая техническая информация, — чуть ли не виновато объяснил он, — и сведения о твоих друзьях. Хотя я надеялся вытянуть все это из тебя по-хорошему. — Он кивнул на сенсориум, упиваясь ее ужасом. — Ну вот, забыл убрать.
Она мотала головой. Ее лицо кривилось от паники.
— Я., н-не думала, что ты... — выдавила она наконец.
— Выходит, не думала, — пожал плечами Ахилл, — но постарайся увидеть и светлую сторону. Ты впервые насчет меня не ошиблась.
Наконец все приобрело смысл: покупки, почти неосознанно сделанные через анонимные кредитные линии, полимерная пленка и переносной мусоросжигатель, инверсионный звукопоглотитель. Небрежное копание в ежедневнике Элис и списке ее контактов. Вот почему хорошо быть правонарушителем на Трипе — когда всем известно, что ты прикован к столбу, никто не утруждает себя возведением забора вокруг двора.
— Прошу тебя. — Губы у Элис дрожали, в блестящих глазах стоял страх. — Ахилл...
Где-то в подвале его мозга рассыпался последний ржавый проводок.
— Зови меня Кайфолом, — сказал он.
АВТОМЕХАНИКА
Первый раунд остается за корпами.
Рифтерша по имени Лизбет Мак — тихоня, Кларк с трудом припомнила ее имя — наткнулась на корпа, бронированным тараканом ползавшего по обшивке основного хозблока. Неважно, какие веские причины привели его туда. Неважно, можно ли было считать это нарушением карантина. Мак среагировала так, как среагировали бы многие рыбоголовые на ее месте: разозлилась. Решила проучить тупого сухопута, но прежде его подогреть.
Она плавала кругами вокруг беспомощной неуклюжей жертвы, отпуская шуточки о водолазном колоколе с ножками и громко, демонстративно призывая кого-то подать ей пневмодрель — надо, мол, просверлить одну раковину.
Она совсем забыла о налобном фонаре на шлеме корпа. Когда Лизбет обнаружила бедолагу, фонарь не горел — очевидно, корп старался не попадаться на глаза, а наружного освещения на этой части станции хватало даже для глаз су- хопутника. Когда же он направил на нее вспышку, линзы у нее, компенсируя избыток освещенности, на миг стали непрозрачными. Она ослепла всего на одну-две секунды, но корпу этого хватило с лихвой. Кополимер пресс-кольчуге не соперник. К тому времени как избитая, окровавленная Мак позвала на помощь, корп уже скрылся внутри.
Сейчас Кларк с Лабином стоят в пятом шлюзе, а океан отступает от них. Кларк вскрывает маску и ощущает, как тело сдувается, словно воздушный шар из живой плоти. Внутренний люк с шипением отходит. В него вливается до боли яркий свет. Пока линзы адаптируются, Кларк отступает назад, поднимает руки, готовясь встретить атаку. Ее не происходит. В переходной камере жмутся несколько корпов, но впереди одна только Патриция Роуэн. Между ней и рифтерами радужно переливается изолирующая мембрана.
— Мы решили, что вам пока лучше остаться в шлюзе, — начинает Роуэн.
Кларк оглядывается на Лабина. Тот обводит встречающих пустыми непроницаемыми глазами.
— Кто это был? — спрашивает Кларк.
— Думаю, это несущественно, — отвечает Роуэн.
— Лизбет другого мнения. У нее нос сломан.
— Наш человек утверждает, что защищался.
— Мужчина в пресс-кольчуте, рассчитанном на 300 бар, защищался от безоружной женщины в гидрокостюме?
— Корп защищался от рыбоголовой, — вставляет кто- то из присутствующих. — Совсем другое дело.
Роуэн игнорирует комментарий.
— Наш человек пустил в ход кулаки потому, — говорит она, — что это была его единственная надежда на успех. Вы не хуже меня знаете, от чего мы защищаемся.
— Я знаю, что никому из вас не полагалось выходить из «Атлантиды» без предварительного согласования. Это правило действовало еще до карантина. Вы сами согласились.
— Нам не дали особого выбора, — сдержанно замечает Роуэн.
— И все равно.
— На хер правила, — встревает один из корпов. — Они нас убить хотят, а мы будем спорить о регламенте?
Кларк моргает:
— Как это понимать?
Роуэн вскидывает руку, и непокорный умолкает.
— Мы нашли мину, — говорит Патриция тем же тоном, каким сказала бы, что в гальюне кончилась туалетная бумага.
— Что?!
— Ничего особенного. Стандартный заряд для сноса сооружений. Возможно, еще из тех, которые собирал Кен, пока мы... — она старательно подбирает слова, — несколько лет назад не пришли к соглашению. Говорят, нас должно было изолировать от основных узлов жизнеобеспечения, а большую часть отсека С затопило бы. От одного только взрыва предполагалось от тридцати до ста погибших.
Кларк смотрит на Лабина, ловит легчайшее движение головы.
— Я не знала, — тихо говорит она.
Роуэн слабо улыбается.
— Как ты понимаешь, это вызывает некоторый скепсис.
— Я бы хотел видеть мину, — произносит Лабин.
— А я хотела бы видеть свою дочь на солнышке, — парирует Роуэн. — Только ничего не выйдет.
Кларк качает головой.
— Послушай, Пат, я не знаю, откуда она... Я...
— А я знаю, — спокойно говорит Роуэн — Их целые штабеля на строительной площадке. Только на Невозможном озере больше сотни.
— Мы найдем, кто ее подложил. Но вам нельзя ее оставлять. Вам запрещено владеть оружием.
— Вы серьезно ожидаете, что мы так просто отдадим мину тем, кто ее подложил?
— Пат, ты меня знаешь.
— Я вас всех знаю, — говорит Роуэн. — Ответ отрицательный.
— Как вы ее нашли? — спрашивает слева Лабин.
— Случайно. Отказала пассивная акустика, и мы послали человека починить антенну.
