Константин Костин - Белое на белом
— Курсанты Черной сотни, — первым сообразил Ксавье, — Вольф, Ксавье, Йохан, Цайт.
— Я вижу, меня вы не знаете, — человек улыбнулся еще раз, отчего Вольфу почему-то припомнилась пасека, — Королевский казначей. Прошу вас, не обращайте внимания на шута. Мерзкий человек с гнусными шутками. Но его величеству нравится, да, нравится…
Казначей оглядел курсантов, задержав взгляд на Йохане, заулыбался вовсе уж умильно и, слегка наклонив голову, скрылся в толпе.
— Что ему было нужно? — посмотрел на своих друзей Цайт. Те пожали плечами, про казначея они знали ровно столько же, сколько и сам Цайт.
«Все-таки надо выпить» — успел подумать он. Подумать успел, выпить — нет.
— Добрый вечер, молодые люди, — тихо произнесли рядом. Цайт вздрогнул.
Худой человек в черной одежде возник как будто из ниоткуда. Короткая стрижка, узкая ниточка бороды, огибающая подбородок, серые глаза, холодные, как полированная сталь.
Мэр Бранда. Ханс айн Грауфогель.
— Я вижу, вы не танцуете… — голос мэра был тих, но удивительным образом был прекрасно слышим сквозь играющую музыку, — Почему? Вы не любите танцевать? Или вам не нравится бал?
Курсанты дружно замотали головами. Дружно и молча. Последний вопрос звучал как обвинение в государственной измене.
— Нам приказали оставаться здесь, — Ксавье с неудовольствием почувствовал, что его голос дрожит.
— Приказали… — прошептал мэр, — Слушаться приказов, даже таких — хорошая черта, редко встречаемая в таком юном возрасте…
Он слегка покачнулся вправо-влево, как змея, гипнотизирующая жертву:
— Ну что ж, не буду вам мешать… Развлекайтесь. Когда еще можно повеселиться, как не в молодости…
Судя по интонациям, молодость мэр считал серьезным недостатком. Он посмотрел на замершего с бокалом в руках Цайта и по неподвижному лицу скользнула волна нервных импульсов.
— Не буду вам мешать… — повторил айн Грауфогель, отступая в толпу.
Цайт провел ладонью по вспотевшему лбу. Поднес ко рту бокал…
Перед глазами промелькнула темно-малиновая ряса. Рядом, совсем рядом прошагал кардинал Траум, глава церкви Шнееланда. Он мельком посмотрел на курсантов, особенно задержав взгляд на замершем с бокалом у рта Цайте.
Тот медленно опустил руку. Цайту начало казаться, что бокал проклят: стоит только захотеть из него выпить, как тут же появляется кто-то с вершин, так сказать, власти. Он затравленно оглянулся и схватил стоявший неподалеку на низком столике бокал Йохана. Все равно тот и не подумал пить. С двумя бокалами Цайт повернулся к залу…
Перед ним стоял незнакомый человек. Незнакомый, но, если судить по темно-синему мундиру с золотыми эполетами — в высоких чинах. Хотя и не военный.
— Мне кажется, — произнес он, глядя на Ксавье, — или…
— Я, — перебил тот, — курсант Черной Сотни. Мое имя — Ксавье. Моя фамилия — Черная Сотня.
— Ну да, — человек вежливо и немного печально улыбнулся, оглядывая всех четверых, — Люди без прошлого… Прошу прощения.
— Кто это был? — Цайт со стуком поставил бокалы на столик. Не сработало…
— Шнееландский министр земель Карл айн Шеленберг. Он знает меня по ПРОШЛОЙ жизни.
— А… — Вольф, который заворожено смотрел на девушек, повернулся было к Ксавье и замолчал. Хотя ему чертовки хотелось узнать, кем же был в прошлой жизни их товарищ, раз среди его знакомых водились министры.
Цайт нервно оглянулся и схватил бокал. Поднес его ко рту, почти ощутил на лице крошечные брызги от лопнувших пузырьков зекта…
Мимо опять прошел кардинал. На этот раз вдвоем со статным бородатым человеком, в котором только полнейший олух не узнал бы канцлера Айзеншена. Они оба недовольно посмотрели на бокал. Или Цайту уже так начало казаться. Он проводил взглядом темно-синюю и темно-малиновую спины и, отчаянно поднеся бокал ко рту, сделал глоток.
Музыка остановилась.
Герольды объявили перемену.
Вольф старательно пытаясь не смотреть на округлые белые плечи одной из танцевавших — вырез платья открывал их на ладонь ниже ключиц — и поэтому не заметил движения среди людей вокруг. Все расступались, как будто по направлению к курсантам двигался опасный хищник.
Отодвинулся в сторону пожилой генерал, только что разговаривавший со своей полненькой женой, и к курсантам вышел, сверкая белым мундиром с золотым шитьем сам Первый маршал.
Зеленые глаза оглядели замерших юношей.
— Великолепно, — лениво заметил он.
Цайт опустил бокал, нашарил столик и поставил бокал на него. Все вокруг старательно делали вид, что заняты своими делами, но их уши разве что не шевелились.
— Великолепно, — продолжил свою мысль маршал, — не часто мне приходится видеть настолько хороших курсантов. Гордый взгляд, стальная выправка, отлично тело… — алые губы маршала изогнулись в улыбке — …сложение…
Цайта и Вольфа передернуло. Следом передернуло Йохана.
Внезапно маршал шагнул вперед и его глаза оказались прямо напротив глаз окаменевшего Вольфа:
— Но ведь это все не главное, — в тихом голосе не было ничего распутного. В нем слышались шелест клинка, вынимаемого из ножен, свист пуль и вой вьюги, заметающей снегом мертвые тела, — Главное — готов ли ты убивать и умирать во славу короля Шнееланда.
Зеленые глаза смотрели серьезно и холодно, напоминая о том, что изумруд — тоже камень.
— Да, — Вольф побледнел и вытянулся, — Готов.
Айн Штурмберг протянул, не глядя, руку и снял бокал с подноса оказавшегося рядом как по волшебству слуги.
— Я запомню тебя, курсант, — произнес он, — Я запомню вас всех.
Тут маршал отметил, что в руках Ксавье нет бокала. Опустевшая вазочка из-под мороженого уже исчезла, унесенная одним из слуг.
— Почему без вина? — спросил он.
— Я не пью, — ответил Ксавье, — вина.
— Непьющему тяжело приходится на войне.
— Я готов рискнуть.
Маршал поднял бокал.
— Я запомню вас всех. За тех, кто придет мне на смену!
Его слова прозвучали неожиданно громко. Цайт наконец выпил свой полностью выдохшийся зект. И застыл.
К ним приближался король.
Леопольд Седьмой, затянувший свои телеса в розовый мундир, тяжело ступая двигался по замершему залу в сторону Первого маршала.
В сторону четырех курсантов.
— Рихард, — произнес король, — Я велел тебе подойти ко мне после окончания танца. Вместо этого ты болтаешь с этими юношами.
Напрягшийся было Ксавье тихо выдохнул. У короял хватило такта не назвать их «мальчишками» или — если вспомнить, то, что говорят о маршале и короле — еще как-нибудь похуже.
В принципе, король Леопольд не был плохим человеком.
— Я, — маршал сладко улыбнулся, — должен знать тех, кто когда-нибудь сменит меня на посту Первого Маршала.
Маленькие глазки короля заинтересованно ощупали каждого из четверых друзей, остановившись на каждом.
— Ты полагаешь, что эти достойные юноши смогут достичь твоих вершин?
Кто-то неподалеку еле слышно фыркнул «достойные…».
— Более того, я уверен, что они смогут превзойти меня.
— Ну что ж, обсудим наше будущее в более приватной обстановке.
Король, еще раз оглядев курсантов, взял маршала под руку и неторопливо удалился из зала, взмахнув рукой на выходе.
Музыка заиграла вновь. Опять закружились пары, но в этот раз не было ни одной танцующей женщины, которая не бросила бы на юношей взгляд, какая любопытный, какая заинтересованный, а какая — и сочувствующий.
Темная фигура заслонила обзор.
— Вас, — по черному лицу Симона нельзя было понять, недоволен он или нет, — нельзя даже ненадолго оставлять без присмотра. То ввяжетесь… в разные авантюры, то обращаете на себя внимание короля… Идем.
7В небольшой проходной комнате, обитой травяно-зелеными обоями, сотник оставил курсантов, приказав ждать и не уходить.
— Называется, сходили постоять, посмотреть… — Цайт плюхнулся на низкий диванчик. Остальные промолчали. Йохан вообще был неразговорчив, а в ушах Вольфа до сих пор звучали слова Первого маршала «Я запомню тебя. Я запомню вас всех».
— Ксавье, что скажешь? — не унимался Цайт.
Тот молча пожал плечами.
— Можно подумать, тебе каждый день приходится общаться с королями.
Ксавье посмотрел на Цайта:
— Раньше, — спокойно сказал он, — приходилось.
Цайт замолчал. Тут мимо пробежал слуга с бокалами. Цайт ухватил один из них — тот же золотистый зект — и собрался было выпить.
— Не надо, — вдруг сказал Йохан.
Цайт замер:
— Что не надо?
— Не пей. Когда ты выпил в прошлый раз, к нам подошел король.
— Король уже подошел, — Цайт медленно выпил бокал до дна.
Раскрылась дверь и в комнату вошла та маленькая женщина в красном платье, которая танцевала с маршалом.
