Макс Мах - Хищник
— Скажите прямо, — спросила тогда Дарья, — вы хотите иметь меня связанной?
— Я хочу вас иметь, — ответил Кирилл Иванович с мягкой улыбкой на изящно очерченных губах. — А будете ли вы связаны, Дарья Дмитриевна, в цепях или в колодках, вопрос второстепенный. Где-то так.
«Так! — усмехнулась она мысленно, вполне оценив его откровенность. — И только так!»
— В Петропавловский собор! — приказала она удачно подвернувшемуся на пути извозчику, и, стравив пар, локомобиль мягко отошел от тротуара, набрав скорость лишь в потоке машин на Сенной площади.
3. Грета Ворм
Блондинка чудила, однако дурой не выглядела. Вела себя раскованно, и, в то же время, осмотрительно, что подразумевало игру на публику или, как минимум, наличие двойного дна.
«Смела и эксцентрична, — отметила Грета, наблюдая за „полетом шмеля“. — И в воздухе, похоже, не в первый раз».
Правда, по милости «этой дамочки» пришлось едва ли не полчаса торчать на верхнем балконе здания аэровокзала, но нет худа без добра. Заодно удалось выяснить имена бравых летунов: Дарья Дмитриевна Телегина и Кирилл Иванович Коноплев.
«Телегина… Дарья…» — но нет, это имя ни о чем Грете не говорило. С тем же успехом блондинку могли звать Марфой или Матреной. Никаких ассоциаций. Никакого намека на давние обстоятельства. И все-таки, все-таки… Что-то в ней было, в этой Дарье Дмитриевне Телегиной. Что-то такое, от чего дух захватывало, сбивая дыхание, и морозные коготки бежали вдоль позвоночника.
«Она?»
Могло случиться и так, но могло — не случиться. Жизнь штука непростая, и порой завязывает весьма затейливые узлы.
Грета проследила любовников до какого-то кабака и дальше в город, но ничего особенного в их поступках не нашла. Зато обнаружила нечто иное, и вот это новое знание заставило Грету почувствовать, что день удался. Что бы теперь не случилось, кем бы ни оказалась эта дамочка в малиновом берете, сам факт, что за ней шел хвост, на многое намекал и, как минимум, многое обещал.
А хвост при ближайшем рассмотрении оказался весьма любопытным. За Дарьей Дмитриевной шел явный профессионал. И не просто «шпик» галимый из «наружки» города Мухосранска, а настоящий полноценный агент-имперсонатор. Из тех, кто, работая под прикрытием, могут — в зависимости от задания и фигуранта «разъяснить» и «концы обрубить». Так что, возможно, кому-то из двоих и жить-то оставалось всего на чуть. Но могло статься, что никто никого не тронет. Во всяком случае, пока. Да, и Грета, глядишь ты, оказалась по случаю в правильном месте и в нужное время. Оставалось, правда, непонятно, за кем конкретно следит этот скромного вида невзрачный мужичок: за Кириллом, который и сам по себе вызывал у Греты «умеренный интерес», или за Дарьей. Девушка при первом взгляде казалась слишком молодой и «легкой», но по некоторым признака имела и опыт, и ум.
«А может быть, за обоими сразу?» — что ж, любовники наверняка могли кого-нибудь заинтересовать именно своими отношениями. Жену Кирилла Ивановича, например. Или содержателя Дарьи Дмитриевны.
«А что если это работодатель?» — мысль показалась любопытной, тем более что Кирилл Иванович на семьянина не тянул, — не тот тип, — да и Дарья Дмитриевна на содержанку не похожа, хотя и может, судя по всему, разорить при случае открывшего перед ней кошелек мужика.
«Та еще штучка! Но следят, похоже, не за ней, а за ним. Остается понять, кто он и откуда, да и за дамочкой все равно приглядеть необходимо. Иди знай, а вдруг Она и есть?»
Между тем парочка вволю нагулялась, обрастая по ходу пакетами и сумками, которые позже отправились с посыльным — ну не таскать же их, в самом деле, с собой?! — на постоялый двор, и любовники вдруг вспомнили о «душе». Впрочем, молилась в соборе Петра и Павла одна госпожа Телегина. Кирилл Иванович Коноплев ей всего лишь не мешал. Сидел в полумгле, сплотившейся над задними рядами, и то ли спал, добирая «за ночную вахту», то ли просто о чем-то думал, деликатно «отойдя в сторону». Грета и сама там пряталась, найдя особенно уютное местечко между колоннами бокового нефа, откуда и фигурантов наблюдала, и за хвостом краем глаза приглядывала.
Ей вообще многое открылось, «глядя из сумрака». И не только видимое равнодушие Кирилл Иванович к религии — было в его поведении нечто, намекающее на то, что дело не в конфессиональных различиях. А вот Дарья Дмитриевна, напротив, показалась Грете женщиной на удивление набожной. Набожность ее, впрочем, проявлялась, по-видимому, спорадически. Что называется, то грешит, то блажит. Но, видит Бог, молилась блондинка искренно, и не на публику. Для себя любимой старалась. Но тогда возникал непраздный вопрос: с чего бы это Дарье Дмитриевне Телегиной, являвшейся, к слову сказать, подданной Тартарской Народно-Демократической Республики, молиться в католическом храме? Тартарцы-то, как и новгородцы, которые не хазары и не татары, то уж, верно, православные русские. Католиков в тех краях немного и зовутся они, что характерно, на иной лад.
Недоумение это стоило того, чтобы посвятить ему время и внимание, но вскоре выяснилось, что есть в этом мире вещи «посильнее Фауста Гете». Оказывается, у хвоста имелся собственный хвост. Кто-то — осторожный и умелый — на редкость профессионально вел всех троих, находясь при этом «на самом пределе видимости».
«Эдак он, поди, и меня срисовать мог!» — ужаснулась Грета, отроду не любившая такого рода неожиданностей. Но, с другой стороны, дело становилось все интереснее и интереснее. Как говорят в народе, чем дальше в лес, тем больше дров.
Грета перекрестилась, — на тот случай, если ее кто-нибудь все-таки рассмотрел, — и неспешно покинула храм, растворившись в негустом потоке обывателей, спешащих на станцию хохбана, и занимая, таким образом, позицию «позади крайнего». Теперь она следила за тенью тени, а уж тот, верно, ее «деточку» не проморгает.
4. Дарья Дмитриевна Телегина
— Трактир — это скучно, — заговорщицки подмигнул Кирилл Иванович. — Разве же удивишь штаб-капитана вульгарной ресторацией?
«Хорошая попытка! — усмехнулась в душе Дарья. — Пусть остается „штаб-капитан“. От меня не убудет!»
— У вас есть предложение лучше? — она проигнорировала озвученное Кириллом звание и сосредоточилась на главном. — Куда же вы меня поведете, Кирилл Иванович? Надеюсь, не в постель?
— Ах, любезный друг, — улыбнулся Кирилл, пародируя «куртуазный стиль» псковских беллетристов, — отчего бы и не в постель, ведь нам друг с другом отнюдь не скучно!
— Это верно, но…
— Но речь, разумеется, о другом, — еще шире улыбнулся Кирилл Иванович. — Я приглашаю вас в клуб «Домино», Дарья Дмитриевна! Мне сообщили, что место это необычное, стильное и недешевое…
— Стриптиз? — нахмурилась Дарья, живо вообразив, чем этот клуб может оказаться на самом деле. — Вертеп? Бордель?
— Ни в коем случае! — протестующе вскинул руки мужчина. — Элитарно и не без вольнодумства, разумеется, но весьма умеренно, если вы это имеете в виду. Изысканно и с хорошим вкусом.
— Что ж… — следовало соглашаться, но Дарья физически не умела вот так сразу сдавать позиции.
— Возможно… — предположила она, набрасывая поволоку на взгляд, как иные — шаль на плечи. — Право, я начинаю думать, что постель и скромный ужин между тем и этим… В номере, в неглиже… — она дурила ему голову, разумеется, хотя и знала — Кирилл не мальчик, и все прекрасно понимает.
«Вот и пусть понимает! Мне-то что?»
— Постель… — между тем повторил он за Дарьей, явно, включаясь в предложенную игру. — Звучит заманчиво. Однако должен вам напомнить, Ваше высокоблагородие, что желаемое и действительное — суть разные вещи.
— Что вы имеете в виду?
— Границы возможного.
— Намекаете на свой возраст? — Что ж, сильные мужчины не бояться признаться в слабости, особенно, если о ней и речи быть не может. Сильные женщины, впрочем, тоже.
— Увы, я не молод…
«Экий мерзавец! — восхитилась Дарья. — Глядишь, еще и слезу пустит!»
— С другой стороны, ваше неглиже, Дарья Дмитриевна, представляется мне попросту восхитительным. Но вы ведь об этом осведомлены?
— Да, — признала Дарья, — я заметила ваш жадный взгляд.
— Что же делать?
— Даже и не знаю! — Дарья виртуозно, хотя и с показной нарочитостью исполнила «упражнение для глаз» — взгляд на нос, в сторону, на него, — и мило улыбнулась. — Есть идеи?
— Одну я уже озвучил! — Улыбка Кирилла оказалась ничуть не хуже ее собственной, и цена ей была та же — медный грош. — Не упрямьтесь, Дарья Дмитриевна! Поедемте в клуб. Право слово, не пожалеете. Место оригинальное. Во всяком случае, не банальное. Кухня, по отзывам знатоков, выше всяческих похвал. Опять же атмосфера, какую вряд ли найдете и в самом лучшем трактире. А надоест кутить, — мягко усмехнулся он, отмечая последнее слово особым ударением, — к нашим услугам «приватные кабинеты» на верхних этажах. Я взял на себя смелость зарезервировать за нами один из люксов.
