Светлана Бойкова - Черное и белое
– И все же, я не могу понять… Материальный достаток освобождает человека от забот о хлебе насущном и дает возможность и время для духовного развития.
– Да, духовного! Но темные силы титаническими усилиями пытаются заменить понятие духовного на интеллектуальное и направить развитие людей из сферы высших ценностей в сферу лишь материальных… Это трагический обман. Я не понимал, не чувствовал всего ужаса своего положения. Я создавал материальные ценности и был уверен, что это – единственный путь к прогрессу. Я был пропитан техникой насквозь, я понимал лишь ту часть своей жизни, где властвует техника, и превратился в духовного слепца.
– Нет, нет! Постой, а как же чувство жажды познания, ведь оно является основной движущей силой в развитии науки, техники. Скорее всего, ты сам приучил себя мерить все практической полезностью, ты не заметил эту опасность и тебе никто не сказал о ее существовании. Ты сам позволил машинам властвовать над своей душой. Развитие техники и науки неотвратимо. Без этого развития невозможно бороться с голодом, болезнями… да и просто предоставить человеку тот уровень жизни, которого он достоин. Наука объединяет людей в этих проблемах, она – за человечество.
– Несомненно! Но что ты скажешь на то, что, когда Коперник, Эйнштейн, Кюри совершают подвиги своих грандиозных открытий, просвещая и озаряя путь людей, другие ученые изобретают термоядерную бомбу, работают над бактериологическим оружием, генетическим, придумывают всякие пакости, заметь – против человечества. Для каких целей! В угоду темным силам, чтобы уменьшить население Земли. Малым стадом управлять проще. И немалое количество людей идет под их знамена, – загасив окурочек и спрятав его под майку, явно довольный собой, парировал незнакомец.
– Взгляни на мою одежду… этот номер 232 – все, чем я не так давно обладал в этой жизни. Эти три цифры заменяли мне имя, положение. Я был биороботом… точнее, я так думал, – кто-то из этих, как ты говоришь, ученых запрограммировал меня, заставил выполнять малый круг моих обязанностей. Таких, каким был я, на Земле миллионы. Эти люди – рабы, они и не подозревают, что они – люди. Они уверены, что они – машины. Я усомнился – познал истину ценой собственной жизни, и вот я здесь, перед тобой. Интересно получается… выходит, что сознание и воля ученых – такое же поприще битв воинов Света и мрака. Одни хотят объединить человечество в монолит, а без этого невозможно всемирной власти демонов. Другие – силы Света – тоже желают объединить человечество, без этого достижения человечество будет терзаемо страшными войнами, революциями, голодом, болезнями.
Незнакомец помрачнел, казался еще более жалким и худым.
– Я совершил ошибку – сделал не тот выбор?
– К сожалению, да. Трагедия твоя в том, что тебе никто не подал руку помощи.
– Мне эту руку давали, вернее, давала моя жена, она работала библиотекарем и любила искусство, литературу, но я не принимал ее помощи. Вообще-то я считал, что она носится с книгами, как глупая курица с яйцом. Но спасение мое пришло и имело совершенно трагическое начало. К этому времени я спился, потерял человеческий облик, продал все из дома, что могло быть куплено, за бесценок. Жена устала бороться за мою душу и тело. Мы по-прежнему жили в одном доме, но избегали даже случайной встречи друг с другом – дом был разделен на две части и имел два входа. Я не жалел ни о чем, но беда пришла нежданно… – Незнакомец бросил на Алекса таинственный, заговорщицкий и совершенно обнажённый взгляд, говорящий, что он, незнакомец, вот-вот раскроет страшную тайну и ждет понимания. Их взгляды встретились… И Алекс, независимо от своего желания, проник в глубинную память незнакомца. Алекс увидел незнакомца в хорошо, даже излишне освещенной комнате, до отвала напичканной аппаратурой, шланги и проводки которой тянулись к телу незнакомца, лежащему на функциональной кровати, он был пугающе бледен, лицо его было похоже на восковую предсмертную маску. Алекс услышал женский голос, усталый и невнятный.
– Доктор, состояние пациента за время наблюдения ухудшилось, он почти не спал, появились признаки дыхательной недостаточности, снизилось давление, и мы вынуждены были перевести больного на искусственную вентиляцию легких. Сейчас он медикаментозно загружен, состояние стабилизировалось, но… – голос принадлежал медицинской сестре, она не договорила, остановив взгляд на толстенной истории болезни у себя в руках.
– Больной перенес несколько операций, у него панкреонекроз, тяжелейший перитонит, он долгое время изнурял свой организм алкоголем, а теперь пожинает плоды, – отозвался доктор, читая с дисплея какие-то показатели. – К сожалению, прогноз неутешителен… сообщите родственникам о критическом состоянии больного.
– Но доктор, его состоянием вообще никто не интересуется.
– Так отыщите родственников! Сделайте запрос, и все, что необходимо в таких случаях – не мне вас учить, больной очень слаб… И главное: готовьте пациента к операции, последнее обследование показало – у больного очередная перфорация кишечника.
Алекс поймал себя на мысли, что совсем не желает знать о происходящем, посмотрел на бурлящий поток, на незнакомца и спросил.
– Ты умер тогда?
– В том-то и чудо, что нет! – воскликнул незнакомец. – Господь дал мне силы вернуться к жизни.
– От чего же Господь? Врачи буквально вырвали тебя из лап смерти…
– Нет, Господь вырвал меня из этих лап. Жена моя, узнав о тяжести моего состояния, все же не спешила прийти ко мне, пусть и слишком много огорчений и жестоких разочарований внес я в ее жизнь, но она все же любила меня… Ей позвонили из больницы и пригласили посетить меня, может быть, в последний раз. И она пришла!
Алекс увидел, как миловидная, не утратившая красоты женщина присела на круглый стульчик у постели незнакомца.
– Присаживайтесь, не бойтесь, он в сознании, но дышать самостоятельно без помощи аппарата он не может и поэтому ничего вам не скажет – в трахее у него трубка. Но вы можете говорить, он вас слышит. В вашем распоряжении несколько минут. Я оставлю вас наедине, – сказал доктор и вышел. Женщина взяла в свою ладонь желтую и худую руку незнакомца. Аппаратура, тут же зафиксировав тахикардию у больного, подала тревожный сигнал. Незнакомец с трудом приоткрыл глаза и уже несколько аппаратов стали подавать тревожные сигналы. Женщина молчала, плотно сомкнув губы, из глаз ее текли слезы. Незнакомец устало закрыл глаза.
– Ты знаешь, – сказал незнакомец Алексу, – когда я открыл глаза и увидел ее – я плакал… мы оба плакали. Впервые я благодарил Бога за то, что дал мне возможность увидеть ее еще раз. Я вдруг осознал, что люблю ее. В этот момент я поклялся: если выживу, начну все с чистого листа, а главное – перестану пить. Но шансов выжить у меня практически не было. Организм мой упорно отказывался работать и подчиняться мне, лишь порой тусклая искра сознания напоминала мне, что я скорее жив, чем мертв. Все это странным образом было похоже на иллюзию страшного небытия, – незнакомец взглянул на падающий поток в самом конце туннеля. – Правда, похоже… Ты не ощущаешь своего тела, тебя нет – только неугасающее сознание надеется на жизнь. Каждый раз, когда мое сознание поднималось из темноты, я ловил надежду на жизнь, как самую драгоценную мысль, и не отпускал ее. По истечении времени эта надежда закристаллизовалась и превратилась в занимательную игрушку для моего мозга, я крутил эту мысль, как кубик Рубика – с разных сторон представляя себя живым и здоровым. Но игра закончилась неожиданно и жестоко. В одно прекрасное утро, как мне казалось, я держал мысль о жизни крепко и уверенно, я не просто мечтал, я знал, что живу, чувствую, мыслю. Медики готовили меня к очередному обследованию – очищали мой кишечник. Процедура эта совсем не сложная и обыкновенная, но вскоре я увидел… нет, скорее почувствовал всей кожей что-то неладное, какую-то напряженную возню вокруг себя, и секундой позже услышал собственными ушами смертный приговор себе.
– Доктор, у него введенная нами в кишечник жидкость сочится через наружные швы кожи живота.
– Это конец, все кончено, – тихо с напряжением и досадой откликнулся доктор, – прекратите процедуру и срочно соберите консилиум.
В это мгновение мысль о жизни выскользнула, я потерял ее и более не искал. Смертельная усталость и равнодушие завладели мной. Я глубоко вздохнул и отказался от всего. Но, как оказалось, на этой Земле был еще один человек, который не только лелеял мысль о моей жизни, но и крепко держал эту мысль в руках – моя жена. В тот же день, после того, как она посетила меня и узнала о случившемся – села в машину и долго, по незнакомым ей дорогам вела ее, периодически сверяясь с картой, пока не достигла высоких стен женского монастыря, купола которого необыкновенно сияли в лучах заходящего солнца. Ей открыли ворота… и уже спустя час она покидала кабинет матушки, которая напутствовала ее:
